Гостиница «Белград» является частью ансамбля Смоленской площади, сложившегося в 1975 году, когда по проекту Владимира Гельфрейха, Виталия Соколова и Александра Кузьмина были построены две одинаковые 20-этажные башни – корпуса гостиницы «Белград 1» и «Белград 2».

Градостроительные доминанты, фланкирующие подъезд к Садовому кольцу со стороны Смоленской улицы и поддерживающие здание МИДа, в первой половине XX века задумывались в стилистике сталинского монументализма. Но к 1970-м концепция  была переосмыслена в модернистском ключе, и две башни, одетые в стекло, алюминий и керамзитбетонные панели, поддержали здание МИДа не шпилями и декором, а вертикальным ритмом и «ребристостью» расположенных под углом элементов фасадных конструкций.

К 2003 году корпус «Белград 1» пережил существенную реконструкцию, получил овальную надстройку с панорамными ресторанами на кровле и стал пятизвездочной гостиницей «Golden Ring». Второй корпус до января 2015 года существовал как трехзвездочный отель «Белград», многие пространства которого не обновлялись со времен постройки. Cеть AZIMUT приобрела «Белград» с целью превращения в современный, комфортабельный отель и одновременно в свой флагманский объект в Москве. В столице этой компании принадлежат AZIMUT Moscow Tulskaya Hotel 3* на территории лофт-квартала «Даниловская мануфактура» и AZIMUT Moscow Olympic Hotel 4*. Модернизация старых гостиничных зданий – важный ресурс развития сети. Так, в Мурманске она недавно обновила гостиницу «Арктика», а во Владивостоке – отель «Владивосток».

Самым заметным преобразованием станет появление двухэтажной овальной надстройки на крыше с ресторанами и фитнес-центром. С одной стороны, это даст отелю дополнительные площади, с другой – выровняет симметрию с «Золотым кольцом». Главный архитектор проекта реновации «Белграда» Александр Бровкин (T+T architects) во время презентации концепции в отеле, состоявшейся 14 января, заметил, что есть цель сделать надстройку максимально воздушной, не утяжеляющей вид здания благодаря отражающим небо светопрозрачным конструкциям. Вокруг овального объема на крыше будет оборудована смотровая терраса с ограждением.

В основной части башни, где располагаются номера, деревянные стеклопакеты будут заменены на алюминиевые – с тонированными, защищающими комнаты от ультрафиолета окнами, их раскладка при этом не изменится. Глухие панели закроют крашеным стемалитом. Фасады будут дополнены декоративными ламелями, призванными подчеркнуть стройность здания,  углы – акцентированы камнем. Каменные панели сервисного «пояса» планируется почистить и отреставрировать, а остекление цоколя будет заменено на панели повышенной прозрачности, связывающие вестибюль здания и его обширную ритейл-зону с улицей. Не сильно выделявшийся прежде вход в отель будет подчеркнут дополнительным порталом.

Среди внутренних трансформаций следует отметить расширение номерного фонда с действующих до закрытия 236 комнат до 474. Генеральный директор AZIMUT Нotels пообещал, что это произойдет не за счет сокращения метража существующих номеров, а благодаря обустройству номеров на нескольких этажах, выведенных какое-то время назад из эксплуатации на реконструкцию, которая не была завершена. Кроме того, в сервисном трехэтажном поясе появятся шесть мультимедийных конференц-залов, рассчитанных на аудиторию от 50 до 250 человек. На реновацию объекта выделен бюджет в размере свыше 2,5 млрд рублей. Предполагается, что работы займут около 18 месяцев, но руководство компании, опираясь на опыт аналогичной реновации AZIMUT отель «Владивосток», полагает, что генподрядчик Interkom Group сможет справиться и быстрее.  

 Официальный сайт бюро: http://tt-arch.ru/

Заказчиком конкурса выступила Государственная корпорация по атомной энергии «Росатом», организатором –  ее «Историко-культурный центр» ( частное учреждение). Создание павильона Атомной энергии на территории ВДНХ «Росатом», структура которой состоит из более 40 предприятий и музейных объектов в их числе, считает важной задачей. Ведь при наличии значительного числа экспонатов  в стране нет центрального выставочно-образовательного центра, посвященного истории создания и перспективам развития атомной отрасли. А интерес к этой теме большой, что доказала выставка «70 лет атомной отрасли. Цепная реакция успеха», прошедшая в сентябре 2015 года в ЦВЗ «Манеж»: за 25 дней работы экспозицию посетило более ста тысяч человек.

Павильон атомной энергии (15 000 квадратных метров) планируется построить на участке площадью 0,69 гектара. Он должен иметь несколько уровней, включая подземный. Жюри оценивало объекты по параметрам: технологичность, инновационность, экологичность, интеграция объекта в территорию ВДНХ. В поддержку проекта UNK project высказались: главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов, генеральный директор ВДНХ Екатерина Проничева, архитектор из Нидерландов Рэм Кулхаас, главный архитектор бюро «Остоженка» Андрей Гнездилов,  директор музея современного искусства «Гараж» Антон Белов и другие члены жюри и приглашенные на заседание эксперты.

При создании образа здания архитекторы победившего бюро старались уйти от буквально прочитываемых ассоциаций с атомом или атомной энергетикой. Прежде всего, они стремились создать комфортную, адаптивную среду для посетителей ВДНХ. Посетитель, оказавшись в данном пространстве, будет считывать новый код атомной энергетики – Открытость. Доступность. Информативность. Интерактивность.
«Самым сложным в этой задаче было выразить визуально то, что невозможно выразить. Показать то, что невозможно увидеть. Это движение атома, движение частиц, – комментирует проект Юлий Борисов, управляющий партнер UNK project. – Мы предложили вариант достаточно дерзкий с точки зрения реализации – сложную форму с большой консолью. Она выражает драматическое противостояние пустоты и наполненности».
Консоль, покрывающая универсальное выставочное пространство временной экспозиции, может интерпретироваться как волна, плавная траектория движения электрона в атоме, абстрактная динамичная форма, символизирующая энергию. Своим изгибом она поддерживает пластику купола павильона «Космос» и образно с ним взаимодействует.

В проекте архитекторы уделили максимум внимания интеграции Павильона в существующую архитектурную среду – мелкая ребристая фактура тяготеет к свойственной окружению мелкой пластике исторических фасадов. Еще одна сложившаяся традиция – проектировать на ВДНХ павильоны с дворами или оформленными открытыми пространствами вокруг (павильоны Белоруссия, №2, №69 и т.п.).

Павильон корпорации «Росатом» представляет собой структуру простой геометрической формы. Надземная часть разделена на две зоны по диагонали — открытую и закрытую. Открытая часть имеет остекленный фасад. Она является универсальным выставочным пространством, предназначенным главным образом для сменной экспозиции и активного транзита публики. Огромная стеклянная «витрина», с постоянно сменяющейся экспозицией и свободным доступом, сделает павильон точкой постоянного притяжения посетителей.

А по вертикали пространство павильона может быть разделено на три основные части. Подземная часть – залы фундаментальных знаний. Уровень первого этажа – постоянно сменяемая экспозиция, новые образовательные и тематические выставки. Верхняя часть – зона свободного общения, взаимодействия между людьми. Атриум объединяет общественное пространство ВДНХ с зоной временной экспозиции. Данное решение стирает границу между зданием и улицей, и позволяет привлекать больше случайных посетителей, которые затем приобщаются к информационной среде павильона.

Юлий Борисов, соучредитель и главный архитектор бюро UNK project:
«Я вырос в семье физиков. Поэтому лично для меня — это не просто интересная задача. Приступая к работе, мы выделили для себя 3 направления. Во-первых, выставочное пространство – это всегда некий «кубик», внутри которого происходит действие. Во-вторых, мы отдали дань уважения предыдущей «стекляшке» 70-х годов. В нашем павильоне присутствует ее трансформация, но на современном технологическом витке. В третьих, важно было совместить образ здания, его философию и понимание атома с бытовыми вещами, т.е. с функциональностью. Исходя из экологических и функциональных требований, мы сделали эксплуатируемую «зеленую» кровлю. На ней размещены кафе и смотровая площадка. Таким образом, мы по максимуму используем возможности участка.
Росатом - это технологии, нацеленные на будущее. И Павильон, в первую очередь, должен отражать подходы будущего, а не современности или прошлого. В своем проекте все это мы и попытались выразить».

Руководитель авторского коллектива: Юлий Борисов. Авторы проекта: Ольга Полёткина, Александр Пупышев, Павел Култышев, Лоренцо Маттана, над проектом работали: Мария Ионцева, Александра Горина, Евгений Незамайкин, Наталия Сакс, Андрей Шмелев, Стивен Шалли. Инженер проекта: Александр Цукерман.

Сайт бюро: www.unkproject.ru

Сергей Кузнецов: «Я считаю, что Москва в смысле взаимодействия архитектуры и воды – город удачный. Многое было сделано для этого при реконструкции по генплану 1935 года. В центре вдоль набережных появилась целая череда торжественных перспектив, и они часто вдохновляют и фотографов, и художников. Однако мне лично больше нравится рисовать не открыточные, знаковые, а какие-то душевные, не растиражированные виды. Например, недавно, как удобное место и эффектный объект для рисования, я открыл для себя Андреевский мост. 

В ноябре, вы знаете, в Москву приезжал известный американский акварелист и архитектор Томас Шаллер. Для него мосты – вообще отдельная тема. И здесь он успел сделать ряд зарисовок, но поскольку было холодно, что-то, в частности Крымский мост, он сфотографировал для будущих работ. 

Очень живописное место Красный Октябрь. Еще мне, как ни странно, нравится сюжет Москва-Сити. Наверное, в силу своей острой урбанистичности. Так же приковывают мое внимание небоскребы Шанхая и Гонконга. Отражения в воде превращают их в нечто сюрреалистичное. 

Особым магнетизмом обладают промышленные и портовые зоны. Там не всегда удобно подобраться к воде и найти выигрышную точку, но их мотивы дают пространство для воображения тем, кто любит рисовать индустриальные объекты и механизмы. Меня в этом смысле завораживают работы Леббеуса Вудса. В таком же духе вполне можно представить и московский Западный порт сегодня.

Архитектурные ситуации с водой, фантастические и реальные, мастерски рисует Сергей Чобан. Реальные в большей степени связаны с Санкт-Петербургом, но и в Москве он тоже нашел фактурную натуру.

