Среди участников встречи – Сергей Кузнецов, главный архитектор Москвы, Михаил Миндлин, генеральный директор ГЦСИ, Алиса Прудникова, ответственный секретарь Попечительского Совета конкурса на новое здание ГЦСИ, и Сергей Чобан, упомянутый как член жюри того же конкурса, который станет центральной темой открытого обсуждения. Гости дискуссии также смогут  принять участие в игре-угадайке, узнать, как устроен Филиал Центра Помпиду во французском Метце и о музее рисунка, построенном в Европе российским бюро. Начало программы в 16:00.

1. ВИКТОРИНА «УЗНАЙ МУЗЕЙ»
Как современные музеи становятся иконами
Победителям – свежий номер архитектурного журнала speech:!
16.00

2. МУЗЕЙ, КОТОРЫЙ ВСЕ ВИДЕЛИ, НО В КОТОРОМ НИКТО НЕ БЫЛ
Филиал Центра Помпиду во французском Метце
Рассказывает Алиса Прудникова, директор Центра современного искусства (Екатеринбург)
16.30

3. КАК ПОСТРОИТЬ МУЗЕЙ В ЕВРОПЕ

В июне в Берлине открылся Музей архитектурного рисунка (авторы – Сергей Чобан и Сергей Кузнецов)
Рассказывает один из авторов – архитектор Сергей Чобан
17.00

4. КАКОЙ МУЗЕЙ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА НУЖЕН МОСКВЕ?
Конкурс на новое здание Государственного Центра современного искусства / открытая дискуссия /
17.30

Некоторые вопросы к дискуссии:
- В Москве много музеев и галерей современного искусства, зачем нам еще один?
- У ГЦСИ есть прекрасное здание на Зоологической улице, но даже и оно редко набито битком – не является ли проект нового большого здания отзвуком лужковской гигантомании?
- Чем был плох предыдущий проект здания ГЦСИ, зачем новый конкурс?
- Является ли архитектурный конкурс гарантией качества (см. неудачи московских конкурсов за последние 15 лет)?
- Ходынское поле: не далековато ли для современного искусства? Или там ему и место?

За планами по застройке Ходынского поля трудно уследить. В разное время в них фигурировали станция метро, большой торговый центр над ней, гостинично-офисные комплексы, дорога с четырехполосным движением, Музей авиации и, с конца прошлого года, Центр современного искусства. А местным жителям еще несколько лет назад обещали парк. Не дождавшись, они организовали общественное движение «За парк», начали выходить на митинги и собственноручно сажать деревья. На днях на канале «ТВ Центр» вышел сюжет, в котором главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов уточнил, что же на данный момент планируется построить на Ходынке.

Во-первых, парк будет, и, судя по представленной схеме, займет добрую половину территории. Во-вторых, давно выданы разрешения на возведение двух гостиничных комплексов и торгового центра «Авиапарк» в северной части. Велика вероятность, что именно на Ходынском поле возникнет новое здание Центра современного искусства, на которое вскоре должен быть объявлен международный конкурс. К 2014 году строится станция метро. Но над ней не будет торгового комплекса площадью 300 000 кв. метров, о котором прежде говорилось. Исчез из планов и Музей авиации. Не определена пока функция около 10 га бывшей взлетной полосы.
В этом же сюжете Сергей Кузнецов опроверг появлявшиеся ранее в прессе сообщения о том, что он выступает против публичных слушаний градостроительных проектов.

Источник: www.tvc.ru

Мало кто знает, что у южного входа нынешнего ВВЦ по сей день функционирует осколок былого величия страны, кинотеатр, единственная на сегодняшний день в России круговая панорама. На экранах, натянутых по периметру круглого зала на 350 мест с обзором в 360º и со стереозвуком, показывают один фильм. И таких видовых лент в рабочем состоянии сохранилось всего семь. Это «Волга русская река», «Возьмите нас с собой туристы», «В дорогу, в дорогу», «Родники неисчерпаемые», «Дум высокое стремленье»  и т. д., по 20 минут каждая. Сейчас четыре дня в неделю по пять сеансов их крутят женщины-киномеханики, владеющие уникальными навыками синхронизации киноаппаратов в реальном времени. Так продолжается уже более полсотни лет.

