Обложку увесистого фолианта в 530 страниц украшает изображение инсталляции Александра Бродского «Кома города». Из глины вылепленный в 2000 году макет мегаполиса вот-вот утонет в черной масляной жиже, намекая, что никакая благость в душе читателя не разольется и от того, что внутри, то есть от содержания книги под, казалось бы, вполне академическим, даже с претензией на учебник, названием. Однако то не учебник, то приговор Москве, перенесшей два десятилетия строительного бума, озаренных 18-летним правлением Юрия Лужкова, давшего свое имя архитектурному стилю.

Григорий Ревзин – первый среди отечественных архитектурных критиков, следовательно, ему и первым ставить диагноз недавно свершившемуся  времени, и расставлять его героев – их примерно  двадцать – по соответствующим местам в иерархии. Тем более, что летопись того лихолетья он и так трудолюбиво вел, согласно занимаемым должностям корреспондента газеты «Коммерсантъ», редактора журнала «Проект Россия» и так далее. Теперь же, собрав хронику с 1998 года по настоящее время в один том (к слову, он так  же поступил в 2006 году с изданием «На пути в  Боливию»), Ревзин предается рефлексии, временами полемизируя с самим собой недавним, оснащая повествование, точно гарниром к основному блюду, пересмотром прежних  позиций, критическими оценками, недоумением даже, иногда признавая исторические поражения, иногда подтверждая свои провидческие наблюдения.

Тексты Ревзина, давно разобранные на цитаты прогрессивной общественностью, – как всегда, образец хорошей литературы, балансирующей на грани сатиры и элегии, с местами  вроде: «Вдоль очереди шел одноногий человек в траченой шинели, и стук его костылей отмерял неправдоподобную длину и очереди, и барака» – вполне в  духе  Достоевского. 

Книга устроена просто, по сути, она о двух утопиях. Первая – «Большой лужковский стиль»: триумфальные программы бывшего градоначальника по преображению Москвы, вознесению к небу и заглублению в землю: перестройка исторических  памятников, Храма Христа Спасителя – «молитва в камне», «Военторга», «Манежа», гостиницы «Москва», плюс Манежная площадь и памятник Петру, что «так же страшен, как разросшийся до размеров морской свинки таракан»). Возмутительные факты согласований, переводов средств в офшоры, сращивания экономических интересов автор повествования и не думал оставлять за скобками. Напрасно иные грезили, что старые газеты истлели. Нет, теперь те заметки (мы их все читали!) – составляющие программного произведения отечественного исследователя. Ревзин с его фирменными едкими формулировками и издевательской лексикой предпочел интонацию максимально критическую. Досталось всем.  

Строительство «под старину» силами постсоветских мастеров – чиновников от архитектуры (М.Посохин, С.Ткаченко, Ю. Гнедовский, А.Меерсон и так далее), поиск национальной идеи посредством вольного перевода символов в простые формы, купола и башенки, образчики архитектурного вкуса Юрия Михайловича обернулись интеллектуальным тупиком и грандиозной халтурой, на фоне которой мы теперь живем.

Программно противостоявшие лужковскому стилю зодчие, урбанисты, «бумажники», постмодернисты делали попытку очистки города от всего советского и пересадки сюда европейской цивилизации, что выглядело не меньшей утопией. Силясь отыскать хорошую архитектуру, Ревзин посвятил этим персонажам целые главы второй части труда.

Представляю себе архитекторов, толпящихся у стенгазеты, заглядывающих поверх голов коллег в волнении, упомянуты ли они и какого хлесткого эпитета удостоены. Григорий Исаакович распределил их на группы: «Джентльмены», «Художники»,  «Чудаки». В первую попали неомодернисты, проводники минимализма как воплощения интеллигентности – Н.Лызлов, А. Скокан, Е.Асс, С.Киселев, Б. Левянт с Б. Стучебрюковым. «Художники», а это М.Хазанов, В. Плоткин и С.Скуратов, так же, как и джентльмены, представляют неомодернистскую линию современной архитектуры, однако, с точки зрения автора, главной для них оказывается форма, а контекст и прочее на втором месте.

«Чудаки». В этом очерке Ревзин рассматривает явление иного порядка. Речь идет о тех «маргиналах», кто с пониманием решил отнестись к лужковскому заказу, специфически московской работе в стилях, и всерьез на него ответить. Упражнения в ар деко представляют П.Андреев, М.Лабазов, А.Чельцов, А.Савин, А.Воронцов, А.Бавыкин. Крайнюю степень удивления вызвало у автора творчество С.Ткаченко с его талантом легкого жонглирования стилями.

«Бумажники», как альтернативная история, вынесены в отдельную главу, где архитектурный критик предается фантазиям, как если бы Советский Союз не рухнул, и сегодня вещи А. Бродского, Ю. Аввакумова, М. Белова оказались бы в коллекциях МоМа,Tate Modern, а мир бы говорил о третьем русском авангарде, а в России прогрессивная общественность носила бы их на руках, а их постройки стали бы предметом паломничества. Но такого не случилось. Архитектура последних двадцати лет стала опытом отрицательного ответа на исторические вопросы, Россия не превратилась в европейскую страну, то есть кругом поражение. Хотя нет, имеется и надежда. Она брезжит в финальном торжественном аккорде произведения Ревзина – главе под названием «Пророк». Она – о друге, М.Филиппове, мастере-неоклассике, единственном, кто сумел создать свою повестку дня и воплотить ее в реальном строительстве.  

Г.Ревзин «Русская архитектура рубежа ХХ – ХХI  веков», М., «Новое издательство», 2013.