Мне кажется, что в рисунках для этой номинации архитекторам  было бы интересно представить какую-то новую застройку рядом со старой, существующей. Мы так экспериментировали в Вышнем Волочке, когда делали проект для венецианской Биеннале 2010 года. Там есть каналы, и эти районы чем-то даже напоминают Венецию. 

Любопытно было бы увидеть на конкурсе и эскизы к проектам. Я по собственному опыту знаю, что, когда архитекторы проектируют здания на воде, они всегда думают о том, как объект будет с ней контактировать. Например, Дворец водных видов спорта в Казани, над которым я работал в SPEECH, разрабатывался как здание на реке. Он стоит на берегу Казанки, на искусственных насыпях, и набережная там еще не вполне благоустроена, но мы в эскизах ставили акцент именно на этом ракурсе, предполагали, что между зданием и водой будет оживленное общественное пространство, и надеюсь, что когда-нибудь, с развитием набережной,  так и будет. А тема отражений здесь в полной мере раскрылась в интерьере –  бассейны стали эффектными зеркалами для деревянных конструкций. 

В последнее время я развиваю акварельную технику, но для прорисовки архитектурных ландшафтов над водой можно взять и перо, например. Так, в Гонконге я рисовал береговые сюжеты, и этот инструмент оказался самым подходящим, чтобы подчеркнуть драматичную линию горизонта».

Работы в номинацию «Москва: архитектура и вода» на конкурс АрхиГрафика 2015-2016 принимаются по 10 января 2016 включительно.

Подробности - на странице номинации.

Приз победителю - билет Москва-Рим-Москва, приуроченный к датам выставки "Только Италия!", которая открывается в Риме 24 мая 2016 года.

2 декабря в московском ЦДА по приглашению оргкомитета конкурса «АрхиГрафика» и Союза московских архитекторов Евгений Асс прочел лекцию «За горизонтом». Его выступление продолжило серию встреч, раскрывающих профессиональную позицию и мировоззрение архитекторов через их рисунки. Евгений Викторович признался, что рисует постоянно, но сам не всегда понимает, зачем и что именно, и, кажется, во время лекции проговаривал какие-то вещи не только для аудитории, но и для себя cамого. Его графика – одновременно простая и сложная, как любой выход из повествовательной предметной формы в абстрактное пространство, допускающее множественность значений.

Известно, что в архитектуре Евгения Асса интересуют визуально трудно выразимые вещи – тактильные, слуховые и другие ощущения, и его листы – как безграничные экспериментальные поля, на которых эти ощущения получают зримые формы. Сторонний наблюдатель не всегда найдет во многих из рисунков автора прямую связь с архитектурой, но в контексте его творчества и жизни она проясняется. Мы публикуем по материалам лекции ряд графических произведений Евгения Асса с его комментариями.

Евгений Асс: «Не всегда понятно, зачем люди рисуют, и что они хотят этим сказать, почему вообще возникает желание что-то такое на бумаге представить. Меня, наверное, заставляет рисовать сам факт прикосновения чем-то – а прикасаюсь я преимущественно карандашом – к бумаге. И когда-то я нашел замечательное подтверждение своему ощущению от этого прикосновения в стихотворении Владимира Набокова про Санкт-Петербург: «Я помню, над Невой моей бывали сумерки, как шорох тушующих карандашей». Все дело, наверное, вот в этом шорохе, шуршании тушующих карандашей.

Что происходит в момент прикосновения к бумаге? Происходит воплощение какого-то чувства, какого-то ощущения. Это один жест, одно движение. Что мне всегда нравилось в рисунке – так это сведение к минимуму. Как минимизировать средства, чтобы предмет остался узнаваемым? Я иногда рисую архитектуру с натуры, но мне совершенно не нравится рисовать ее во всех подробностях.

В 1993 году я довольно длительное время жил в Чикаго, и рисовал его из окна небоскреба, откуда был виден весь даунтаун. При этом все время дул ветер, что и проявилось в рисунках. Мне нравится, когда есть сильный ветер – он дает возможность широкого движения руки.

А в этом рисунке вроде бы нет явной архитектурной формы, но он про архитектуру, про присутствие жизни в темноте.

Мне важны в графике физиологические ощущения, пространственные переживания, связанные с архитектурой. К примеру, кафельный пол на балконе. На него падает тень от ограждения. Если положить бумагу прямо на пол, а потом штриховать, то получается примерно вот так:

Я люблю технику притирания, передавливания фактуры – то, что по-английски называется rubbing. Это непосредственная связь с материалом архитектуры, ощущение фактуры, швов, размера.

Горизонт. Важная история в моей художественной практике. Горизонт, наверное, всех завораживает. Это единственный реальный объект, который при изображении не имеет масштаба. Архитектура в изображениях почти всегда меньше, чем в натуре. А с линией горизонта непонятно – то ли это фрагмент морского пейзажа, то ли кусок плинтуса, то ли сильно увеличенная часть спичечного коробка.

Горизонтальность как черта, разделяющая верх и низ, небо и землю, жизни и смерть – сложная, многослойная метафора, изображение которой меня сильно волнует. Если я сижу за столом, я чаще всего провожу на бумаге горизонтальные линии. Сам не знаю, что это означает. Иногда это приобретает характер полноценного пейзажа, иногда более сложной конструкции – появляются горизонтальные слои. Разные горизонты соответствуют разным настроениям, состояниям, душевным движениям. Цвет использую довольно редко, но иногда чувствую необходимость его включить – мелками, цветной бумагой.

У меня есть душевно-физиологическая проблема. Если я в течение года не съездил куда-то, где есть большое открытое пространство, то чувствую себя очень плохо, как будто глаза задыхаются, мне становится тесно и как-то душно, и в этом смысле морские пейзажи для меня очень целебны. Приехав на море, я рисую что-то такое, опять же, не очень понятное мне самому. Вроде бы берег, вроде бы море, вроде бы облако, и  становится легче. Много пейзажей нарисовано в Латвии. Балтийское море специфически серое, там цвета не много, и глаз отдыхает.

Ландшафты. Отдельная тема. Все, что я делаю, я ощущаю как часть ландшафта, и без этого я не понимаю архитектуру. Вот так я представляю себе хорошую архитектуру: где-то в снегу стоит домик, такой непритязательной формы, но там есть тепло, там есть жизнь, там есть энергия. Он –  единственное энергетическое пятно в бескрайнем ландшафте. Эта тема меня вообще преследует и завораживает.

Реальность листа для меня часто оказывается важнее объективной, окружающей реальности: потому что та реальность, что на листе, она уже моя, я ее присвоил, сконструировал, и она обладает свойствами, принадлежащими только мне. В то время как реальность, которую я вижу, разделяется всеми людьми.

Лес зимой. Здесь важнее всего ритмы. Мне кажется, это очень музыкальная вещь.

А здесь, наверное, идет снег.

В 91 году в момент путча я находился в Эстонии. Погибая от непонимания, как жить дальше, лежал на море и без конца рисовал тростники. Нарисовал несколько альбомов тростников разного калибра. Дул сильный ветер, тростник шумел, и этот шум остался в рисунке, по крайней мере, я его до сих пор слышу. Постепенно я сводил объект изображения к минимуму, к окончательному выдоху и легким колебаниям.

Еще есть пейзажи, ландшафты, нарисованные будто из самолета. Это места, где я был. На них указаны точки с географическими координатами. В России, Франции, Эстонии, Болгарии. Мне очень нравится пластика земли, и когда я ее рисую, заштриховываю, то будто выкашиваю поле, обхожу эту землю своими ногами.

Геометрия. В геометрии меня интересуют соотношения и отношения фигур. Например, очень плотного и жесткого, монолитного прямоугольника и очень мягкого, хрупкого, полупрозрачного яйца. Никогда не делаю жестких краев, мне не нравятся линии как таковые. Обычно края в моих композициях образованы границами тона. Важная тема – расположение изображения на листе. Когда изображение заполняет не весь лист, а его фрагмент, весь лист становится чем-то иным.

Честно скажу, мне не нравились уроки академического рисования. Рисовать гипсы было скучно. Я всегда рисовал что-то другое. Сергей Васильевич Тихонов, заведующий Кафедрой рисунка в МАРХи, меня успокаивал: «Ничего, что ты плохо рисуешь – много архитекторов плохо рисуют, нет прямой взаимосвязи между хорошим рисованием и хорошей архитектурой». Поэтому экзамены по рисунку в школе МАРШ мы отменили за ненадобностью. Однако, практику рисунка от руки у студентов всеми силами поддерживаем как незаменимый компьютером опыт телесного переживания архитектуры и способ выражения мыслей. Ведь что такое рисунок? Мне часто вспоминается высказывание венского архитектора Хайнца Тезара: «Рисунок – это давление мысли на карандаш».

Я рисую просто и простые вещи, но это не значит, что я не могу оценить какую-то мастерскую, технически изощренную графику. Главное, чтобы в ней была мысль, чтобы понятно было, ради чего потрачено столько времени и труда».

Участок застройки с одной стороны выходит к берегу Тихого океана, с другой – к месту слияния двух рек. С восточной стороны открывается вид на океанское побережье, с западной – на горы, а с северной – на Хуалянь. Объемно-пространственная композиция комплекса Hualien Residences в стилизованной форме воссоздает природный рельеф местности. Здания вздымаются из естественного ландшафта зелеными гребнями, вторящими ломаным очертаниям гор. Дворы и общественные пространства архитекторы сравнивают с каньонами и долинами. 

Ориентация «лент», образующих крыши и глухие боковые стены, преимущественно по оси «восток-запад» связана с особенностями солнечной активности и стремлением создать в комплексе максимальный комфорт при жарком и влажном климате Тайваня. Склоны рукотворных холмов блокируют резкий утренний и вечерний свет с восточной и западной сторон. Большую часть внутренних пространств наполняет мягкий свет с юга и севера, к которым корпуса обращены широкими фасадами.

Озеленение торцевых фасадов смягчает тепловые «удары» и вместе с конфигурацией зданий, благоприятствующей естественной вентиляции апартаментов, выходящих на две стороны, снижает расход энергии на охлаждение помещений.

Первая очередь комплекса будет построена в 2016 году, вторая – в 2018-м, но уже сегодня можно побывать в демонстрационном корпусе площадью 1000 кв. м. и прочувствовать атмосферу интерьеров. Сквозь окна-витрины видна  зелень, покрывающая «ленты» зданий. Обилие дерева в отделке наряду со «скатными» очертаниям стен вызывают ассоциации с частным загородным домом.