Здесь, в этой точке, как будто затормозились время и пространство. Аппараты от раза к разу вырабатывают свой ресурс, пленка беспощадно изнашивается, зрители – по преимуществу случайные прохожие, однако, если пришло только двое посетителей, сеанс начнется. Подобная ситуация забвения не сравнима  с  прежней популярностью кинотеатра, когда очередь за билетами (и, весьма дорогими, по 50 копеек) занималась с вечера. Фильмы об Ангаре, Эльбрусе и БАМе особенно любили интуристы, для которых путешествие по СССР было делом затруднительным. Посещение круговой панорамы было включено в обязательную программу для иностранных гостей столицы. Для советских же зрителей, за рубежом не бывавших, тоже имелись приманки, вроде лент «Я хочу рассказать о ГДР», «Лето в Чехословакии», «На Венском фестивале» (фильм о Венском фестивале демократической молодежи и студентов).

Первая в мире кинопанорама  – «Синекосморама»  –  была запатентована во Франции еще в конце XIX столетия, но ожидаемого коммерческого успеха проект не принес. Во время Всемирной выставки в Париже в 1900 году под Эйфелевой башней работал круглый кинозал «Синеорама» диаметром 100 м, стены которого являлись сплошным экраном. В советской же Москве идея похожего сооружения возникла после поездки Никиты Сергеевича Хрущева в Штаты, увидевшего там чудо техники – ультрасовременную американскую «Циркараму», в 1955 году созданную Уолтом Диснеем. Съемки у мультипликатора велись на 16-миллиметровую пленку «Кодак» с охватывающими горизонт в 360°одиннадцати кинокамер, установленных на круговой опоре. Наш генсек посетил парк Диснейленда в Калифорнии, где в кинотеатре, состоявшем из одиннадцати экранов, каждый из которых был отделен друг от друга черной вертикальной полосой стал зрителем круговой ленты «Путешествие по Западу». Движения на экранах создавали у зрителей эффект участия в происходящем на экране. Хрущев дал указание во что бы то ни стало соорудить подобное киночудо в СССР, да еще и перегнать западных конкурентов. Специалисты стремительно отправляются на «место» перенимать опыт, разумеется, своих планов не афишируя. 

Кинотеатр в форме цилиндра на ВДНХ построили всего за три месяца, торопясь к июньскому Пленуму ЦК КПСС 1959 года, хотя проектирование (архитектор Н. Стригалев, инженер Г. Муратов) и разработка группой инженеров под руководством профессора ВГИК Евсея Голдовского началась годом раньше. Разумеется, первое лицо государство лично курировало стройку. В день открытия состоялась премьера фильма «Дорога весны», режиссер которого Василий Катанян вспоминал потом те горячие денечки: «Американцы привезут свою кругораму – а мы что? Хуже людей? Когда они приедут, мы должны будем сказать: «Подумаешь! У нас эта  кругорама уже спокон века. Это здание – чуть не единственное, уцелевшее от наполеоновского пожара в Москве…Так как времени мало, то мы бросились на юг, где что-то цветет и можно снимать. Тбилиси, Сухуми, Баку, Ашхабад, потом поедем в Ленинград …Съемка одиннадцатью камерами одновременно, и как получится и получается ли вообще – никому не известно, так как посмотреть негде, кинотеатр (уцелевший от пожара Наполеона) еще и не начали строить, а проекция из одиннадцати аппаратов одновременно будет только там. Снимаем буквально вслепую».

Фильм показывали не на одиннадцати, а на двадцати двух экранах, установленных двухярусно, нижние одиннадцать образовывали цилиндр, а верхние – конус. Зритель повалил в кинотеатр, первый сеанс был в 9 часов утра, последний - в 21 час. Ежедневно их число доходило до восемнадцати, но поток желающих не иссякал. В зал на триста мест набивалось по полтысячи. В 1961 году Кинопанорама, несмотря на востребованность, на год закрывается на модернизацию, экранов становится одиннадцать, фильмы на которых ожили уже при помощи одиннадцати кинопроекторов с ксеноновыми лампами и анаморфотными насадками производства завода «Ленкинап» и объективами с фокусным расстоянием 40 мм. Высота экранов зато увеличивается вдвое.

