TAG: Под знаком воды
Факторы счастья: река, озеро, каналы
В спецпроекте «Под знаком воды» редакция «Архплатформы» публикует интересную архитектуру, контактирующую с водоемами. В комплексе, построенном Urban Group по проекту Максима Атаянца в Химках, они играют не только эстетическую, но и структурообразующую роль. На примере «Города набережных» мы также поговорили с его создателями о преимуществах формата «Городов для жизни» и условиях плодотворного сотрудничества архитектора и девелопера.
«Город набережных» был сдан прошлым летом, сейчас он почти полностью заселен и входит в русло полнокровной жизни. Наполняется объектами сервисной инфраструктуры и становится площадкой культурных событий, привлекающих гостей из Москвы и других центров Подмосковья. Месяц назад мы побывали в нем на футуристическом фестивале памяти Владимира Маяковского «Поэзия улиц» и смогли убедиться в том, что созданная градостроительными средствами среда действительно способствует общению и взаимодействию жителей. У них есть чувство своей, не замкнутой, но безопасной территории, на улицах есть, где гулять взрослым и детям, есть места и для проведения общественных мероприятий, и для тихого, спокойного отдыха.
Комплекс (21 дом, 2-8 этажей, ок.10 000 жителей) был построен на участке, с двух сторон очерченном поворотом реки Клязьмы, с двух других – ограниченном дорогой и лесом. Естественная водная граница послужила отправной линией проектирования. «Когда что-то нужно строить на пустом месте, нет ограничивающих факторов, тогда структуру нужно изобретать. А здесь удалось зацепиться за чрезвычайно интересный ландшафт. Участок выраженным амфитеатром спускался к реке Клязьме, и нам ни в коем случае нельзя было убить впечатление от нее. Родилась идея регулярной структуры с легкой сбивкой», – рассказывает Максим Атаянц.
Александр Долгин, председатель совета директоров Urban Group, во время одной из встреч с журналистами привел мнение психологов о том, что близость воды увеличивает ощущение счастья на 16, 7%. Создатели «Города набережных» взяли на себя труд это ощущение умножить. В основу генплана было заложено четкое крестообразное построение. Две ветви креста образованы бульварами, а еще две – искусственными каналами (они не связаны с Клязьмой, наполняются очищенными ливневыми и талыми водами). Каналы сходятся к искусственному озеру – центру композиции. В результате комплекс площадью 20 га получил 7 набережных протяженностью более 1000 м.
Чтобы «не убить ощущение» от реки, вдоль нее запроектировали невысокие, 5-этажные дома. Над береговым склоном, укрепленном габионами, проложен мощеный променад, ведущий к лесу. По его краю, верхней отметке участка, вытянулись цепочки разноцветных таунхаусов.
Фасады зданий, выходящих к озеру, плавно изогнуты, чтобы обеспечить как можно больше квартир видами на воду. Углы двух домов в глубине комплекса решены в виде круглых башен с арочными окнами. Перспективу каналов замыкает дом-мост, синтезирующий мотивы исторической итальянской архитектуры, но не имеющий конкретных аналогов. Вход на один из бульваров оформлен аркадой. И в любой точке ощущается тщательно продуманная сценография, захватывающая взгляд и задающая маршрут.
«Здесь довольно высокая плотность, и чтобы не возникало ощущения каменного мешка, помимо озеленения, мы предусмотрели анфиладную систему арок. Они облегчают пешеходную проницаемость территории и дают живописные перспективные раскрытия, избавляющие от ощущения затесненности.
Мы стремились к тому, чтобы человек всегда видел передний, средний, задний план, чтобы ему всегда было интересно куда-то идти », – поясняет автор проекта. Ради этого сценария в регулярную структуру вносилась легкие искривления – например, каналы малозаметно поворачивают на несколько градусов.
При планировке комплекса предполагалось, что водные поверхности будут работать как зеркало, отражая фасады, и это один из самых эффектных видовых аспектов «Города набережных». Его называют «подмосковной Венецией», но скорее он являет собой собирательный образ европейского города, очарование которого строится на визуальном разнообразии. Варьируется не только конфигурация построек, но и их отделка: цвета штукатурки, оттенки кирпича, формы балконов и окон. Крыши таунхаусов покрыты черепицей, с расчётом и на то, что они будут эстетично смотреться сверху, из окон высоких домов.
От дороги комплекс, отгорожен паркингом, напоминающим фрагмент крепостной стены. Вход на территорию подчеркнут высокими арочными проемами, похожими на секции древнеримских акведуков. Элемент, создающий иллюзию древних корней города – прием, характерный для классической градостроительной традиции, которую развивает в своей архитектуре Максим Атаянц. В его современной классике нет привязки к конкретному историческому стилю или эпохе, есть авторский язык, использующий классическую лексику. Может показаться, что в «Городе набережных» – в пропорциях, в монументальных арках, рустованных цоколях, кирпичных стенах домов – много прямых ссылок на добротную сталинскую архитектуру. «Это сходство естественно, потому что сталинская архитектура – единственный пример массовой жилой застройки в классике в XX веке (ну еще Италия до Муссолини, 1900-1910 годов), – говорит автор. – Но есть и отличие. Сталинские архитекторы мыслили более крупными градостроительными категориями, и они были зациклены на регулярной ансамблевости, поэтому их проекты чуть холоднее. Мелкие элементы – как улица пошла, как повернула – у них выпадали, они бы и у меня выпали, если бы я работал на 200 гектарах, а не на 20. Здесь из-за того, что мы зажаты масштабом, возникают ценности, которых в сталинской архитектуре не было».