Специально для этого комплекса датское бюро KiBiSi разработало коллекцию мебели, в которую наряду с диванами, обеденными столами и стульями, вошли шезлонги и плетеные кресла – незаменимые атрибуты курортного «лайфстайла», которому подчинен весь этот проект.

Официальный сайт архитектурного бюро: big.dk 

Название проекта : Hualien Residences

Заказчик: Taiwan Land Development Corporation

Место: Хуалянь, Тайвань

Общая площадь: 120,000 кв. м

Подрядчики: RJW, ARUP, Treegarden, Ken Sakamura

Управляющие партнеры: Bjarke Ingels, Jakob Lange, Finn Nørkjær

Проект-менеджер: Andrew Lo

Дизайн: Cat Huang

Шоу-рум: Eric Li, Anu Marjanna Leinonen, Jinho Lee, Kekoa Charlot, Alberto Herzog, Jaime Oliver Galienne, Horia Spirescu, Min Ter Lim, Junjie Yan, Dominic Black, Angelos Siampakoulis, Qianqian Ye, Emily King, Lucas Carriere, Miao Zhang, Ren Yang Tan, Andre Schmidt

На протяжении 20 лет Томас Шаллер (Thomas W Schaller) занимался архитектурной практикой в Нью-Йорке. Разрабатывал градостроительные концепции и выполнял визуализации проектов. Затем переехал в Лос- Анджелес, где полностью посвятил себя искусству акварели. На сегодняшний день Шаллер является одним из самых известных архитектурных пейзажистов мира. Он — лауреат множества наград, в том числе самой престижной премии в области архитектурного рисунка — Hugh Ferriss Memorial Prize. Почетный президент Американского общества архитектурных иллюстраторов (ASAI). В этом году вошел в состав Жюри Международного конкурса архитектурного рисунка «АрхиГрафика 2015-2016». В ноябре по приглашению главного архитектора Москвы Томас Шаллер побывал в российской столице и представил свое творчество в рамках презентации книги Сергея Кузнецова «Архитектурные рисунки» в ГМИИ им. А.С. Пушкина, где нам удалось с ним поговорить.

На своем сайте в автобиографии Вы пишете, что решение оставить архитектурную практику и стать свободным художником далось Вам непросто. Чего Вы боялись?

Сложный вопрос. Это были трудности личного характера. Я боялся слова «художник». Мне оно казалось слишком возвышенным и обязывающим. Казалось, что называть себя так – значит слишком много о себе думать. Однако со временем я пришел к выводу, что не ты выбираешь, быть тебе художником или не быть, а это призвание, которое выбирает тебя само. Либо ты художник, либо не художник. И это не означает, что ты лучше или хуже кого-то. Просто так есть и все. 

Следующий вопрос Вам, наверное, часто задают: кто из рисующих архитекторов прошлого или современности Вас вдохновляет?

Как ни странно, я этот вопрос слышу редко: не все помнят, что многие архитекторы были и являются прекрасными художниками. В первую очередь назову Пиранези – он неподражаемо соединял совершенство графики, художественную экспрессию и гипнотические пространственные истории. Подолгу могу рассматривать визионерские композиции Булле. Большое влияние на меня оказали мастера британской школы начала XIX века, Эдвард Лаченс например. Особенно я ценю умение англичан вписывать архитектуру в природный контекст, и это умение напрямую связано с их пейзажной живописью. Не могу не упомянуть Хью Фэрриса, автора XX века, который мастерски перевел архитектурную графику на язык современности. Очень люблю рисунки русских конструктивистов, особенно Якова Чернихова, в моей коллекции есть пара его графических произведений.

Почему из всего многообразия художественных техник и инструментов Вы предпочли акварель?

Как художника меня больше всего вдохновляют эффекты света и тени. Я пробовал выражать игру и борьбу этих противостоящих сил в самых разных техниках. Ни одна в этом плане не сравнится с акварелью. Кому-то нравится рисовать акварелью плотные фигуры, для меня же самое главное – ее прозрачность, светоносность. В текучести и интуитивности акварели проступают сердце и рука художника, и поэтому для меня она – оптимальное «медиа».

Как вы рисуете городскую архитектуру? Сначала делаете эскизы с натуры на пленэре, а потом заканчиваете в студии, или как-то по-другому?

Все, что я рисую, основывается на моих пленэрных эскизах. Иногда я начинаю и заканчиваю работы на улице. В некоторых случаях, особенно если это крупноформатные вещи, доделываю их в мастерской. Но мои рисунки далеко не всегда педантично следуют натуре. Я скорее изображаю чувства, которые она у меня вызывает.

Вы много путешествуете по миру. Какие города Вам нравится рисовать больше всего?

Это Берлин, Прага, Гонконг. Конечно, Париж и Рим. Нью-Йорк – моя любовь, и Киото –  город потрясающей красоты. И вот в Москве я всего несколько дней, но мне не хочется делать ничего другого, кроме как рисовать. Здесь буквально на каждом шагу встречается что-то великолепное. Я счастлив, что имею возможность путешествовать, но в то же время убежден в том, что настоящему художнику не нужно далеко ездить, искать какую-то экзотическую натуру. Он способен найти красивые, достойные рисунка объекты даже у себя во дворе. 

Одна из номинаций конкурса архитектурного рисунка «АрхиГрафика 2015-2016» посвящена взаимодействию архитектуры и воды в Москве. Та Москва, которую Вам уже удалось увидеть, – интересный с этой точки зрения город? Или наша ноябрьская погода не позволила оценить всю картину по достоинству?

Москва в такую погоду –  а надо сказать, я считаю такую погоду красивой –  удивительным образом напомнила мне Северную Ирландию. Хотя там я путешествовал в основном по сельской местности, но встреча двух природ –  живой и рукотворной, мне кажется неуловимо схожей с тем, что я увидел здесь, в мегаполисе с рекой и ее холмистыми берегами. Вода подчеркивает великолепие многих московских зданий, и я уверен, здесь можно найти немало эффектных точек и видов.

Расскажите о своих архитектурных фантазиях. Какие темы, миры живут в Вашем воображении?

Когда я смотрю на реальные сооружения, то всегда думаю о том, что было в голове у их создателей. Часто идеи архитектуры меня волнуют и очаровывают больше, чем сами здания. И в своих работах я пытаюсь отобразить идеальные образы, стоящие за постройками. Иногда существующие здания превращаются в моем воображении в фантастические, иногда наоборот – мои фантазии материализуются. Это стирает в сознании границу между реальностью и вымыслом, мое творчество существует на их стыке.

На чем Вы специализировались как архитектор?

Я участвовал в конкурсах на крупные проекты, создавал градостроительные концепции. Ко мне приходили девелоперы и до разработки проекта просили рассказать, как я представляю себе город или какое-то здание. Причем ключевым моментом для них было мое воображение. Постепенно я стал работать сам на себя, и уже не отталкивался от установок клиентов, а руководствовался только своими идеями.

Насколько в США востребована профессия архитектурного иллюстратора, рисующего вручную?

В последнее десятилетие ситуация существенно изменилась в США, да и по всему миру.  Думаю,  прежде-всего из-за экономических обстоятельств. Спрос в этой сфере упал. Сейчас примерно 95% визуализаций приходится на компьютерную графику.

Деятельность ASAI – Американской ассоциации архитектурных иллюстраторов, одним из основателем которой Вы являетесь, как мы знаем, направлена на то, чтобы поддержать применение не только компьютерных медиа, но и ручной работы. Есть надежда, что спрос на нее вернется?

Да, и это уже потихоньку происходит. За последние три года интерес к ручной архитектурной графике заметно вырос. Я сам редко берусь за заказы, но знаю, что заказчики все чаще хотят видеть интуитивную природу проекта, больше его эмоциональную сторону, а не только техническую, хотя в идеале, конечно, нужно их сбалансированное сочетание.

Вы участвовали в Жюри многих смотров архитектурной графики и, наверное, сформулировали для себя какие-то критерии оценки конкурсных работ. Каковы они? Участникам нашего конкурса «АрхиГрафика 2015-2016» будет интересно и полезно узнать Вашу позицию как члена Жюри.

Да, я часто входил в Жюри конкурсов архитектурного рисунка и других художественных конкурсов…Признаться, я не очень люблю судить чужие работы и определять: вот это «правильно», а это «неправильно». Понятно, что в искусстве есть свои законы, но их не должно быть слишком много. Однако, когда я берусь судить, то главным критерием для меня является идея, какая-то история, страсть. Если в работе есть страсть, ее всегда видно. Конечно, техническое мастерство важно, но если оно доминирует над идеей, то получается простая иллюстрация, а не искусство. Опять же, в идеале между ремеслом и эмоциями должен быть баланс.

Вам уже удалось заглянуть на сайт конкурса?

Да. И я был потрясен. Такой высокий уровень качества графики, что даже пугает.

Я пока не буду спрашивать, какие работы Вам понравились. Их прием еще продолжается. Но, возможно, Вы могли бы что-то посоветовать тем, кто участвует в этом конкурсе, и вообще всем, кто рисует архитектуру.

Что бы я посоветовал…Мы все легко поддаемся искушению увлечься какими-то средствами выразительности или техническим мастерством. Это, конечно, замечательно, но иногда приводит к риску перегрузить работу. Лучше сделать проще, чтобы рисунок был четкий и ясный, а идея звучала сильнее. То есть нужно сделать хорошо, но не слишком много.

Сайт Томаса Шаллера: http://thomasschaller.com/

Роман Крихели – основатель компании Proekt Agency. Это агентство, помогающее застройщикам создавать и продавать объекты. В нем разрабатываются концепции, стратегии продвижения, брендинг и реклама объектов недвижимости. Среди проектов компании – бренд комплекса ОКО в МДЦ «Москва-Сити», построенного Capital Group по архитектурному проекту международного бюро SOM. Высотное строительство – одна из ключевых тем бизнес-исследований Романа, и по просьбе Archplatforma.ru он рассказал об актуальной тенденции в проектировании небоскребов, игнорировать которую уже невозможно.

Небоскреб как будущее в прошлом и наоборот.