Зал без привилегированных мест, символ социалистической утопии равноправия, прообраз 3D, функционирует по сей  день. Пожилые зрители умиляются, а молодые, для которых 3D первичнее, радуются, что просмотр не требует очков или  шлема. Но все же хотелось бы, чтобы таких посетителей стало больше.  «Лёгкое модернистское сооружение с неоновой вывеской, венчающей здание (ныне утрачена), было таким эффектным аттракционом для москвичей и гостей города. Сейчас это уже ретро-аттракцион, своеобразная машина времени. Фильмы усиливают эту атмосферу. Сейчас мода на 1960-е, именно на этом стоит сделать акцент в привлечении посетителей», - полагает московский краевед и редактор проекта «СовАрх» Денис Ромодин. Его поддерживает архитектурный критик Елена Гонсалес: «В мире, где чудеса техники становятся на конвейер, теряя свое значение и очарование, существуют отдельные «острова» не поддающиеся штамповке. В силу технологической сложности, особенностей культурного контекста, исторических обстоятельств, они сохраняют уникальность, а значит и безусловную ценность. Каждый такой «остров» должен стать объектом особого внимания и заботы общества и государства. Круговая панорама должна быть сохранена».

Сегодня предприняты попытки изменить ситуацию и взгляд на панораму только как на своего рода «ярмарочное зрелище». Сюда пришла новая команда во главе с директором, историком Анной Котоминой. Что планируется? Тематические экскурсии, сопровождающие показ, цикл лекций об истории анимации, стереофотографии, концерты и спектакли, использующие возможности пространства и акустику зала. К весне готовится выставка «История Круговой Панорамы на ВДНХ». Режиссер Сергей Лобан («Пыль», «Шапито – шоу») заявил о своих планах снять первый игровой фильм специально для Круговой панорамы: «В области панорамного кино при использовании современных технологий возможны интересные эксперименты. Мне представляется, современный  панорамный кинотеатр как такой большой и, возможно, мобильный объект современного искусства с постоянно обновляющимся контентом». Анна Котомина с ним солидарна: «Круговая панорама  –  идеальный зал для инсталлирования объектов современных видеохудожников, которые тратят много денег для создания мультиэкранного пространства, а тут оно – пожалуйста».

До 30 марта проходит Международный конкурс мультимедийных проектов, объявленный кинотеатром «Круговая Кинопанорама». Художникам, дизайнерам, режиссерам предлагается подумать о том, как наиболее выигрышно реализовать зрелищный потенциал одиннадцатиэкранного зала, диаметром 17, 26 м и его оборудования. Результаты будут объявлены 14 апреля. Победители (как отдельные творческие единицы, так и группы или институции) получат бюджет на реализацию проектной идеи. Информация о конкурсе выложена на страничке Facebook «Круговой панорамы».

Пока единственный опыт создания мастер-плана в России случился в Перми. По инициативе местного губернатора Олега Чиркунова и сенатора Сергея Гордеева в 2008 году в город были приглашены урбанисты из голландской компании KCAP. Пермский мастер-план провозгласил коренную смену градостроительной политики: вместо расползания города предложено перейти к реализации концепции compact city с сильным общественным транспортом и качественными публичными пространствами. Однако новое с трудом завоевывает себе место: пермские архитекторы и девелоперы ушли в оппозицию и выразили несогласие с «европейскими штучками, малопригодными для российского города».

В Москве предполагается создать стратегический мастер-план на весь город. В документе должно быть прописано, каким общество и власть хочет видеть столицу через 20 лет. Это будет своего рода декларация с целями, задачами и приоритетами развития. Она также должна содержать план реализации с конкретными проектами и набором целевых показателей (в их числе – годовые объемы строительства, энергопотребления на душу населения, среднее расстояние от жилья до парка, среднее время в дороге и т.д. ).
Английское слово masterplan может переводиться и как мастер-план, и как генплан. Чем же  московский мастер-план будет отличаться от привычного российского генплана? В первую очередь - большей концептуальностью. То есть, это будет не просто набор карт и схем, а связное изложение градостроительной политики и, можно даже сказать, своего рода пространственная проекция стратегии экономического развития. Предполагается, что городские проекты будут увязаны в мастер-плане с возможностями бюджета и экономически обоснованы, и уже на этой платформе «вырастет» привычный генплан.
Подробно писать о будущем московском мастер-плане пока рано. Почему? «Среди чиновников еще нет единого понимания, что такое мастер-план и чем он отличается от генплана», - это признал сам глава столичного стройкомплекса Марат Хуснуллин.