Среди особенностей застройки «Города набережных» – дворы, свободные от машин. Это один из первых комплексов такого рода в Подмосковье. Во дворах предусмотрены входы в подземные паркинги. Его плита не помешала посадить деревья – для этого были сделаны насыпные островки и приподнятые газоны. В инфраструктуру комплекса входят детский сад и школа. Главную составляющую комфортной городской среды создатели «Города набережных» видят в иерархии пространств: «Есть квартира, есть лестничные холлы, дальше – тихая жилая улица, бульвар, парк, большая, торговая улица – это все элементы, из которых город должен состоять. Мы и построили город в нормальном понимании этого термина», – говорит архитектор.
.jpg)
Исключительность этого объекта не только в искусственных водоемах, а в том, что они, как и другие детали нестандартной инфраструктуры, как и вся его авторская архитектура, воплотились в эконом-сегменте. Комплекс показал, что доступное жилье может быть другим, что оно не ограничивается типовой панельной застройкой. Водные затеи, на самом деле, доставили застройщику немало хлопот. Близость реки обусловила сложную геологию участка, для обеспечения конструктивной надежности и прокладки инженерных сетей потребовалось сооружать свайные поля. Сегодня у Urban Group и Максима Атаянца уже несколько реализованных и строящихся комплексов в формате «Город для жизни», каждый со своей необычной концепцией. Химкинская «Венеция» была первым. Почему девелопер несколько лет назад решился усложнить себе задачу и вывести на рынок нечто абсолютно в своем сегменте новое? Оправдались ли его ожидания, и как возник такой редкий в российских реалиях длительный тандем с одним архитектором? Об этом мы поговорили с Александром Долгиным, акционером, председателем совета директоров Urban Group и идеологом нового формата.
Как вы пришли к тому, что нужно предлагать нечто большее, чем просто массивы квадратных метров с легким благоустройством территории?
Прежде всего, нужно сказать, что решения Urban Group – сочетание ответов на экономическую логику (рынок) и социологическую (прогнозирование-проектирование образа жизни ). За последние полвека во многих индустриях – гаджетах, одежде, автомобилестроении – произошла колоссальная эволюция. На этом фоне странно выглядит цепляние девелоперов за прошлое, за советские модели. Мной двигала идея выдать социальную и инфраструктурную новацию. До середины нулевых рост цен на недвижимость порождал у девелоперов ситуацию ресурсного проклятия или «голландской болезни», когда и так все хорошо, что стараться не очень нужно. Когда все это в 2007-2008 годах закончилось, тем, кто не старался, стало сложно. Сегодня главный цивилизационный тренд – разнообразие, в недвижимости – размеров квартир, планировок, видов из окна, видов социальной активности. Главная линия развития – в том, чтобы людям с разными интересами выдать предложение, которое позволит им себя реализовать и раскрыть. Этим стоит заниматься девелоперам в нашей стране. Мы переросли стадию корбюзианских пенальчиков, жизни на бегу, когда дома ты только ночуешь. Разнообразная и комфортная среда, созданная в комплексной застройке, работает как тонкий социальный механизм. Такой город или район привлекает к себе людей определенной культуры, это в свою очередь обеспечивает безопасную и интересную городскую жизнь.
Почему для инновационной модели комплексной застройки вы выбрали традиционную стилистику?
Найти стилистику, которая позволяет совместить эстетическую привлекательность с экономикой – огромный «челлендж». Я сам очень люблю современную архитектуру, но в ней есть одна проблема – она очень дорога в исполнении. Ты либо используешь дорогие фасадные материалы, которые потянут на треть стоимости квартиры, либо ты скатываешься к керамогранитным навесным фасадам, и это становится очень офисно. Я вижу содержательные попытки у других компаний идти в этом направлении. И мы сейчас в новом комплексе в Митино пробуем «подсадить» к классической архитектуре современные образцы. Отдельный разговор: надо это или не надо, и в каком объеме. Я часто думаю над таким вопросом: вот ты построил с чистого листа город, фактически одной рукой нарисованный. Как избежать ощущения бутафории? Вставки новых домов могут дать ощущение, что город построен в разное время разными людьми, и я очень хочу добиться этого ощущения. Если это получится, будем двигаться в этом направлении.
Мне всегда казалось, что классика более требовательна к качеству материалов и исполнения, чем модернизм. Как вам удается приводить к единому знаменателю экономику и стиль, в котором много сложных деталей?
На мой взгляд, какие-то незначительные строительные огрехи в классике выглядят естественнее, чем в модернизме. Минимализм с его прямыми линиями и большими чистыми плоскостями требует высочайшего класса стыковок и отделок. В нем любой «косяк» заметен так, что лучше бы ты ничего не делал. А классика несет в себе код рукодельности, в ручной работе бывают сбивки, и сознание делает на это поправку. Я был поражен, когда приехал в «Город набережных», и увидел, что он совершенно живой, что даже соль, которая выступила на фасадах, дает ему дополнительное очарование исторического города. Даже простыни и рейтузы, вывешенные на балконах, в нем органичны. А сокращать затраты при строительстве нам, в частности, позволяет собственное производство панелей из стеклофибробетона, которыми облицовываются цоколи домов.