Еще полтора века назад образ высотного здания сопрягался с устремленностью в будущее, в царство технического прогресса. Апартаменты в небоскребе были непременным атрибутом финансового успеха, элитарного статуса. И вот прошло сто лет, «небожители» устали от стекла, бетона и камня, и стали больше ценить малоэтажную загородную жизнь. Так постепенно стало набирать силу обратное движение, от машины к человеку,  от техники – к природе. Но далеко не все горожане, даже те, кто может себе это позволить, рвутся жить вдали от мегаполисов, суетливых, но одновременно светящихся энергией деловых и культурных событий. Города при этом по известным причинам – людей все больше, земли все меньше – продолжают расти вверх. По прогнозам к 2050 году в них будет жить  80% населения Земли. Так что небоскребы – это наша судьба.

И сегодня в практику строительства высоток в разных странах мира успешно внедряются гибридные решения, позволяющие наслаждаться головокружительными видами и одновременно – и что самое важное –  не выходя из дома – природой. Из последних, еще нереализованных проектов меня в этом смысле поразил комплекс «Алмазный Лотос» (проект Vo Trong Nghia Architects), который строится во Вьетнаме, в Хошимине, всего в 3-4 км от центра города. Это три жилые «пластины», крыши которых соединены мостами-переходами. На каждом балконе высаживается бамбуковая рощица. Прочные, ветроустойчивые стебли будут радовать взор и защищать квартиры от жары. А на крышах и между ними – полноценный парк с бульваром, газонами, растительностью, по которому могут гулять жители домов. Но это все же не вполне «небоскребы» – в них всего по 22 этажа,  есть и более амбициозные в плане высоты «зеленые» проекты.

Известно, что человек чувствует себя комфортно, когда все ему соразмерно. Однако любой небоскреб, изначально, не соответствует  масштабу человека. Это исполин, психологически человека подавляющий. Чтобы соотнести эти масштабы, создать уютную жилую среду и поддержать экологическое равновесие в городе, разрабатываются целые программы. 

В Париже, например, в настоящее время реализуется инициированная городскими властями концепция вертикального зеленого строительства «Paris Smart 2050». В нескольких округах по проекту бюро Vincent callebaut architectures будет построено 8 экобашен. У каждой из них свое предназначение.

Одна башня, например, вырабатывает кислород, другая очищает воду. Башни «Бамбуковые гнезда» в 13 округе предполагают разведение огородов на террасах, защищенных «бамбуковым» парусом. Вдобавок этот парус преобразует энергию ветра в электричество. Благоприятные условия для растений собираются поддерживать с помощью специальных биореакторов.

Еще один пример «зеленой» застройки европейской столицы — проект голландского архитектурного бюро MVRDV. В Зюидас, деловом районе Амстердама, собираются строить  многофункциональный центр Ravel Plaza, который можно сравнить с московским Сити, только разница в том, что в Амстердаме объект общей площадью 75 000 квадратных метров будет утопать в зелени. Комплекс представляет собой три разноэтажные башни,  соединённые между собой террасными переходами-бульварами, где пересекаются общественные и приватные зоны. Сами башни запроектированы с эркерами, балконами и террасами, предполагающими обильное озеленение. 

Из уже реализованных «садово-растительных» высотных проектов, самый известный, пожалуй – Bosco Verticale («Вертикальный лес») авторства архитектурной студии Cтефано Боэри. Их строительство шло пять лет. В итоге в новом районе миланских высоток Porto Nuovo появилось две жилые «зеленые» башни. Самая высокая из них поднимается на 112 метров, другая – на 80.

На ступенчатых бетонных балконах высажено в общей сложности 780 деревьев и кустов, тысячи кустарников и цветов. Каждый балкон – своеобразный индивидуальный сад. Весь зеленый массив служит отличной звукоизоляцией, защищает от пыли, резких  порывов ветра и прямых солнечных лучей. В зависимости от времени года башни естественным образом меняют свой фасад. Так что перед нами идеальный вариант разнообразия городского ландшафта в «новых районах». А для владельцев квартир – супер комфортное жилье. И неудивительно, что стоимость квадратных метров в такой башне значительно выше, чем в обычных высотках...

В Москве же квартиру в небоскребе еще c трудом воспринимают  как место постоянного жилья. В «Москва-Сити», например, зачастую покупают квартиры для тусовок и деловых встреч. На сленге такие апартаменты называют « квартирой для пиджака ». А в Европе посредством «гуманизации» небоскребов людей подводят к тому, чтобы они покупали недвижимость в высотках как постоянное жилье.

Кантри-стайл как идеальное устройство небоскреба

Зелень делает башню человечней и понятней.  Еще один из способов достичь это –  внедрение  «деревенского уклада», нового, очень перспективного «лайф-стайл» формата для высоток. 
Что такое деревенская жизнь: все всех знают, общаются, как минимум, здороваются… В городском доме вышел из квартиры – перед тобой огромный коридор. Где твои друзья, где враги, где соседи? Ты сам по себе, песчинка. А в деревне открытая социализация, «комьюнити», сообщество, где ты свой. 

Я думаю, что в больших башнях должны появляться маленькие уютные заведения, соразмерные масштабу человека, где резиденты могли бы знакомиться со своими соседями. Конечно, уютные кафе, магазинчики и книжные лаунж-зоны – не в деревенском стиле, разумеется, но суть в том же – в коммуникациях и психологическом комфорте жизни среди знакомых людей. Получают распространение и самые настоящие сельские практики.
В 2010 году в  США в Бруклине на крыше здания Brooklyn Grange появилась большая «кровельная» ферма. На площади  свыше гектара растут овощи, фрукты, зелень… даже пасека есть, где собирают мед. Урожай снимают круглый год и поставляют в окрестные лавки и ресторанчики. 

Идеальную зеленую башню в центре Москвы не построишь, так как есть ограничения по высоте, а вот где-нибудь в районе Мосфильмовской может отлично получиться. Я представляю ее с какими-то вкраплениями: локальное озеленение или ярусное. И обязательно с фермой на крыше. Снабжение кабачками целого района Москвы наша крыша не осилит, а вот ресторан и небольшой рыночек в самой башне — вполне. А сами жильцы смогут не только наслаждаться плодами фермы, но и гулять по ее грядкам и показывать городским детям, как фрукты-овощи растут, о чем они порой вообще не имеют никакого представления. Это интересно, полезно и прикольно.

В принципе выращивать можно все, от лука до мандаринов. Многое зависит от технологий: теплицы, специальные лампы, грунты и т.п. Ну, если даже в московских городских усадьбах XIX века ананасы выращивали, то почему это нельзя  делать на крыше московских небоскребов?
Основная идея состоит в том, что большинству людей комфортно то, что сделано в рамках человеческого масштаба. Это относится к реальному масштабу и к масштабу отношений, к человеку как к обитателю башни. Или ты сам по себе, а башня сама по себе, или ты –  часть этого микрокосмоса. Создание общечеловеческой атмосферы является залогом комфортной жизни.

Наш рынок недвижимости постепенно готовится к появлению таких «нестандартных» проектов. Кончено, у нас еще сильны представления о том, что идеальная крутая высотка — это гипертрофированная «сталинка» или палаццо, или сразу космическая ракета, готовая к старту.  При выборе жилья — первое, что имеет значение, это локация, потом цена, а на третьем месте – всякие разные фишечки и фасилитация. Человек, конечно, проживет и без фермы на крыше. Но при равных условиях по первым пунктам, его, скорее всего, привлечет зеленый проект. При этом репутация девелопера поднимется на новый качественный уровень, где понятия культуры, просвещённости и ответственного отношения к природным ресурсам имеют особое значение.

 Чино Дзукки (род. в 1955 году в Милане) учился в Массачусетском Технологическом институте (M.I.T), затем в Миланском Политекнико, где преподает с 1980 года и в настоящий момент является профессором курса архитектурной и градостроительной композиции. Одновременно с преподаванием Дзукки занимается и исследовательской деятельностью, пишет книги и статьи для журналов «Domus», «Casabella», «Lotus international», «Arch+2, «Intersezioni», «Bau» и др. Неоднократно выступал в качестве организатора и работал над оформлением Миланских Триеннале и экспозиций Венецианской архитектурной биеннале. Основатель и руководитель международно известного бюро Cino Zucchi Architetti.

У Вашего бюро много проектов и реализованных объектов, и они очень разные по облику и содержанию. Есть ли в Вашем архитектурном языке базовые, общие для всего, что вы делаете, «термины» или для каждого проекта подбираются cвои новые «слова»? 
Я полагаю, что выработал не какой-то специфический язык, а подход, способ видения. Архитектура двойственна. С одной стороны, она – фон повседневной жизни. Если представить жизнь в виде бульона, то архитектура – котелок, в котором этот бульон варится. Правда, сейчас архитектура так сильно дает знать о своем присутствии, что порой замещает, а не вмещает жизнь. С другой стороны, пространственные характеристики архитектуры иногда сами определяют формы и форматы человеческой деятельности. Мы проектируем в Италии и за рубежом, и каждый раз из особенностей места, бюджета, заказчика, законодательных ограничений складываются неповторимые условия. И в них от концепций общего характера, которые имеют широкую сферу применения, мы приходим к узконаправленной идее, работающей в данном, конкретном месте. Возможно, кстати, как раз в привязке к месту и состоит отличие архитектуры от дизайна.

Какая архитектурная школа, личности или, может быть, идеи повлияли на Ваше профессиональное формирование?
У меня странное образование. Сначала я учился в Массачусетском технологическом университете, где на архитектурном факультете было много математики и физики. Потом вернулся в Италию, где архитектуру преподавали, погружая в исторический контекст. То есть взял лучшее от двух миров – научную американскую культуру и гуманитарную итальянскую. Я не могу сказать, что продолжаю дело кого-то из своих непосредственных учителей, но есть любимые архитекторы, творчеством которых я восхищаюсь. Мне близка архитектура послевоенного итальянского рационализма – Франко Альбини, Инъяцио Гарделлы и Луиджи Каччи, которому недавно, кстати, исполнилось 102 года. Мне нравятся работы шведа Гуннара Асплунда и такого, наверное, малоизвестного автора, как Йозеф Франк из Вены, люблю многих японских мастеров – всех тех, кому удается выразить определенную степень свободы в рамках деликатного диалога с местом. Я думаю, что не учителя выбирают учеников, а наоборот.

Вы давно сами преподаете. В чем суть Вашего педагогического метода?
Как преподаватель я каждый день задумываюсь над тем, каким должно быть архитектурное образование сегодня, в эпоху информационных технологий, когда кардинально изменились и инструменты архитектуры, и средства ее презентации. Я стараюсь учить одновременно архитектуре эмпирической, отталкивающейся от проблемы и изобретательно ее решающей, и тому, как воплощать всю культурно-историческую многослойность, присущую архитектуре как дисциплине в Европе.

