«Рисовать современную архитектуру – необходимо»
В седьмом Международном конкурсе архитектурного рисунка Сергей Чобан выступает не только председателем жюри, но и куратором новой номинации «Рисуя современную архитектуру». Публикуем материалы его лекции, посвященной этой теме.
«Архитектурный рисунок всегда был для меня не только средством коммуникации, но и значимым способом исследования среды современных городов, размышлений на тему того, чем архитектура является сегодня, в эпоху, когда разноплановость ее развития достигла своего апогея. И здесь я, конечно, не могу полностью отделить свою рисовальную практику от работы архитектора: в основе обоих видов деятельности лежат раздумья на одну и ту же тему – как сегодня делать города интересными, как без слепого подражания и копирования создавать мизансцены, по своему качеству и визуальной интриге достойные лучших исторических образцов.
Вынужден констатировать, что, как и подавляющее большинство современных рисовальщиков, я в своих работах гораздо охотнее обращаюсь к романтике руины, романтике старой архитектуры. Основная причина этого хорошо понятна: историческая архитектура радует глаз своей материальностью, очень точно проработанными деталями и – как следствие – способностью красиво, достойно стареть. При этом все мы понимаем, что современной нам архитектуре присуща совершенно иная эстетика. Мы носим другую одежду, мы ездим не на инкрустированных каретах, а на стремительных машинах и еще более стремительных поездах, пользуемся всевозможными гаджетами. И архитектура нашего нынешнего мира с его безумными скоростями стала совершенно иной. Почему же она меньше волнует карандаш и реже вызывает желание рисовать?
.jpg)
Думаю, дело в том, что плотность поверхности современной архитектуры гораздо ниже. Огромному количеству наслоений, характерных для исторических зданий, современная архитектура противопоставляет буквально две-три линии, которые ограничивают, собственно, сам объем здания. Исследовать взаимоотношения двух этих миров мне чрезвычайно интересно. Вот, например, рисунок, который я сделал в прошлом году в Мумбаи, фиксирует в прямом смысле столкновение викторианской постройки с модернистским зданием 1960-х годов, которое врезается в исторический объем.
Я довольно часто использую этот рисунок в своих лекциях в качестве иллюстрации того, чем, собственно, современная постройка отличается от исторической, и того, насколько модернизму присуще стремление к чистоте приема и лаконизму формы. Эта архитектура минималистична и элегантна, и традиция эта прослеживается с 1920-х годов, в частности, с построек русских конструктивистов: прекрасными примерами могут служить, например, ДК имени Зуева на Лесной улице в Москве (арх. Илья Голосов, 1927-1929), или Клуб имени Русакова на Стромынке в Москве (арх. Константин Мельников, 1929).
.jpg)
Если сравнивать эту архитектуру с частотой и плотностью линий, присущих исторической постройке, как рисовальщик ты мгновенно оказываешься один на один с предельно лаконичной поверхностью ее фасадов, не находя каких-либо «зацепок» для интерпретаций и трактовок. Рисуя (и проектируя, кстати, тоже) такую архитектуру, гораздо проще допустить неточность. И еще более сложной натурой в этом смысле является архитектура позднего модернизма, для которой характерно сочетание крупных лаконичных форм и произведений монументального искусства. Развитием такой архитектуры, как известно, занимался весь мир, и особенно активно страны социалистического лагеря. Мне довелось, например, рисовать здание ректората Университета Мехико с фресками Альфаро Сикейроса.
Есть у меня и фантазия на тему квартала, иллюстрирующая сам этот художественно-декоративный подход модернизма к украшению огромных плоскостей. Как известно, после краха Советского союза такая архитектура отошла на задний план, как бы исчезла из поля зрения искусствоведов и тем более широкой общественности, что, на мой взгляд, несправедливо по отношению к ее художественным достоинствам. В Германии отдельные постройки с подобного рода фризами и декоративными панно на фасадах сегодня постепенно оказываются на листе охраны – и мне кажется, движение за сохранение подобных ярких памятников своего времени должно постепенно лишь стать нормой.
Если же продолжить разговор о выразительности модернизма и тех возможностях, которые открываются перед рисовальщиком, когда он оказывается с лучшими образцами этого стиля один на один, то невозможно не упомянуть постройки Оскара Нимейера. Его творчество в свое время стало для меня невероятно интересным предметом для изучения – я специально ездил в Бразилиа для того, чтобы увидеть его здания в реальности и нарисовать их.