Между девелоперами и архитекторами в нашей стране редко складывается такое продолжительное и эффективное сотрудничество, как у вас с Максимом Атаянцем. С чего оно началось, и в чем секрет вашего успешного взаимодействия?
Нас познакомил мой друг Григорий Ревзин. Максим Атаянц выполнил для меня один частный проект, и настолько это было интересно и эффектно, что мы подружились и сотрудничаем уже более десяти лет. За это время Максим Борисович вырастил в себе сложнейший букет компетенций, которые нужно сочетать архитектору, работающему в промышленных масштабах, в больших городах. Это не только острое художественное зрение, но и много практических вопросов: инженерные системы, квартирография, контрактные отношения с девелопером – у архитектора с девелопером очень сложный контракт. Наше архитектурное образование сосредотачивается на вырабатывании вкуса, взгляда, умении рисовать. Никто не рассказывает студентам, на какой высоте висит батарея, как поддерживать чистоту воды в каналах. Атаянц с его бесконечной эрудицией развил в себе умение слышать заказчика и его установки. Сегодня ведущие девелоперы внимательно изучаю опыт Urban Group, но они не знают, как подобраться к такому зверю как архитектор, и архитекторы прилагают все усилия к тому, чтобы к ним было сложно подобраться. Они часто обостряют оппозицию: я гений, а ты мастеровой. А ведь девелопер берет на себя риски, как будет та или иная инновация воспринята. Мы работаем в реальном рынке, поэтому должны сто раз подумать, делать ли золотые пилястры, например, или они вылезут за грань платежеспособного спроса. Все это требует высокой маркетинговой, экономической прагматичности. Мало архитекторов понимает, сколько стоят их картинки и разделяет эти ценностные установки. Если понимание есть, дальше можно искать компромиссы, договариваться. Но после того, как компромиссы найдены и воплощены в изображениях, включается другое кредо Urban Group: мы воспроизводим проект в реальности с предельной точностью. Ни строители, ни какие-то другие наши бизнес-единицы, заинтересованные в экономии, не имеют ни малейшего шанса испортить замысел архитектора. На данный момент наше сотрудничество с Максимом Атаянцем выражается уже в 2 миллионах квадратных метров. Еще чуть-чуть – и мы внедрим в массовое сознание понятие, что доступное жилье может быть пристойным.
Фото: Алексей Народицкий, предоставлены пресс-службой фестиваля «Поэзия улиц».
Артур Скижали-Вейс: «Жить под водой мы начнем раньше, чем в космосе!»
В рамках редакционного спецпроекта «Под знаком воды», мы поговорили с участником конкурса «АрхиГрафика 2015-2016», архитектором, фантастом и футурологом о вызовах водной стихии, его идеях для Москвы-реки и особенностях авторской техники рисунка.
Людям, интересующимся футурологией и архитектурной графикой, имя Артура Скижали-Вейса, скорее всего, знакомо. Он – архитектор, художник, теоретик, публицист, преподаватель. Член Союза московских архитекторов, член Ассоциации футурологов России. Десять из двадцати лет архитектурной практики проработал вместе со своим учителем и руководителем — академиком Яковом Белопольским — в мастерской №11 «Моспроекта – 1». С начала 2000-х погрузился в проблематику архитектурного фантазирования, воплощая размышления в графических работах. Сегодня они хранятся в важных частных и музейных собраниях, в том числе в Фонде Сергея Чобана – Музей архитектурного рисунка (Берлин). Широкую известность рисунки Скижали-Вейса получили с подачи критика Григория Ревзина после выставки «Архитектурное фэнтези» на АРХМоскве и публикаций в журнале «Проект Классика» в 2005 году. И уже три года подряд фантазии архитектора-художника задают высокую техническую и концептуальную планку на Международном конкурсе «АрхиГрафика», инициированном нашим сайтом. Он дважды становился лауреатом конкурса и участником его итоговых выставок, в премьерном выпуске получил спецприз от партнеров проекта – Laufen ( компания Roca Group). В нынешнем, третьем соревновании, приближающемся к финалу, выступил в трех номинациях, и так совпало, что все представленные рисунки затрагивают тему воды. Это послужило поводом для давно намечавшейся беседы о прогнозах, теориях, графическом мастерстве с самобытным, провоцирующем на конкурсной площадке самые бурные и острые дискуссии автором.
К рисункам номинации «Москва: архитектура и вода» вопросов нет – там воду нужно было рисовать по условиям. Но у вас в этот раз вода появляется везде – и в категории «проект», и в фантазиях на свободную тему. Это случайность или сознательная презентация важного для вас круга работ?
В этот раз так звезды сошлись: по гороскопу я рыба, потомок протоцивилизации акванавтов… Ну а если говорить серьезно, то интерес к теме взаимодействия архитектуры и воды возник давно. В 1990-х по моему проекту в Москве построили мост через Водоотводной канал, это одна из самых удачных моих реализаций, и мне до сих пор нравится рисовать и разрабатывать мосты.
А примерно с начала 2000-х годов меня увлекла тема взаимодействия человечества и Мирового океана. Мы живем на голубой планете, покрытой океанами. Мировой океан занимает 71% земной поверхности, средняя глубина – 3800 метров. Подавляющая часть человечества живет рядом с водой. Многие очаги цивилизации сформировались, находятся на побережье и просто обречены на постоянный диалог с океаном. Добавим к этому активный рост плотности населения на земле – к 2050 году его численность достигнет 9,1 миллиардов человек. Получается, что новой перспективной областью для распространения жизни людей на Земном шаре должна стать именно гидросфера, тем более, что научно-технический прогресс в перспективе позволяет это сделать. Жить на воде и под водой мы начнем раньше, чем в космосе!