Что сейчас входит в сферу Ваших исследовательских интересов?
В настоящее время в составе междисциплинарной команды специалистов я провожу исследование по заказу Austrian Real Estate. Это общественная австрийская организация, которая занимается разработкой жилья, в том числе социального. Сейчас мы очень подробно и внимательно изучаем связь меняющегося образа жизни с устройством жилых зданий. В частности, рассматриваем проблему миграции: как люди с иными бытовыми привычками и культурными традициями обживают типичные европейские семейные апартаменты и дома? Рассматриваем и такое явление, как  работа дома: как оно может или даже должно повлиять на планировочные решения? Не менее важный вопрос: как адаптировать жилую застройку к новой структуре городов, отличающейся от исторической? Ведь большинство европейцев живет в городах, построенных людьми, у которых не было наших потребностей, машин например. Цель этого исследования – найти для архитектуры возможности не только отвечать на запросы сегодняшнего дня, но и пережить их.

Исключительно функционалистская архитектура часто умирает вместе со своей функцией. Перерождению в новое качество могут способствовать пространственные ресурсы, хороший свет, добротные материалы и конструкции. Такие ресурсы нужно сразу закладывать в архитектуру. Делать вещи, которые будут жить долго –  это и есть экоустойчивость, о которой сегодня так много говорят. В этом смысле самой экоустойчивой оказалась классическая архитектура. Соединение ее средовых качеств и современных форм – пожалуй, самая сложная и интересная для меня профессиональная задача.

Интереснее строить «на века» что-то новое на пустом месте, возможно, на лоне природы, или приспосабливать к новым функциям существующие объекты?
Я люблю природу, но считаю себя человеком города. Английское слово urbanity, как и итальянское urbanita’, означает «учтивость», «воспитанность». Чтобы уживаться с другими людьми в одном городе, его жители в чем-то себя ограничивают, они заключают своего рода негласный «социальный контракт». Мне нравятся объекты с большими ограничениями. Мне повезло реализовать проект, возможно, в самом неприкосновенном городе мира – в Венеции. Мы построили квартал на Джудекке, в ex-Junghans – бывшей промышленной зоне. У меня мурашки побежали по коже, когда потом я приехал в Венецию, купил карту и увидел названия пяти улиц, образованных нашими зданиями. Построить пять новых улиц в Венеции для современного архитектора – это что-то невероятное!

В Венеции вы построили малоэтажные дома, где-то отзывающиеся на ее традиционный стиль, где-то – на фабричное прошлое отведенной территории. В Милане по проектам Вашего бюро возводят довольно высокие здания – например, в районе Нуово Портелло (Nuovo Portello). Милан вообще сейчас интенсивно наполняется современной архитектурой. Почему здесь она относительно легко соединяется с исторической средой?

На прошлой Венецианской биеннале я курировал павильон Италии, и одна из секций моей выставки «Прививки» (Innesti/Grafting) как раз была посвящена этой проблеме. В 1943 году Милан пережил сильную бомбардировку. Если так же пострадавшие Дрезден и Роттердам отстраивались по модернистскому плану, то в Милане новые, современные здания встраивались в  историческую структуру. Фундаменты достаточно высоких строений следовали пятнам утраченной застройки. Появилась даже особая модель – grattacielo urbano, то  есть небоскреб, вписанный в городскую ткань таким образом, что его нельзя взять и пересадить на другое место.

Кроме того, у Милана, впрочем, как у многих европейских городов, благоприятным ресурсом для появления авангардной архитектуры, являются заброшенные промзоны, ранее изолированные, закрытые для города территории, со своей очень сильной, но специфической пространственной логикой. Очень интересно размыкать их границы, включать в жизнь города, соединяя его ранее разрозненные части. Упомянутый район Нуово Портелло был автомобильным заводом Alfa Romeo и Lancia. Теперь там функционально разнообразная застройка – офисы, жилье, торговые центры.

Другой бурно развивающийся район, в котором мы тоже возводим высокие здания – Порта Нуова. Железнодорожные пути этой зоны раньше разрезали город. Строящийся там комплекс стал важным, урбанистическим узлом, а его центр – небоскреб аргентинца Сезара Пелли – новым символом Милана. Если прошлый век был веком экспансии городов, то нынешний – век метаморфоз и трансформаций. Меня захватывает тема города, который не может больше расти и должен находить ресурсы для развития внутри себя.

Вы считаете «микс» функций оптимальной моделью развития территорий?
Да, мне она кажется наиболее жизнеспособной. Сейчас близится к завершению строительство комплекса новой штаб-квартиры Lavazza в Турине. На большой территории бывшей электростанции – некогда непроницаемом «острове» в центре города –  мы оставляем два очень красивых старых здания. Одно станет музеем кофе, в другом разместится конференц-холл. Новые постройки предназначены для инновационного центра Lavazza и собственно штаб-квартиры. Включена в комплекс и жилая функция. Все корпуса будут окружены парком, доступным для горожан. То есть частными силами создаются не просто офисы, но высокого качества общественные пространства, интересные и открытые городу.

У Вас есть опыт проектирования для России. Совсем недавно Вы участвовали в конкурсе на застройку территории на Софийской набережной. У Вас сформировалось какое-то представление о национальном характере русской архитектуры? Пытались ли Вы как-то его выразить в конкурсном проекте?

У меня сложилось впечатление, что у русской архитектуры «две души». Одна  народная, нарядная, она выражена в деревянной архитектуре, куполах и декоре церквей. Другая – более официальная, это строгая и торжественная классика. И мне как итальянцу приятно, что мои соотечественники имели отношение и к одной – при строительстве Кремля, и к другой – работая в имперском Санкт-Петербурге. В Москве эти «две души» – узорочье и монументальность –  образуют  уникальный сплав, и мы стремились показать его в нашем проекте.

На лекции во время прошлого визита в Москву Вы показывали свои рисунки от руки. Что этот навык дает Вам как архитектору?
Графические штудии сродни музыкальным упражнениям. Глубже всего проникнуть в структуру какой-то мелодии позволяет лишь ее воспроизведение. Так и в академической школе полагается перерисовывать капители. Несмотря на активное использование компьютера, я лично также много рисую руками. Элементы получаются более мягкими и органичными. Это как делать вещь из глины, а не из деталей Lego. Компьютеру больше свойственна связующая функция, он быстрее и четче собирает отдельные элементы в единое целое.

Помимо архитектурных сюжетов в Ваших альбомах много зарисовок, различных бытовых предметов. Такое пристальное вглядывание в повседневность и фиксация ее деталей помогают Вам в работе?
Меня очаровывает материальная культура человека. Я ее не только зарисовываю, фотографирую, но и коллекционирую предметы быта. Из  фрагментов вещного мира, как мозаика из кусочков, иногда складываются совершенно неожиданные концепции для разных проектов.

Какие предметы чаще всего привлекают ваше коллекционерское внимание?
Пожалуй, это раджастанские скалки (chapati rollers), которыми раскатывают тесто для выпечки хлеба. Такие странные, разноцветные штуковины. Функциональные и одновременно декоративные. Из них получаются отличные инсталляции.

Cайт архитектурного бюро: http://www.zucchiarchitetti.com

Облик этого дома неоднозначен, как и его наполнение. Тринадцатиэтажный массив собран из бетонных панелей разных оттенков серого. На фотографиях это плохо видно, но поверхности панелей отделаны изысканным тиснением в виде стилизованных роз, на тон темнее фона. Так Дэвид Аджайе и его коллеги постарались смягчить брутальность типовых строительных элементов, обусловленных экстремальными сроками строительства и бюджетом.

Это проект доступного жилья, но с нестандартной, дополненной культурно-образовательными функциями программой. Бюро Adjaye Associates разделяет идею ответственности архитекторов перед социумом и городом, поэтому с интересом взялось за заказ нон-профитной девелоперской компании Broadway Housing Communities (BHC). Многие составляющие концепции были определены в ходе встреч и воркшопов архитекторов и девелоперов с представителями местного комьюнити.

В финальном «брифе» вырисовался современный дом, резонирующий со своим архитектурным окружением и богатой историей района. Репутацию Гарлема за XX век подпортили гангстерские разборки и неблагополучный афроамериканский контингент. Сейчас власти Нью-Йорка стараются улучшить здесь среду и качество жизни, спонсируя различные социальные и культурные программы. Квартал Sugar Hill, где нашлось немного места под строительство нового здания, славится неоготической архитектурой. В непосредственной близости от участка застройки высятся исторические краснокирпичные дома, фасады которых артикулированы ризалитами. Новостройке с дешевыми квартирами на красный кирпич рассчитывать не приходилось, но проектировщики разбили массив на несколько горизонтальных и вертикальных членений со смещениями, облегчив тем самым его зрительное восприятие и зарифмовав с секциями соседних домов.

Нижний блок – своеобразный стилобат высотой 23 метра. Уровень входной зоны по всему периметру остеклен. Стеклянные фасады контрастируют с бетонными панелями, создают интересную атектонику и блестят на солнце так, что стали «маяком», идентифицирующим квартал с автострады. На втором этаже разместился Музей искусства и сказок, на третьем – детский образовательный центр. На этом же уровне запроектированы выставочные пространства и просторные студии с апартаментами для художников. Средний вертикальный блок – жилой, его основание занимает примерно половину стилобата, оставляя на другой половине в его недрах внутренние дворики, служащие также световыми колодцами для помещений, где проходят занятия.

С 9-го этажа, со сдвигом, образующим с одной стороны террасу, а с другой – консоль, начинается верхний блок. Здесь обустроила себе офис компания-застройщик – BHC. Выше – квартиры, всего их в здании 124. Огромное преимущество этого «малобюджетного» дома перед многими другими примерами доступного жилья в Нью-Йорке –  помимо насыщенных общественных пространств первых этажей – виды, которые открываются из окон апартаментов – на Центральный парк, реки Гарлем и Гудзон, Всемирный Торговый Центр, Нижний Манхэттен, новый Янки-cтэдиум. Окна разных размеров, расположенные со сбивками ритма, служат еще одним выразительным средством, помогающим сделать панельный объем зрительно богаче и динамичнее.