И я считаю этот опыт чрезвычайно важным для себя и рекомендую совершить подобную поездку каждому, кто хочет заниматься архитектурой: только увидев эти иконы модернизма вживую, то, как они живут и как стареют, а также соотнеся их масштаб со своим, можно понять язык современной нам архитектуры. Скажем, Кафедральный собор Бразилиа – снаружи это здание, которое практически не воспринимается как сакральное, в том числе и за счет своей предельно лаконичной формы, образованной несколькими простыми линиями, но изнутри гигантское пронизанное светом пространство полностью захватывает тебя.
Или, например, здание Национального конгресса. В нем, строго говоря, нет ни одной детали, за которую глаз мог бы зацепиться, это архитектура чистых форм, которые найдены настолько звеняще точно, что кажутся инопланетными. Мне во время той поездки посчастливилось встретиться с Оскаром Нимейером, и он сказал, что его архитектура – как «гряда гор Копакабаны» – плавная линия подъемов и спусков, которая была видна из эркера его ателье в Рио.
Посмотрите на его постройки – все действительно так и есть: сочетание крупных скульптурных объемов в здании парламента или колоннада в виде мягкой параболы в Президентском дворце Алворада – это торжество формы, лишенной каких-либо деталей. И такое же ощущение оставляет музей в Нитерое – мой рисунок этого здания, кстати, в свое время был использован в качестве иллюстрации неземного пейзажа на выставке работ Кена Адама.
К слову, архитектурный язык Нимейера за кратчайший период строительства центра Бразилиа придумал и «напел» мелодии практически всех архитектурных шлягеров с криволинейными разнообразными объемами, которые активно применяются до сегодняшнего дня. Посмотрите на формы современных небоскребов и столь популярных сегодня музеев современного искусства, обзавестись которым считает своим долгом каждый более-менее состоятельный город.
Модернизм оставил нам колоссальное по своим масштабам наследство, и, увы, в массе своей оно очень редко вызывает желание рисовать, искать интересные ракурсы, делиться такой «картинкой города». Одно из известных мне исключений – французский город Гавр. Как известно, он очень сильно пострадал от бомбардировок в ходе Второй мировой войны, и в послевоенные годы центральная часть этого города была заново застроена по проекту архитектора Огюста Перре. Одним из символов Гавра стал концертный зал «Вулкан» Оскара Нимейера. Это здание организовано в соответствии с излюбленным приемом этого архитектора, когда на главной площади спускаешься вниз, как бы вглубь пространства, и оказываешься в каком-то своем, абсолютно, изолированном со всех сторон мире, и из этого мира вырастают, казалось бы, совершенно лишенные и масштаба, и детали формы, завораживающие своей мощью. К слову, в 2005 году ЮНЕСКО внесла центр города Гавр в список Всемирного наследия за «инновационное использование возможностей бетона». Это один из редких современных объектов Всемирного наследия в Европе, которых со временем, я надеюсь, все-таки станет больше.
Центральное место среди тем, которые занимают меня как рисовальщика, отведено так называемым иконам или доминантам – зданиям, которые безусловно выделяются на фоне своего окружения. Как правило, это здания-скульптуры, подчеркнутая индивидуальность форм которых служит выражением и прямым следствием тех уникальных функций, которые они выполняют в структуре города. И если в прошлые века роль таких объектов играли, как правило, храмы или главные административные здания (например, ратуши или королевские дворцы), то сегодня типология икон сместилась в сторону штаб-квартир корпораций и, конечно, объектов культуры, в первую очередь, музеев, в том числе музеев современного искусства, здания которых зачастую многократно более выразительны и сложны, чем показываемые в них экспозиции. Конечно, хрестоматийный пример, которые сразу приходит в голову – это музей Гуггенхайма в Бильбао Фрэнка Гери. В прошлом году я специально съездил в Бильбао, чтобы посмотреть, каким стал музей спустя 20 с лишним лет после открытия. Конечно, я не только посмотрел, но и нарисовал это знаменитое здание – вместе со стоящей перед ним скульптурой работы Луиз Буржуа оно исполняет своего рода танец формы, конечно, абсолютно лишенный какой-либо привычной детальности.
Еще одно здание Гери – и тоже связанное с темой танца, даже больше связанное, чем музей в Бильбао, – это «Танцующий дом» в Праге, который изначально проектировался как офисное здание, но в итоге стал отелем. Обращенный к набережной Влтавы, этот дом решен в виде двух цилиндров, один из которых выполнен из бетона и расширяется кверху, а второй полностью остеклен и расширяется, наоборот, книзу, напоминая развевающуюся на ветру юбку. «Танцующий» фасад собран из 99 заранее изготовленных бетонных панелей, каждая из которых имеет индивидуальную форму. Любопытно, что в течение нескольких лет после окончания строительства здание подвергалось сверхрезкой критике со стороны пражской общественности, считавшей, что оно «своим нетрезвым видом» оскорбляет город и особенно близлежащие особняки. И хотя со временем здание было признано одним из символов Праги, я, признаться, по-прежнему считаю его спорным. Оно, конечно, поражает своей формой, но за счет своей, очень измельченной и все же слишком простой детали, одновременно создает ощущение какого-то досадного подобия, которое, проигрывает историческому окружению.