Со времен библейского Всемирного потопа его повторение предсказывалось не раз. Что думает по этому поводу современная футурология?
Современная Архитектурная футурология должна перейти от легенд, мифов и предсказаний к научному проектному прогнозированию с максимально возможным временным горизонтом. Опираясь на современные знания и мониторинг, нужно понять: насколько серьезна эта угроза для человечества, и какие меры нужно предпринимать в будущем. Научное сообщество сошлось во мнении, что уровень Мирового океана ближайшие столетия неуклонно будет подниматься из-за бурного антропогенного воздействия на климат Земли. Воздействие парниковых газов на атмосферу планеты колоссально, не случайно сейчас оно поставлено под жесткий контроль под эгидой ООН. Существует квотирование парниковых газов, которое обязательно для всех государств мира. Сегодня это вопрос уже развития мировой экономики и выделения миллиардов долларов инвестиций в программу противодействия глобальному потеплению.
К сожалению, точка невозврата пройдена, и процесс потепления можно только замедлить в той или иной степени, но не остановить, так что рукотворный мировой потоп, увы, нам гарантирован. Следствием его станет не только таяние ледников, деградация вечной мерзлоты, нарастание природных катастроф, а изменение всей береговой линии на планете, разрушение неприспособленной инфраструктуры, исчезновение целых государств, переселение на возвышенности и вглубь материков, создание искусственной суши – авкаполисов, проектирование климатических убежищ, городов-ковчегов, грандиозная миграция населения и т.д. В октябре 2015 года я выступил экспертом по этим футурологическим вопросам и подготовил научный доклад на международном фестивале «Зодчество- 2015»: «Климатоустойчивая архитектура – способ выживания на планете Земля». (Материалы доклада можно найти по ссылке).
В номинации «Рисунок к проекту» вы представили концепцию комплекса-ковчега, способного в случае цунами укрыть 100 000 человек. Почему вы взялись за разработку такой «экстремальной» типологии? Как это сооружение устроено, и для каких мест на земле могло бы пригодиться?
Такая «экстремальная» типология чрезвычайно важна для размышлений архитектора-футуролога в свете нарастающих природных катаклизмов, описанных выше. Сегодня в мировой архитектуре существует комплексное понятие – устойчивое развитие (sustainable development). В добавление к этому я предлагаю типологию «Архитектуры чрезвычайных ситуаций», способной выдерживать и противостоять различным природным катастрофам, в частности, цунами. До сих пор никто не предпринимал попыток перейти от мониторинга СПЦ (системы предупреждения цунами) и гуманитарных миссий спасения после катастроф к программе проектирования фундаментальных масштабных городов-ковчегов – буферных зон, рассредоточенных по планете, где можно укрыться и, после ухода волны и ураганов, на протяжении значительного времени жить пока идет восстановление разрушенной инфраструктуры. Это должны быть не маловместительные временные бункеры, спасательные капсулы, как это сейчас существует в Японии, а заранее спроектированные и построенные центры спасения и эвакуации, рассчитанные сразу на десятки и сотни тысяч человек беженцев, пострадавших от природных катастроф.
Сейчас, отчаявшись найти хоть какое-то решение, японцы пытаются выстроить стену-волнорез 12,5 метров высотой, протяженностью 400 км за 7 млрд. долларов, уродуя побережье и экологию целого региона. Я предлагаю альтернативное решение за те же деньги – идею экспериментального высокотехнологичного города-ковчега, имеющего прочный защитный геодезический купол, который будет расположен на побережье как продолжение горы, 650 метров над уровнем мирового океана (самая высокая точка разрушений от цунами в истории наблюдений), замкнутую автономную систему жизнеобеспечения с искусственным климатом. Типологически по структуре эти «города-ковчеги» можно отнести к компактным идеальным городам, появившимся еще в эпоху Ренессанса, с одной существенной оговоркой: в 21 веке это должны быть техно-эко-полисы, социальные коммуны, выстроенные с гуманитарными, научными и экологическими целями! (Подробно с проектом «Сухопутного города-ковчега» можно ознакомиться на конкурсе «Зеленый проект 2015-16», в номинации «Архитектура чрезвычайных ситуаций» по ссылке)
А если под угрозой окажутся города-миллионники, как им спасаться?
Как эксперт и архитектор-фантаст я пристально слежу за различными голливудскими фантастическими фильмами на тему постапокалипсического устройства мира, которые предлагают различные сценарии событий. Несмотря на разнообразие сюжетов, все они имеют одно общее сходство: когда происходит массовая – многомиллионная гибель людей, им нужна надежда не только на их спасение, но и на продолжение жизни их детей и внуков. Они готовы терпеть лишения и страдания сегодня, зная, что завтра жизнь снова начнет возрождаться. Именно для этих целей могут понадобиться мои «города-ковчеги», рассредоточенные по миру под эгидой ООН – как точки нового отсчета, центры спасения и возрождения цивилизации после глобальных природных катастроф и даже воин!
Искусственные острова с небоскребами, очень похожие на те, что вы изображаете в серии фантазий «Архитектура Всемирного потопа», уже стали реальностью. Есть ли предпосылки к массовому появлению подводных домов и домов, передвигающихся по воде?