Упомянутая выше отделка – тиснение со стилизованными, едва различимыми розами, как и графитовый оттенок панелей, была найдена в результате серии исследований и тестов. Архитекторы представляли, что благодаря хитросплетенному орнаменту, на поверхностях возникнут интересные свето-теневые эффекты, и они будут казаться не просто плоскими и серыми, но объемными и бархатистыми. В то же время паттерн для фасадов – привет соседнему кварталу Heritage Rose District, где под охраной муниципалитета культивируются около 100 старинных сортов роз.

Архитектура: David Adjaye Associates

При участии : SLCE Architects LLP

Адрес: Saint Nicholas Avenue & West 155th Street, New York, NY 10032, USA

Дизайн: Adjaye Associates

Общая площадь: 58 220 кв. м.

Год проектирования: 2015

Официальный сайт архитектурного бюро: adjaye.com

Тема Экспо-2015 (01.02 – 31.10) — «Накормить планету. Энергия для жизни» — заставила cтраны-участницы произвести «инвентаризацию» своих природных богатств, обратиться к технологиям сбережения и восполнения ресурсов, продемонстрировать результаты поисков альтернативных источников энергии, проанализировать, чем питаются сами и чем готовы накормить мир. Эта выставка была, наверное, самой «зеленой» в истории Экспо. Многие страны полностью или частично превратили отведенные им участки в сады, огороды, поля и леса. Столь же модное, сколь и расплывчатое понятие «экоустойчивость» звучало на каждом шагу, впрочем, некоторым участником удалось довольно четко сформулировать и наглядно выразить, как они его понимают. Концентрация на локальном своеобразии вызвала к жизни немало любопытных архитектурных решений, раскрывающих возможности традиционных экологичных материалов. Параллельное применение высоких строительных и экспозиционных технологий должно было убедить посетителей в готовности экспонентов справиться с вызовами будущего.

30 октября жюри выставки наградило участников за лучшую архитектуру павильонов, дизайн экспозиции и раскрытие темы. С полным списком призеров можно ознакомиться здесь. Мы, в свою очередь, решили опубликовать национальные «выступления», которые больше всего запомнились редакции сайта «Архплатформа», и представили, за что можно было бы индивидуально отметить избранных участников.

РОССИЯ

К примеру, российский павильон мог бы получить премию за самый выразительный символ подъема и движения в будущее. Тридцатиметровая зеркальная консоль, плавно «взлетающая» над променадом перед входом, издалека привлекала посетителей. Архитектурное решение, разработанное бюро SPEECH, несомненно, способствовало тому, что наше представительство вошло в тройку лидеров по популярности с впечатляющей статистикой – за период работы выставки в нем побывали 4 200 000 человек. Заметило российский павильон и жюри Экспо (впервые за последние 20 лет), удостоив «бронзой» дизайн экспозиции. Авторы дизайна — Simpateka RUS и SPEECH – воплотили тему продовольственной безопасности и гастрономического богатства регионов страны, предложенную архитектором Юрием Аввакумовым, в ясной системе информативно насыщенных общественных пространств, завершающихся панорамной площадкой на крыше павильона.

БРАЗИЛИЯ

Самой оригинальной интерпретацией павильона как общественного пространства, пожалуй, отличилась Бразилия (архитектура павильона — Studio Arthur Casas, дизайн экспозиции — Atelier Marco Brajovic).

Открытая структура из решеток, выполненных из «ржавой» стали, в буквальном смысле заманивала посетителей в сеть — натянутую по всей длине прямоугольного объема над ящиками с характерными бразильскими растениями. Сеть формировала второй уровень пассажа, предлагая разнообразие новых, «неземных» ощущений за счет дифференцированной упругости: где-то можно было просто прогуляться по зыбкой поверхности, где-то попрыгать, как на батуте, а где-то полежать, как в гамаке.

По замыслу авторов проекта, сеть символизировала открытость бразильской культуры, а также волны реки Амазонки. К «контейнеру» с аттракционом примыкал второй прямоугольный объем, снаружи отделанный экологичной пробкой. Его экспозиция «спускала с небес на землю» — знакомила с технологической революцией в бразильской пищевой промышленности.

ОАЭ

Если говорить о высоких выставочных технологиях, то очевидным лидером их применения стали ОАЭ. В павильоне, построенном Норманом Фостером, все работало на «эффект присутствия».

Криволинейные красно-коричневые стены должны были создавать у посетителей иллюзию прогулки между настоящими дюнами. Для пущей убедительности рельеф поверхностей был создан по «слепкам» с реальных выветренных песков.

Фильм в кинотеатре с круговой панорамой и продолжающее его голографическое шоу переносили зрителей в страну, научившуюся преодолевать дефицит воды и пищи и строить фантастические города в пустыне. Отдельная экспозиция с дигитальным макетом посвящалась Экспо-2020, которая пройдет в Дубае. Многообещающий анонс давал понять, какого запредельного уровня достигнет в ОАЭ развитие технологий жизнеобеспечения к тому моменту.

ЯПОНИЯ

В чудесах цифровой сценографии японцы переплюнули всех. Недаром им досталось первое место за лучший дизайн экспозиции от жюри выставки. Видеоинсталляция Teamlab позволяла за короткое время пережить смену времен года в японской сельской местности — постоять на дне реки среди водорослей, на цветущих лугах и заснеженных полях, полюбоваться на пролетающих совсем рядом журавлей. Концепция «Гармония разнообразия» рассказывала не только о восхитительных пейзажах Страны восходящего солнца, но и о ее культуре здорового, диетического питания.

В архитектуре Atsushi Кitagawa объемная деревянная решетка внешних стен павильона объединила национальные традиции деревянных конструкций «без единого гвоздя» и современные технологии формовки элементов путем сжатия под давлением. Дерево, естественно, привезли с возобновляемых лесопосадок.

КИТАЙ

Традиционное и инновационное в архитектуре и экспозиции гармонично соединилось и у Китая (проект — Tsinghua University и Link-arc). Уложенная крутой волной крыша его павильона была, наверное, самой эффектной на Экспо-2015. С одной стороны, она отсылала к историческим формам китайской архитектуры, с другой – ее поддерживали мощные ребра из гнутой древесины, рассчитанные на компьютере. 

Пластины внешнего покрытия были выполнены из бамбука, что редуцировало вес конструкции и позволило сделать поля, создающие тень вокруг здания. Распростершаяся перед павильоном поляна желтых бархатцев внутри продолжалась «пшеничным» полем из светодиодов. Все это символизировало надежду на плодотворный союз природного и урбанистического ландшафтов, сельскохозяйственных и строительных традиций с современными технологиями.

АВСТРИЯ

Про Австрию шутили, что ей достался участок в лесу, и она просто обнесла его высоким забором. На самом деле, типичный австрийский лес, воссозданный максимально реалистично, был частью архитектурной концепции бюро terrain. Авторы напомнили, что чистый воздух — главный источник жизни на земле и энергетическая пища ее обитателей. И будущее — за архитектурой, не выделяющей углекислый газ, а производящей кислород.

Собственно деревянная архитектурная конструкция стала рамой и смотровой площадкой для густой растительности. Естественную систему генерации С02 дополнили различные приборы, в частности, устройства испарительного охлаждения, поддерживающие комфортный климат. Австрийский павильон вырабатывал 62, 5 килограмма кислорода в час, и если бы вручалась премия за самый свежий воздух на выставочной площадке, то он бы точно ее получил.

ВЬЕТНАМ

Трепетным, достойным особого упоминания отношением к деревьям выделился Вьетнам. В проекте Vo Trong Nghia Architects настоящие саженцы 50 видов вознеслись к небу на пьедесталах из расширяющихся колонн, отделанных бамбуковыми стеблями. Так страна выразила актуальную для ее городов проблему нехватки зелени.

ГЕРМАНИЯ

Павильон Германии продемонстрировал характерную немецкую рациональность и высоту инженерной мысли в получении и экономном использовании ресурсов. Гигантские белые навесы, привлекавшие  внимание к постройке бюро SCHMIDHUBER, не только олицетворяли проросшие идеи. Интегрированные в искусственные листья органические фотоэлементы днем заряжались от солнца, а ночью светились. Одновременно в изгибах тентов собиралась влага, используемая для полива высаженной под ними зелени.

Приз за лучшее озеленение стен могли бы поделить США (Biber Architects) и Израиль (Кnafo Klimor architects).

США

Главным украшением павильона простой прямоугольной формы стал фасад, «сотканный», как лоскутное одеяло, из модулей с растениями со всех штатов. Гидропонические системы полива сочетались со сбором дождевой воды. Поворотные механизмы позволяли зелени в модулях получать максимум света в течение дня.

ИЗРАИЛЬ

На наклонном фасаде израильского представительства красовались фрагменты настоящих полей, также изобретательно обеспеченных питанием. Подобно ОАЭ, Израиль напомнил, что не боится трудностей: именно он подарил миру эффективные способы возделывания скалистых земель, выращивания овощей в пустыне и новейшие системы ирригации.

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ

Концепция Великобритании, получившей первое место за «лучшую архитектуру» в категории павильонов «до 2000 кв. м» (бюро BDP и художник Вольфганг Баттрес), доказывала, что хорошо там, где есть пчелы, и предъявляла их жизнь как пример одной из самых устойчивых природных систем. На участке возвышался сетчатый куб со сферическим «сотовым» залом в сердцевине, собранный из 169 300 металлических стержней. Он изображал улей и соответствующе «жужжал». Путь к улью лежал через сад плодовых деревьев и лугов с растениями, нектар которых предпочитают пчелы. Честно говоря, тонкую английскую метафору мы, наверное, до конца не поняли. Пчелы — конечно, существа трудолюбивые и высокоорганизованные, но устойчивость их общества зиждется не на самых гуманных принципах, и в этом смысле они сомнительный образец для подражания. А вот если суть «послания» в пользе меда – тогда мы согласны. Как и с тем, что пчелы – хорошие архитекторы, у которых есть чему поучиться.

Экспо-2015, объединившая мир вокруг такой всегда актуальной, всем интересной, красивой и в то же время очень итальянской темы, как питание, передает эстафету Анталье. В 2016 году в турецком курортном городе пройдет Всемирная выставка под созвучным лозунгом — «Зеленая жизнь для будущих поколений», а это означает, что нас ожидает развитие идей и тенденций, заявленных в Милане — еще больше умных экотехнологий и павильонов, покрытых растительностью. В 2017-м участники Экспо в Астане продолжат думать об «Энергии будущего». А в 2020-м Дубай принимает большую, сопоставимую по масштабу с миланской, Всемирную выставку «Соединяя умы, создавая будущее». Будем следить за тем, как эта обширная тема выразиться в архитектуре. 