И в этом смысле совершенно другой результат может быть достигнут, если здание в каждой своей детали абсолютно противоречит историческому окружению – от формы и постановки в пространстве до дверной ручки. Одним из таких примеров для меня является здание Национального центра искусства и культуры Жоржа Помпиду (архитекторы Ренцо Пиано и Ричард Роджерс, 1977) в Париже. Как известно, революционность проекта состояла в идее вынести на фасады здания все инженерные коммуникации – от эскалаторов и лифтов до вентиляционных и водопроводных труб. Таким образом архитекторы не только высвободили абсолютный максимум площадей для экспонирования искусства, но и демонстративно отказались от идеи музея как закрытого «ящика с драгоценностями». Здание, фасады которого представляют собой хитросплетение труб, коробов и конструкций разной толщины, вызывающе остро контрастирует с историческим окружением, громко заявляя о себе как о подчеркнуто современном и независимом – в точности как искусство, которое экспонируется в его стенах.
Совершенно иначе Ренцо Пиано трактовал здание научного центра НЕМО в Амстердаме, где многодельности исторической среды противопоставлена абсолютно монолитная форма. Рисовать подобные сюжеты чрезвычайно интересно, поскольку в подобном контрастном сочетании истории и современности, на мой взгляд, как в капле воды отражается вся полемичность современной архитектуры.
Хорошо известен такой сюжет и Вечному городу Риму – здание MAXXI Захи Хадид, которая трактовала его как нескольких сильно вытянутых в плане объемов, вольно переплетающихся между собой. При этом со стороны улицы Гвидо Рени, на которой расположен этот музей, был сохранен исторический фасад казармы: о пластичности и текучести современных бетонных форм можно догадаться, лишь войдя в ворота музея: над двором нависает эффектная консоль, в остекленном торце которой отражается «традиционный» Рим.
И, конечно, с точки зрения современной архитектуры, которую можно познать с помощью рисунка, очень интересными являются мегаполисы Азии и Ближнего Востока, которые избрали для себя максимально далекий от идеалов европейского градостроительства путь развития. Эти города создают пространства принципиально другого масштаба, они воздействуют на человека мегаструктурами – будь то здания, транспортные развязки, масштабные конструкции неоновой рекламы. Это такие натюрморты из объектов, где свет, форма, плоскость играют огромную роль, и гораздо меньшую роль играют детали. Пытаясь прочувствовать и постичь эти пространства рукой, я одновременно ищу техники, которые наилучшим образом передают их характер и образ.
И если в европейских городах я работаю, в основном, карандашом или пастелью, то для парящих форм Нимейера идеальной оказалась тушь Sennelier Gris, обладающая насыщенным цветом, но с помощью воды умеющая становиться практически прозрачной и за счет этого идеально передающей ощущение невесомости модернистских построек, а для изображения рекламных билбордов и LED-экранов, ставших неотъемлемой частью имиджа улиц и высотных зданий многих мегаполисов, лучше всего подошли неоновые фломастеры.
Рисовать современную архитектуру – на мой взгляд, необходимо, ибо нет более удобного и верного способа понять то, как она устроена и по каким законам развивается. Да, исторические памятники и многочисленные фоновые постройки старинных городов приятнее для глаза и благодатнее для изображения в скетчбуке, однако изучения законов гармонии прошлого недостаточно без осознания законов гармонии настоящего. Как историческая и современная архитектура взаимодействуют между собой? Сегодня примеры этого взаимодействия лежат преимущественно в сфере острых контрастов. Должно ли быть только так? Честно говоря, я убежден, что такие союзы могут быть мягче и гармоничнее. «Мы живем в эпоху исчезнувшей изобразительности архитектуры. Ее изобразительность исчезла вместе с ордером, украшениями, рельефом, орнаментом. На вершине ее поселились вызов и радикальный диалог, тогда как окраины заняла безликая, прагматичная и лишенная красоты (забытое слово в отношении архитектуры!) форма минимализма». Это цитата из моей книги «30:70. Архитектура как баланс сил», написанной мной в соавторстве с искусствоведом Владимиром Седовым. Книга посвящена как раз тому, в каком направлении может развиваться современная нам архитектура, прежде всего фоновая, на которую приходится основной объем реализуемой сегодня жилой и офисной застройки, для того, чтобы служить визуально насыщенным и гармоничным окружением отдельных выдающихся зданий, воплощающих технические и художественные достижения своей эпохи. И выводы, к которым я прихожу в этом исследовании, мне, безусловно, помогло сделать рисование – исследуя город с помощью карандаша и бумаги, я не только лучше понимаю характер и законы формирования современной нам градостроительной среды, но и ищу для него те или иные решения, которые затем реализую как архитектор – как я надеюсь, на пути к гармоничному и комфортному городу, уже не нарисованному, а реальному».