Не будем забывать о том, что мои рисунки, представленные на конкурс, в этой серии были задуманы и нарисованы в начале 2000 года, 10-15 лет назад, я был пионером-экспериментатором. Кое-что из этого становится сегодня реальностью, а значит, я был прав тогда в своих профессиональных рассуждениях относительно развития архитектуры будущего. Однако еще не все так безнадежно устарело и превратилось в классику архитектурного фантазирования. Грядет эра искусственного интеллекта (ИИ), стремительного развития робототехники, движущихся зданий-машин, динамической архитектуры, способной оптимизировать свою структуру и отделку как внутри, так и снаружи. Время статичной архитектуры, «застывшей музыки», проходит. Мы стоим на пороге роботизированных «умных» сооружений, умеющих видоизменяться под любые функциональные и эстетические задачи. В моей серии есть «Дома-амфибии», способные двигаться, плавать и нырять на глубину, подбирая климатических беженцев и перевозя их в «Акваполисы». У них гидравлические, телескопические ноги-опоры, чтобы иметь возможность не только плавать, но и зависать на мелководье, и выходить на сушу в любом месте. До этого пока прогресс не дошел, но год уже близок. Подводные поселения для акванавтов я так же разрабатывал и рисовал в эскизах, у меня вообще собралась за эти годы очень солидная библиотека эскизов фантастических образов, которые ждут, чтобы их превратили в большие графические листы. К сожалению, времени проиллюстрировать красиво и масштабно все идеи не хватает из-за большого объема теоретических исследований, но я периодически заглядываю в свои эскизы и произвожу их апгрейд.
В номинации «Москва: архитектура и вода» вы нарисовали свою версию будущей застройки Бережковской набережной и вариант модернизации моста в Братеево. Почему именно эти места столицы привлекли ваше внимание?
Во-первых, я благодарен Сергею Кузнецову, патронирующему эту номинацию, за его вклад как градостроителя в развитие темы современных набережных Москвы-реки, поэтому я как архитектор-футуролог с энтузиазмом подхватил его призыв. Обозначенные рисунками места я выбрал в качестве узловых примеров обустройства Москвы-реки в центральном районе города и на периферии, в спальном районе, для создания единой концепции ультрасовременных речных центров, связанных единой философией взаимодействия. Сегодня нельзя уже проектировать – рисовать точечно, без оглядки на общие интеграционные градостроительные процессы, тем более, что река – это главная, красивейшая, протяженная магистраль нашего города, и не столько хозяйственно-транспортно-питьевая артерия, сколько экологический, эстетический и многофункциональный резерв для создания комфортной ландшафтной среды обитания. Москва- река течет пока очень изолировано, с редкими транспортными мостами, как непреодолимая преграда эпохи Средневековья.
Сегодня необходимо проектировать не только новые мосты и реконструировать существующие, а выходить на реку с новыми прорывными проектами, превращая безлюдные пространства набережных в центры сосредоточения городской жизни. Причем это могут быть центры, вертикально организованные, или пространственные горизонтальные сооружения над рекой, имеющие выходы к воде и возможность подплыть к небольшим причалам, вплоть до организации искусственных островов и уютных бухт. Сплошная, высокая, неприступная гранитная стена берегов эпохи «Сталинизма» должна уступить место демократичному, дружелюбному общению и взаимодействию жителей и туристов с рекой. Добиться этого можно не только с помощью лавочек, велосипедных дорожек, мощения и цветников, а более радикальными, смелыми архитектурными решениями.
На сайте конкурса в комментариях к предложению для Бережковской набережной прозвучали сомнения в необходимости строительства здесь высотных сооружений. Как вы обосновываете их уместность?
Справедливости ради стоит отметить, что в комментариях есть разные мнения, в том числе приветствующие данное решение. Тем не менее, я постараюсь ответить, почему я на нем остановился. Я проанализировал градостроительную ситуацию и пришел к выводу, что одного комплекса «Сити» мало для центра Москвы, нужен некий градостроительный высотный противовес, выходящий именно к реке, имеющий принципиально другую функциональную структуру. Начну с того, что мои здания принадлежат городу и горожанам, а не офисным корпорациям, разделившим территорию Москва-Сити на частные непроходимые и охраняемые «высотные княжества».
В огромных конусах находятся круглогодичные висячие городские сады, выставочные пространства, музеи, кинотеатры IMAX, кафе, фитнес-залы, бассейны с рекреационными прогулочными пандусами и т.д. Внизу оранжереи выходят прямо к воде, где устроены причалы разного класса, где можно взять на прокат яхту, катер или сесть на маршрутный теплоход. На крышах оборудованы обзорные террасы с вертолетными площадками для путешествий над городом. В тело башен встроен посадочный модуль городской прогулочной канатной дороги для туристов, желающих увидеть центр Москвы. Все башни в нижнем уровне объединены воздушными прогулочными переходами над Бережковской набережной, которые соединены с существующим пешеходным мостом Богдана Хмельницкого. В башни-сады можно попасть и с площади Европы по наклонным движущимся тротуарам, перекинутым через проезжую часть. В градостроительном плане сейчас это незастроенное место занимает малоинтересный городской причал «Киевский» в виде широкой лестницы к воде, далее идет благоустроенная и озелененная круглая площадь Европы с фонтаном, которую я сохраняю и композиционно подхватываю. С противоположенной стороны находится известный жилой дом с полукруглой экседрой на высоком зеленом холме. Поэтому не случайно я использовал тему круглых в плане башен, вокруг которых пульсирует хайтековский ритм и стиль жизни нового центра притяжения горожан к реке. Уверен, этот композиционный прием можно использовать и в других местах Москвы-реки для создания новых высотных речных ориентиров – силуэтов города по аналогии с известными московскими высотками.