Швейцарские архитекторы любят бетон. За телесность, скульптурность, лаконизм. Они нередко оставляют на виду его грубую, честную фактуру в небольших частных домах и общественных сооружениях, достаточно вспомнить культовый во всех смыслах объект  –  капеллу Брата Клауса Петера Цумтора. Но Жак Херцог и Пьер де Мерон пошли в этой любви, пожалуй,  дальше всех своих соотечественников. В редакторском сленге есть такое понятие – «рыба». Им обозначают либо шаблонный текст, залитый в верстку на прикидку, либо тезисный текст-скелет, на который потом наращиваются «мышцы» содержания и «кожа» редактуры. Так вот этот многоквартирный восьмиэтажный дом, построенный в новом квартале смешанной застройки «Зеллвегер Парк», для своей типологии, на первый взгляд, кажется такой сырой «рыбой» – серые, необработанные стены, не слишком ровные швы. Будто дом просто не доделали. Выясняется, однако, что это уже готовое «мясо».

Применение эффекта «нон-финито» в данном случае оправдывается целым рядом обстоятельств. Во-первых, «Зеллвегер Парк» создается на месте бывшей промышленной зоны, и голый бетон – знак уважения индустриальному genius loci. То есть стилистически эта жилая новостройка  классифицируется как «неолофт». Образ экс-фабрики поддерживает и рисунок расстекловки масштабных окон. Во-вторых, перед архитекторами стояла задача построить здание с апартаментами средне-ценового сегмента, что подразумевало определенную экономию архитектурных средств. В-третьих, наряду с жильем и офисами, в этом квартале развиваются центры современного искусства, и странный дом, ломающий стереотипы, вполне воспринимается как арт-объект. Тем более, что над некоторыми его деталями поработал специально приглашенный актуальный швейцарский художник.

Несмотря на брутальный внешний вид, дом обладает широким набором опций, в том числе нетривиальных, для комфортного проживания. Он стоит на берегу пруда в окружении парка, и немного возвышаясь над уровнем общих прогулочных дорожек, что усиливает приватность квартир первого этажа. Здание имеет квадратный план, и по сторонам света оно ориентировано так, чтобы все апартаменты были по максимуму обеспечены дневным светом и красивыми видами – на парк и пруд, озеро Грайфензее и Альпы.

Нестандартно устроена система входов. В центре здания есть два лифта, которые поднимаются прямиком в квартиры, останавливаясь только на заданном специальным ключом или кодом этаже. С внешних сторон к основному кубическому объему примыкают круглые башни. Их асимметричное расположение опять же обусловлено доступом дневного света в интерьеры. В башнях – лестницы, соединенные с глубокими лоджиями. Они служат не только тамбурами перед квартирами. Оснащенные занавесями из плотной, непромокаемой ткани и ограждениями в виде белых штакетников, эти лоджии могут использоваться как дополнительные комнаты. А штакетники – как раз и есть деталь, придуманная актуальным художником – Эриком Штейнбрехером. Так в каждой квартире многоэтажной бетонной коробки обыгрывается ситуация частного загородного дома с отдельным входом, террасой и даже заборчиком.

Все апартаменты, четырехкомнатные и пятикомнатные, имеют свободную планировку, помещения группируются вокруг кухни и перетекают одно в другое. Все внутренние стены – бетонные и сложенные из камня – несущие. По контрасту с «сырым» видом фасадов и лестниц, в интерьерах выполнена частичная отделка – ванные облицованы кафелем, полы выстелены деревянными досками, какие-то стены оштукатурены, а на кухнях установлена мебель и оборудование надежной швейцарской марки Forster.

Проектирование 2011–2013,

Реализация 2013–2015

Официальный сайт архитектурного бюро: herzogdemeuron.com

За последние 10 лет число людей, не имеющих крыши над головой, в Англии сократилось вдвое. В решение этой проблемы, признаваемой британским правительством одной из самых острых, ежегодно вкладываются немалые средства — только с 2010 года бюджет государственной программы по обеспечению бездомных жильем составил 500 миллионов фунтов. В Лондоне, где земля баснословно дорогая, строительством доступного жилья занимаются также различные благотворительные организации. Одна из них — фонд YMCA, cуществующий с 1874 (!) года и помогающий вставать на ноги и вписываться в социум людям, испытывающим материальные трудности. Ежегодно фонд обеспечивает временным жильем в своих хостелах и приютах свыше 600 бездомных и проводит обучающие курсы, после которых обездоленным, в частности подросткам из неблагополучных семей, проще найти работу.

С помощью муниципального гранта и социальных инвестиций от нескольких трастовых фондов в размере 337 000 фунтов YMCA удалось реализовать и первый комплекс отдельных апартаментов для малоимущих. По заказу фонда архитекторы из бюро Rogers Stirk Harbour + Partners, у которых к тому времени уже был опыт конструирования префабов, придумали своего рода конструктор из жилых ячеек-пеналов, который назвали Y-Cube.

Боксы собираются из типовых элементов на фабрике, там же наполняются оборудованием и встроенными элементами интерьера, транспортируются в готовом виде на участок, легко состыковываются друг с другом как по горизонтали, так и по вертикали в необходимом количестве и легко подключаются к местным коммуникациям.

Методика заводской сборки и доставки на место собранных модулей существенно снижает стоимость реализации каждой секции. Себестоимость одной такой жилой ячейки составляет 30 000 фунтов, а изготовление занимает около 2 месяцев. От строительных бытовок систему, внешне на них похожую, отличает не только энергичная палитра, но и уровень бытового комфорта, и качество материалов, исключительно экологичных (после испытаний прототипа в 2014 году дом Y-Cube получил высший балл по системе Кода устойчивого жилья – британского строительного экологического стандарта для объектов государственного заказа ).

Пилотный комплекс на Клэй Авеню в Митчеме (район юго-восточного Лондона), возведенный всего за 6 месяцев, состоит из трехэтажных сооружений. Их модули-жилые ячейки представляют собой компактные квартиры-студии площадью 26 кв. м, оснащенные всем необходимым — кухонно-столовым и спальным отсеками, санузлом и даже объединяющей ячейки террасой, располагающей к знакомству с соседями.

Согласно концепции, такое жилье сдается в аренду на срок от 3 до 5 лет за 65% от средней рыночной ставки по району. В первую очередь программа рассчитана на одиноких молодых людей, начинающих самостоятельную жизнь, часто не имеющих крова и достаточных средств, чтобы снять обычное жилье. Предполагается, что льготные условия аренды в Y-Cube позволят им продержаться, отложить средства на образование, повышение квалификации или на жилье получше. Существенный бонус проживания в комплексе — экономия на обогреве. В боксах, в конструкции которых преобладает дерево, —  отличная теплоизоляция и много дневного света.

Открытие комплекса в Митчеме посетил Министр по делам жилищного строительства и планирования Брэндон Льюис, он выразил надежду, что система Y-Cube будет развиваться, и ее комплексы появятся в других районах Лондона. Фонд YMCA действительно планирует строить такие комплексы в других частях города и за его пределами, и с точки зрения архитектуры здесь нет никаких препятствий — модульные конструкции, разработанные Ричардом Роджерсом и его коллегами, без труда адаптируются даже к самым сложным участкам, при необходимости быстро разбираются, перевозятся и воссоздаются на другом месте. И везде из домиков Y-Cube можно сформировать аккуратные мини-кварталы с уютными дворами, как это сделали в дебютном проекте.

Официальный сайт архитектурного бюро: rsh-p.com

Сергей, как начался этот проект?

Началось все в 2012 году. К нам обратился заказчик с интересной идеей. Заявил, что хочет вывести на рынок новый формат недвижимости под девизом «живи и работай», то есть построить студии, предполагающие возможность работы и проживания на одной и той же площади. Такой формат ориентирован в основном на творческие профессии, имеющие в потенциале абсолютную свободу передвижения. Выбрали бывшую промышленную площадку в районе метро «Аэропорт», расположенную прямо у подножья жилого комплекса Триумф Палас. Соответственно, необходимо было провести реновацию территории, облагородить ее, чтобы людям было приятно и комфортно жить в будущих апартаментах.

Что произошло дальше, какова была главная идея проекта?

Поскольку территория расположена прямо у самого жилого комплекса Триумф Палас, буквально в 20 метров от него, очень хотелось противопоставить этому огромному муравейнику более человечный, сомасштабный формат жилья. На самом же деле, кроме него, рядом находится «поселок художников», основанный в 1923 году, и ставший одним из воплощений концепции города-сада, этакой дачей в городе. «Поселок художников» и по духу, и по архитипу близок идее «живи и работай». Мы, соответственно, тоже решили сделать небольшой низкоэтажный квартал для ее реализации. С точки же зрения архитектурной эстетики, взяли за образец голландский опыт работы с малоэтажной архитектурой. У голландцев, он, наверное, наиболее богатый, в смысле современной интерпретации таких дачных историй. Вот и у нас в результате получилась осовремененная лофтовая дача.

Каковы особенности проекта, неожиданные ходы?

Поскольку форма территория участка была сложной, застройка предполагалась низкой, а сосед у нас оказался очень высокий, мы решили применить один забавный прием. То есть, чтобы жителям Триумф Паласа было интересно смотреть сверху вниз на наши крыши, мы решили, что жилой комплекс должен стать обладателем не только четырех привычных фасадами, но и пятым, в виде кровли. Сложносочиненная форма кровли в результате работы с объемами зданий корпусов оказалась достаточно интересна.

Какие материалы вы использовали, были ли какие-то нестандартные детали?

Материалы – это обычная фальцевая кровля, кирпичные стены, есть много элементов из металла, в том числе вынесенных на фасад. Особое внимание мы уделили входным группам. Именно их удобство, с точки зрения попадания в дом – важный пункт, о котором не всегда задумываются. Там есть очень много различных удобных деталей, начиная с подставок для сумок при входе в апартаменты, до отдельных декоративных подсветок, чтобы легко было попадать в замочную скважину, не промахиваясь ключом! В стены интегрированы почтовые ящики. В базовом исполнении они всегда страшные, неэстетичные, мы же их спрятали в стены, слегка декорировали, замаскировав под деревянные элементы на входе. Они получились очень элегантными. 