В новую номинацию «АрхиГрафики 7» – «Рисуя современную архитектуру» – было заявлено около 100 работ. Рисунки, принятые на конкурс, демонстрируют впечатляющее разнообразие художественных техник и приемов. Среди изображенных объектов есть как широко известные архитектурные «хиты», так и здания, знакомые в основном их пользователям и узким специалистам. Оргкомитет конкурса «АрхиГрафика» решил не объявлять выбор финалистов (шорт-листы) до окончания периода самоизоляции в Москве, пока нет возможности приступить к подготовке второго - офлайн - тура соревнования. Как только она появится, прояснится и дальнейшее расписание конкурсных мероприятий. Сейчас приглашаем всех поддержать участников конкурса комментариями и голосами на сайте конкурса competitions.archplatforma.ru
Материал подготовили: Анна Мартовицкая, Екатерина Шалина
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
- Foster + Partners (43)
- Zaha Hadid architects (35)
- UNStudio (28)
- MVRDV (23)
- Henning Larsen Architects (20)
- Kengo Kuma & Associates (15)
- Richard Meier & Partners (14)
- Coop Himmelb(l)au (12)
- Renzo Piano Building Workshop (11)
- Fuksas (8)
- FOGA (8)
- UNK project (8)
- Shigeru Ban Architects (7)
- A-cero (5)
- Morphosis (4)
- Окна (15)
- Стены (11)
- Энергосберегающие конструкции (10)
- Светопрозрачные конструкции (9)
- Фасады (7)
- Теплоизоляционные конструкции (7)
- Напольные покрытия (5)
- Акустические панели (5)
- Солнечные панели (5)
- Кровля (5)
- Вентиляционные системы (5)
- Двери (5)
- Потолки (4)
- Декоративные модули (4)
- Охлаждающие системы (4)
- Заха Хадид (Zaha Hadid) (39)
- Норман Фостер (Norman Foster) (37)
- Кенго Кума (Kengo Kuma) (15)
- Стивен Холл (Steven Holl) (13)
- Даниэль Либескинд (Daniel Libeskind) (12)
- Доминик Перро (Dominique Perrault) (11)
- Жан Нувель (Jean Nouvel) (10)
- Массимилиано Фуксас (Massimiliano Fuksas) (10)
- Фрэнк Гери (Frank Gehry) (10)
- Мануэль Готран (Manuelle Gautrand) (8)
- Моше Сафди (Moshe Safdie) (6)
- Марсиу Коган (Marcio Kogan) (5)
- Арата Исодзаки (Arata Isozaki) (4)
- Маттео Тун (Matteo Thun) (4)
- Бернар Чуми (Bernard Tschumi) (2)
- Союз московских архитекторов (СМА) (53)
- МАРШ (51)
- Музей Архитектуры им. A.В.Щусева (34)
- Москомархитектура (34)
- Институт медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка» (26)
- НИ и ПИ Генплана Москвы (20)
- Галерея ВХУТЕМАС (19)
- ГМИИ им. А.С.Пушкина (19)
- ЦДА (17)
- Фонд Сергея Чобана - Музей архитектурного рисунка (16)
- ИЦ "Сколково" (15)
- Музей Москвы (15)
- Центр дизайна ARTPLAY (13)
- ЦСИ Винзавод (12)
- Союз архитекторов России (12)
- АРХ Москва (53)
- Международный конкурс архитектурного рисунка АрхиГрафика (53)
- Фестиваль Зодчество (35)
- Генетический код (25)
- АрхиГрафика (20)
- Архстояние (17)
- Московская Биеннале Архитектуры (17)
- АРХИWOOD (14)
- Венецианская биеннале архитектуры (13)
- PinWin.ru (11)
- Московский урбанистический форум (Moscow Urban Forum) (10)
- iSaloni (9)
- Фестиваль "Световая архитектура" (9)
- Премия Авангард (8)
- Золотое сечение (7)
О проекте
Любое использование материалов сайта приветствуется при наличии активной ссылки.
Будьте вежливы,
не забудьте указать источник информации (www.archplatforma.ru),
оригинальное название публикации и имя автора.