Какими функциями вы предлагаете наполнить круглый мост в Братеево?
Проект моста-молла в спальных районах Марьино и Братеево – это также элемент развития моей концепции современных центров для Москвы-реки, описанной выше. В данном случае речь идет об оживлении и технической модернизации существующего транспортного Братеевского моста конца 1990-х годов. Я использовал его как важнейшую отправную точку, достроил вокруг него полукружия над рекой и получил новый тип круглого многофункционального речного центра. Архитектурная задача состояла в придании морально и технически устаревшему инженерному сооружению не только новой, запоминающейся формы, но и новых городских функций, которые будут востребованы. В первую очередь – это крупный торговый центр-молл со своими причалами, что делает его привлекательным для инвесторов. Помимо ритейла, там могут быть кафе, выставочные залы, фитнес, культурно-развлекательные заведения и даже беговая дорожка на верхней палубе с кольцевым бульваром и смотровыми площадками. Высоко поднятое красивое святящееся кольцо в обрамлении примыкающих зеленых бульваров имени 850-летия Москвы, притягивало бы к себе взгляды всех жителей округи. Рядом с ним можно устроить фонтаны, лодочные станции и парковые аттракционы.
Какие примеры мировой архитектуры у воды вас впечатляют?
Если говорить о гармоничном взаимодействии воды и архитектуры, меня вдохновляет «Город искусств и наук» постройки Сантьяго Калатрава в испанской Валенсии; набережные и комплекс «Марина Бэй Сэндс» Сингапура; гостеприимные, демократичные и красивые каналы Амстердама; правительственные дворцы в Бразилиа Оскара Нимейера; «острова Пальм» и ультрасовременная застройка в Дубае (ОАЭ); футуристические проекты на воде и возле нее, созданные на основе «Архибиотики» Винсента Каллебо, и многое другое. Мировой опыт очень важен для моего мировоззрения архитектора-футуролога, я использую разные идеи в своем творчестве, но при этом всегда создаю свои оригинальные концепции с оглядкой на поставленные градостроительные задачи без копирования и прямого заимствования.
Почему для визуализации футуристических концепций вы используете технику ручной, как сейчас иногда говорят, «архаической» графики?
Ни в коем случае не «архаической». Отвечу как архитектор-футуролог: эта техника будет существовать всегда, но будет эволюционировать и видоизменяться каждым следующим мастером, который будет продолжать ей заниматься с использованием одухотворенной человеческой руки и развитого воображения! Другое дело, что мозг человека иногда будет использовать носимый микрочип, а рука – виртуальный модулятор)). Все трудоемкие рендеры-презентации и машинерию проектов скоро будут делать роботы с искусственным интеллектом (ИИ), а не люди. Архитектор будет вводить информацию с эскиза или со своего голоса – дирижировать процессом, этого будет вполне достаточно машине с ИИ, дальше на 3D печать и все.
Все ваши рисунки отличаются фантастически подробной проработкой деталей. Сколько времени уходит на то, чтобы нарисовать такую композицию, как скажем, «Бережковская набережная 2050 года»? У вас есть какие-то технические приемы рисунка, «ноу-хау», которыми вы могли бы поделиться с нашими читателями?
Мои рисунки – это тщательно проработанные матрицы нового мира, который я вижу и создаю, «зуммируя» элементы проектов. Мне мало обобщенных абстрактных силуэтов, я хочу показать глубокое детальное построение воображаемых объектов, так, как они будут существовать в действительности. Я предтеча следующего поколения архитекторов-рисовальщиков, которые с помощью живого и точно срежиссированного рисунка будут общаться с ИИ.
К такой фантастической деталировке своих рисунков я пришел не сразу и тренировался годами, шлифуя свое мастерство. Дело в том, что многие боятся или не знают, как сделать так, чтобы рисунок не распадался на отдельные фрагменты, но мне удалось этого достичь. Итоговая графическая матрица – содержащая множество кодов и символов не прощает дисгармонии. Все должно быть слитно, упорядоченно и соподчинено. Это как блокбастер Голливуда, где каждая технически сложная мизансцена работает на финальный эпизод, все должно быть крепко связано в единый, детально проработанный графический сюжет и образ. Виртуозная деталировка выявляет качество и глубину общего замысла, наполняет его «плотью и кровью». «Бережковская набережная» была нарисована за три недели, две из которых ушло на подготовительную работу – разработку сценария проекта, изучение дополнительных материалов, промежуточные эскизы, обдумывание и поиск выразительного финального образа. Сам графический лист технически нарисован за неделю, включая доработку упомянутых деталей и покраску.