А что можно рассказать об интерьерах?

Собственники отделывают свои апартаменты сами. Мы разработали 6 стандартных решений для разного типа лотов. Они идут как рекомендация к тому, что было бы здорово реализовать в том или ином пространстве. Где-то рекомендуем брутальный лофт с минимумом применяемых отделочных материалов, то есть это честный кирпич, честный металл, никакой декорации и максимально открытые пространства, открытые конструкции. Где-то рекомендуем легкую современную архитектуру… Понятное дело, каждый собственник оставляет за собой право решать, в каком стиле будет его интерьер.

Ландшафтом тоже занимались?

Ландшафт там спокойный. Мы устроили небольшую реновацию, поскольку территория сжата и корпуса расположены близко друг к другу. В основном мы работали с рисунком мощения. Нам также удалось выиграть небольшой пятачок для организации внутренней благоустроенной микроплощади.

Официальный сайт бюро: http://tt-arch.ru/

«Митино О2» – пятый объект в разработанном Urban Group, одним из крупнейших застройщиков Подмосковья, формате «городов для жизни». До этого были «Опалиха О2», ЖК «Город набережных», на данный момент полностью сданные и заселенные, а также «Солнечная система» и «Опалиха O3», которые сейчас возводятся. У всех этих комплексов общая концепция, сформулированная девелопером, – доступность эконом-класса, комфорт бизнес-класса, архитектура премиум-сегмента – и собственно архитектор, облекающий эту концепцию в форму,  – Максим Атаянц. Многие удачные решения, найденные в первых проектах, воспроизводятся и развиваются в дальнейших. Одновременно в каждом «городе для жизни» реализуются свои инновации и своя градостроительная программа-легенда.

До сих пор самой артикулированной и необычной для Подмосковья историей отличался «Город набережных», благодаря естественным водным границам и двум искусственным каналам снискавший славу «маленькой Венеции». У «Митино O2» образ не менее выразительный. На участке площадью 41 га в 15 км от метро «Митино» по Пятницкому шоссе началось строительство города, рассчитанного примерно на 20 000 жителей, с насыщенной, многофункциональной средой, в которую включается обширная рекреационная территория вокруг озера (6 га) и лесопарк (10 га). Ключевая идея проекта состоит в том, чтобы предоставить горожанам разнообразие видов отдыха, в том числе специфически загородного или курортного, в шаговой доступности от их квартир.

К созданию города-курорта в первую очередь располагал потенциал места: близость леса, участок правильной геометрии, спускающийся от леса к низине реки, просторная, крупнее, чем у «Города набережных», и не имеющая таких жестких природных границ территория, позволяющая сделать озеро с чистой, пригодной для купания водой. В этих условиях наиболее естественную основу для мастер-плана Максим Атаянц, приверженец современной классики, увидел в российской классицистической традиции – градостроительстве времен Екатерины II, когда новую, регулярную планировку получили многие уездные города, по числу жителей в те времена, кстати, сопоставимые с «Митино O2». «Тогда же появились лучшие усадьбы с парками и садами, строились первые ливадийские курорты, формировалась  традиция курортной и оздоровительной практики», – говорит архитектор об исторических источниках вдохновения. Так комплекс из 15 жилых домов от 4 до 8 этажей получил регулярную квартальную сетку, торговую улицу между въездами в город, центральным зданием которой стал гостиный двор с колоннадой – в духе классических образцов этой типологии. Перпендикулярный торговой улице бульвар зеленой рекой втекает в курортную зону и гармонично соединяет с ней застройку.

От торговой площади к озеру бульвар идет с понижением, образуя верхний и нижний променады с откосами – систему, также исторически традиционную для российского градостроительства. Однако и застройщик, и архитектор стремятся к тому, чтобы комплекс не выглядел многоэтажной реконструкцией какой-то одной эпохи. По замыслу он должен производить впечатление многослойного исторического города. Поэтому фасады разделены на регистры. Четыре нижних этажа выделены цветной штукатуркой и проработаны фактурным декором в классицистическом ключе, выше кирпичные, проще украшенные стены – как будто верхние этажи были надстроены позже. Подобное решение уже внедряется в «Солнечной системе». Но специально для города-курорта были придуманы застекленные лоджии с балюстрадами, вносящие в городские квартиры атмосферу дачных посиделок на верандах.

И принципиальным новшеством, экспериментом, который ставится в «Митино О2», являются секции в модернистской стилистике, разработанные молодыми архитекторами «Мастерской Максима Атаянца» и интегрированные в каре домов-кварталов. Появление таких секций оправдано идеей разновременной застройки и желанием девелопера предложить покупателям возможность выбора, «в каком стиле жить». По словам главного архитектора проекта, гармоничное сочленение классической и модернисткой лексики в данном случае предопределено общей четко прописанной структурой жилья – квартирографией, высотой потолков и т.д. Учитывается и эффект контраста. «По аналогии с кулинарией, где на 15 грамм сахара добавляют щепотку соли для усиления вкуса, единичные, строго дозированные модернистские вставки делают среду богаче и насыщеннее», — поясняет Максим Атаянц.

Что касается форматов квартир, то, как и в любом комплексе Urban Group, в «Митино О2» будут необычные предложения. Примыкание домов разной высоты позволяет обустроить квартиры с террасами, востребованность которых, по словам Леонарда Блинова, директор по маркетингу, уже подтвердил опыт Опалихи О3. Кроме того, за счет более широких, чем в других комплексах улиц, на первых этажах запроектированы квартиры с собственными входами и патио с изящными оградами.

Транспортную доступность к комплексу, помимо Пятницкого шоссе, должна обеспечить новая лесная дорога протяженностью 3 км от Волоколамского шоссе, строительство и эксплуатацию которой девелопер берет на себя. Транзитного, хордового движения на ней не будет, система КПП предусматривает доступ только для резидентов и их гостей. По такому же принципу уже построена дорога в «Опалихе О3». Транспортная инфраструктура самого комплекса предусматривает наземные и подземные паркинги, удобную для подъезда к домам по внешнему периметру сеть улиц, но по традиции – исключительно пешеходные дворы.

К уже привычным для комплексов Urban Group функциям – социальным (здесь – школа, два детских сада, муниципальная поликлиника, игровые площадки), коммерческим (ритейл, кафе и рестораны, аптеки, спортивные и вэлнесс- центры) здесь добавляется внушительный список рекреационных опций. Прогулки в лесу, занятия спортом под открытым небом зимой и летом, отдых на песчаном и травянистом пляже, купание в озере, возможность вырастить в городе собственный сад или хотя бы обустроить клумбу на бульваре при содействии специалистов.  Застройщик все это программирует, предусматривает места для игры в петанк, роллердома, столов для шахмат и многое другое. Однако решать, какие именно «активности» нужны, какие растения сажать и многие другие аспекты жизни в городе, будут уже сами жители, для чего девелопер, в данном случае он же – управляющая компания – составляет специальные программы взаимодействия с покупателями квартир.

«Ничего из вышеназванного по отдельности не является чем-то экстраординарным, многое из вышеназванного можно найти в элитных поселках и комплексах, но замечательна общая композиция, и то, что она внедряется в массовый сегмент», – пояснил, представляя «Митино О2» на пресс-коференции,  акционер и председатель совета директоров Urban Group Александр Долгин. Замечательно и то, что застройщик вновь ставит и решает сверхзадачи, чтобы реализовать свое инновационное для российского рынка недвижимости предложение. Например, на участке нет естественного водоема, но под обустройство искусственного озера отведен целый гектар земли, что равно размеру двух международных футбольных полей, восьми олимпийским бассейнам или половине Красной площади. Здесь вызов сложнее, чем при обустройстве каналов «Города набережных» – вода должна быть пригодной для купания. Важной частью проекта является и работа с лесом в сотрудничестве с Истринским лесничеством – санитарные вырубки, новые посадки, расчистка дорожек. В лесу «Митино O2» планируется организовать несколько маршрутов для терринкура и велосипедных прогулок,  чтобы горожане почувствовали все преимущества жизни рядом с лесом.

Первый дом комплекса должен быть сдан в августе 2017 году, завершение всего строительства намечено на 2019 год.

Общая площадь проекта: 450 000 кв. м
Количество квартир: 6300
Инфраструктура: школа на 1100 учеников,  2 детских сада на 520 малышей, поликлиника.
Паркинги: более 2000 машиномест.

Поселок Fairyland Guorui Villa находится в Зоне экономического и технического развития пекинского пригорода Миюн. Территория застройки выходит к точке слияния двух рек, что обусловило специфику общественных пространств комплекса — это благоустроенные набережные и ориентированные на них бульвары.

Прямоугольный участок (23 489 кв.м) расположен в лесистой местности и имеет четкую планировочную сетку, но волнистые очертания параллельных и перпендикулярных улиц, щедро озелененных кустарниками и деревьями, сближают их с лесными тропинками. И вместо рядов скучных бетонных коробок комплекс Fairyland (волшебная страна — англ.) «населяют» дома-скульптуры – органические и многослойные.

Фасады сформированы из одного набора элементов – глубоких балконов, выступов и выемок, окон со скругленными углами, карманов с лестницами на террасы крыш, но у каждого дома расположение и выбор этих деталей варьируется в зависимости от расположения на участке, видовых точек, «сценария» взаимодействия с соседними домами. Последний момент также продумывался в планировке: в каждом сооружении и его непосредственном окружении соблюден баланс приватности и открытости относительно общих территорий.

Фасады облицованы тонкими прямоугольными плитками, сформованными из каменной крошки, – материалом, удобным для отделки криволинейных поверхностей. Рельефная кладка цвета глины усиливает ощущение природной естественности и тактильной притягательности сооружений.

Интерьеры вилл так же, как и мастерплан в целом, решены по принципу равновесия общественных зон и личных пространств для всех жильцов. Особое внимание в проекте уделено экоустойчивости зданий и территории поселка. Дома оснащены разнообразными энергосберегающими системами, но в первую очередь благоприятный климат обуславливается планировкой помещений и застекленных участков фасадов, учитывающей ход солнца.

Стены и окна оборудованы передовой теплоизоляцией. Система вентиляции не просто обеспечивает правильную циркуляцию воздуха, она его очищает от вредных частиц. Электричеством дома снабжают ветряные устройства и солнечные батареи. Практически вся территория поселка пешеходная – для личных автомобилей предусмотрены парковки по объездному периметру.

Официальный сайт архитектурного бюро: unstudio.com