В многоступенчатом процессе рисования мне важно сохранить боевой настрой и воодушевленность, поэтому я не рисую долго, а примерно по 4-6 часов в день, не более, иначе все «замыливается», и глаз-мозг устает. В конечной стадии важно набрать контраст и смоделировать освещение, оглядываясь на самые первые интуитивные эскизы. Иногда я откладываю работу на месяц-два и потом доделываю, когда появляется время. Есть графические листы, которые идейно срежиссированы, но не закончены и «томятся в эскизах» годами, а я к ним потом возвращаюсь. Они все живые – не цифровые, каждый рисунок со своим характером. Когда они собираются в серию по темам, они производят «убойное впечатление» на зрителя своей разработанностью и погруженностью в материал. Сейчас я замышляю целые графические серии – фантастические романы, главное, чтобы здоровья хватило их все нарисовать. Важно то, что я совмещаю вербальное и визуальное моделирование в своих фантазиях, благодаря этому они становятся более глубокими по содержанию. Я могу описать какие-то чувства или идею на бумаге, а потом вставить ее в композицию в качестве графического символа. Иногда придумываю подписи для работ, научился этому у Гойи, в серии «Капричос». Важно рисовать и думать одновременно, полностью погружаясь в процесс, тогда происходит чудо фантастического преображения действительности. И еще одно «ноу-хау»: надо много работать, постоянно учиться, совершенствовать вербальный и визуальный метод презентации своих идей, нельзя себя жалеть и останавливаться на достигнутом, нужно экспериментировать с новыми темами и образами из мира прошлого или будущего.
Вы преподаете архитектурное фантазирование. Как вы строите занятия? Какие темы для размышлений предлагаете ученикам? Какими изобразительными средствами учите воплощать их замыслы?
Я преподаю на двух образовательных площадках Москвы. Первая открылась в ВШСД МАРХИ, в 2012 году, там я веду авторский курс по «Архитектурному фантазированию», сопровождающийся лекциями и мастер-классами по рисунку. Это для взрослых и студентов, на официальном сайте ВШСД выложена подробная программа и видеоролик обзорной лекции (см. здесь и здесь).
Вторая площадка находится в детской школе искусств имени Стравинского, она открыта в 2015 году и рассчитана на детей с 10 до 18 лет. Там я преподаю «Архитектурное творчество» по своим авторским методикам, программа выложена на официальном сайте школы (см. здесь)
Везде можно записаться на новый год обучения. Темы, построение занятий, подробное содержание можно посмотреть по указанным ссылкам.
Изобразительные технические средства я использую традиционные, человеческие: тренированные глаз, руку, мозг, развитое воображение, природные способности учеников и психологию восприятия.
Я преподаю «Вербально-визуальный метод» обучения, не имеющий аналогов, в отличие от известной системы Якова Чернихова, который провозгласил: «Везде, всегда и всюду заменяй слово графикой» (принцип №9 «Заповеди графики»), что являлось большим теоретическим заблуждением беспредметной графики «Супрематизма» начала 20 столетия. В 21 веке я учу разрабатывать архитектурный образ вербально так же тщательно, как и визуальный. Для меня первична идея, потом ее вербально-смысловая трактовка, и затем на ее основе появляется множество визуальных форм. Ученики выбирают из них оптимальный вариант, который в состоянии графически представить. Для меня цепочка «архитектурная идея - вербальный сценарий - итоговый графический образ» неразрывна, одно продолжает другое, никакой подмены или замены!
Поэтому я так люблю коллективные обсуждения с учениками созданных ими различных архитектурных композиций и образов. Я стараюсь, чтобы они учились интеллектуально – плодотворно, быстро творчески мыслить-разговаривать с помощью рисунка. После занятий они быстро прогрессируют, познают новый мир и удивляются, как много для себя открыли. В благодарность я вижу их красноречивые горящие глаза и прекрасные, умные рисунки – меня это сильно заряжает. Это та самая обратная отдача вложенной в них энергии, ради которой стоит жить и творить.
Страница графики Артура Скижали-Вейса: http://www.artmajeur.com/ru/member/veis2011
Море внутри
В продолжение темы номинации «Москва: архитектура и вода» конкурса «АрхиГрафика 2015-2016» мы начинаем спецпроект «Под знаком воды» – серию публикаций об архитектуре, разнопланово связанной с большими и малыми водоемами. Первый объект – из Франции: Международный культурный центр La Villa Mediterranee в Марселе от бюро Стефано Боэри.
Онлайн-выставка «АрхиГрафика 2015-2016» (в данный момент прием работ на конкурс завершен, приближается второй этап их оценки) демонстрирует, какая московская архитектура, ориентированная на воду, чаще всего вызывает желание взяться за карандаш и прочие художественные инструменты. Если бы темой подобного смотра стал Марсель, то среди популярных объектов изображения, наверняка, оказалось бы это здание. Проект La Villa Meditteranee («Дом Средиземноморья») стал частью реновации городской гавани, законченной к 2013 году, когда Марсель назначили «Культурной столицей Европы».
Общественное здание (9000 кв.м), разработанное миланским бюро Stefano Boeri Architetti, высится посреди небольшого прямоугольного дока. Вода своеобразной площадью окружает его со всех сторон, что символично: центр популяризирует проекты, исследующие жизнь народов Средиземноморья. Вся архитектура сооружения концептуально подчинена морю.
Рассказывая про La Villa Meditteranee, Боэри вспоминает свое участие (вместе с объединением Multiplicity) в фестивале актуального искусства Documenta (Кассель, 2002) с проектом Solid See («Жесткое море»), реконструирующим историю крушения у берегов Сицилии корабля, перевозившего нелегальных мигрантов с Шри-Ланки. Причину трагедии видели в бездействии и равнодушии итальянских, мальтийских и ливийских властей. «Мы хотели показать новую природу Средиземноморья. Траффик военных, туристических, рыболовецких судов, судов с беженцами уподобил его перегруженной автомагистрали, море стало жестким. Идея центра La Villa Mediterranee – в том, чтобы вопреки европейскому кризису, конфликтам в Северной Африке и разрушениям на Ближнем Востоке, возродить культурные и политические взаимоотношения между разными берегами и городами Средиземноморья», – говорит Боэри.
Гуманистическая концепция материализовалась в форме, открытой и устремленной к мору. На поверхности видны только два уровня здания – высокое фойе-ресепшн со спиральной лестницей и выставочный зал (2000 кв.м) в 14-метровой консоли, зависшей над «бассейном». А ниже уровня воды находится театральный зал (2500 кв.м). Таким образом, море оказывается даже не вокруг здания, а в его средней части. Архитекторы настаивают, что водная площадь носит не только декоративный характер. Здесь могут парковаться лодки гостей центра (у воды оборудован пропускной пункт); это пространство, считают авторы, удобно и для проведения водно-спортивных мероприятий, вечеринок, ярмарок и т.п.
«Кожа» железобетонной структуры «Виллы» состоит из стеклянных пластин и панелей из преднапряженного бетона. Последние укрепляют конструкцию, несущую консоль, поэтому на городском и морском фасаде окна — только в виде узких щелей. Одновоеменно целиком прозрачные боковые фасады придают зданию открытый, приветливый характер. Стеклянные «прорези» на фасаде, в крыше и в полу консоли позволяют посетителям, видящим перед глазами и под ногами море, а над головой небо, почувствовать легкое состояние невесомости. В вечернее время с помощью вставок из стекла в нижней плоскости консольного выноса подсвечивается вода бассейна. В свою очередь люки на его дне участвуют в освещении театрального зала.
Так сложилось, что La Villa Mediterranee, с одной стороны, как новый «лэндмарк» гавани, архитектурно конкурирует, а с другой – работает в паре с расположенным по соседству зданием Музея Европейской и Средиземноморской цивилизации (MuCEM), работы Руди Ричотти и Роланда Карта (мы писали о нем здесь). Изощренная «накидка» из ажурного бетона MuCEM оттеняет скульптурный минимализм «Виллы», родственный точному дизайну лайнеров и портовых кранов.
- Foster + Partners (43)
- Zaha Hadid architects (35)
- UNStudio (28)
- MVRDV (23)
- Henning Larsen Architects (20)
- Kengo Kuma & Associates (15)
- Richard Meier & Partners (14)
- Coop Himmelb(l)au (12)
- Renzo Piano Building Workshop (11)
- Fuksas (8)
- FOGA (8)
- UNK project (8)
- Shigeru Ban Architects (7)
- A-cero (5)
- Morphosis (4)
- Окна (15)
- Стены (11)
- Энергосберегающие конструкции (10)
- Светопрозрачные конструкции (9)
- Фасады (7)
- Теплоизоляционные конструкции (7)
- Напольные покрытия (5)
- Акустические панели (5)
- Солнечные панели (5)
- Кровля (5)
- Вентиляционные системы (5)
- Двери (5)
- Потолки (4)
- Декоративные модули (4)
- Охлаждающие системы (4)
- Заха Хадид (Zaha Hadid) (39)
- Норман Фостер (Norman Foster) (37)
- Кенго Кума (Kengo Kuma) (15)
- Стивен Холл (Steven Holl) (13)
- Даниэль Либескинд (Daniel Libeskind) (12)
- Доминик Перро (Dominique Perrault) (11)
- Жан Нувель (Jean Nouvel) (10)
- Массимилиано Фуксас (Massimiliano Fuksas) (10)
- Фрэнк Гери (Frank Gehry) (10)
- Мануэль Готран (Manuelle Gautrand) (8)
- Моше Сафди (Moshe Safdie) (6)
- Марсиу Коган (Marcio Kogan) (5)
- Арата Исодзаки (Arata Isozaki) (4)
- Маттео Тун (Matteo Thun) (4)
- Бернар Чуми (Bernard Tschumi) (2)
- Союз московских архитекторов (СМА) (53)
- МАРШ (51)
- Музей Архитектуры им. A.В.Щусева (34)
- Москомархитектура (34)
- Институт медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка» (26)
- НИ и ПИ Генплана Москвы (20)
- Галерея ВХУТЕМАС (19)
- ГМИИ им. А.С.Пушкина (19)
- ЦДА (17)
- Фонд Сергея Чобана - Музей архитектурного рисунка (16)
- ИЦ "Сколково" (15)
- Музей Москвы (15)
- Центр дизайна ARTPLAY (13)
- ЦСИ Винзавод (12)
- Союз архитекторов России (12)
- АРХ Москва (53)
- Международный конкурс архитектурного рисунка АрхиГрафика (53)
- Фестиваль Зодчество (35)
- Генетический код (25)
- АрхиГрафика (20)
- Архстояние (17)
- Московская Биеннале Архитектуры (17)
- АРХИWOOD (14)
- Венецианская биеннале архитектуры (13)
- PinWin.ru (11)
- Московский урбанистический форум (Moscow Urban Forum) (10)
- iSaloni (9)
- Фестиваль "Световая архитектура" (9)
- Премия Авангард (8)
- Золотое сечение (7)
О проекте
Любое использование материалов сайта приветствуется при наличии активной ссылки.
Будьте вежливы,
не забудьте указать источник информации (www.archplatforma.ru),
оригинальное название публикации и имя автора.