В попытках сформулировать, что же будет пониматься под мастер-планом, есть нестыковки на уровне базовых вещей. В своей речи на урбанистическом форуме главный архитектор города Сергей Кузнецов назвал мастер-план конституцией города. В то же время в его презентации на экране появилось определение -  «динамичный документ, позволяющий вносить корректировки». Конституция – концептуальный документ на длительный срок, в него динамично поправки не вносят.
Ближайшие месяцы уйдут на осмысление, какого рода мастер-план нужен и возможен именно для Москвы. А пока есть смысл остановиться на моментах, вызывающих опасение. Первое: сроки создания. В Перми мастер-план делали 3,5 года, в Москве хотят уложиться в полгода. Конечно, в международном конкурсе «Большая Москва» было наработано много идей, которые и станут ядром мастер-плана. Однако, сроки крайне оптимистичные. Особенно, с учетом того, что пока нет ясного понимания, что же хочется сделать.  
Второе: изготавливать мастер-план будет столичный же НИиПИ Генплана. Россия сильно отстала в области урбанистики, в такой ситуации есть большие сомнения, что из недр уважаемого института выйдет документ мирового уровня. При этом драйвер процесса – молодая команда нового главного архитектора Сергея Кузнецова – не имеет опыта в урбанистике ( говорилось, что к разработке документа будут привлечены эксперты-участники конкурса и специалисты смежных департаментов столицы, но сроки все равно ставят эффективность их работы под вопрос - прим. ред).
Третье: очевиден правильный алгоритм создания градостроительных документов для города. Мастер-план, затем генплан, потом правила землепользования и застройки. На этом пути от концептуального к конкретному на каждом этапе растет деталировка проекта. Однако, сегодня в Москве генплан и правила землепользования и застройки делаются параллельно с мастер-планом. Более того, ПЗЗ будут сделаны уже в 2013 году, а генплан – на год позже. Таким образом, с ног на голову ставится логика и алгоритм подготовки документов.
Четвертое: авторы мастер-плана со своими идеями очевидно «влезают» в чужую епархию – на территорию экономического блока правительства. Непонятно, как произойдет взаимодействие двух лагерей, и как документ впишется в столичную систему управления. Особую пикантность этой ситуации придает факт, что в российском градостроительном кодексе понятия мастер-план нет вовсе.
Необходим ли сегодня Москве мастер-план? В период перехода от индустриального города к постиндустриальному потребность в ясной градостроительной политике крайне велика. В каком документе она будет зафиксирована – в формате мастер-плана или концептуальной части генплана – по большому счету не так и принципиально.

Автор статьи - специальный корреспондент журнала «Эксперт»

Видеозапись выступлений, посвященных мастер-плану, можно посмотреть здесь.

Информация о возможном назначении Сергея Кузнецова Главным архитектором Москвы, а Андрея Антипова - главой Москомархитектуры, стала появляться в прессе еще на прошлой неделе. Об этом, в частности, писали «Ведомости» и «РИА Новости». Сегодня, по сообщению агентства Интерфакс-Недвижимость, на заседании городского правительства мэр Москвы Сергей Собянин официально подтвердил оба назначения. Из интервью, которое Сергей Кузнецов дал телеканалу «Москва 24» в минувшее воскресенье, сложилось впечатление, что предложение занять должность Главного архитектора ему поступило не так давно. Для архитектурного сообщества, судя по реакции в социальных сетях, эта новость была неожиданной, но восприняли ее скорее позитивно, о чем свидетельсвует опрос экспертов, проведенный Интерфаксом.

У Сергея Кузнецова хорошая репутация в профессиональных кругах, достойное СV и внушительное портфолио, в котором, среди прочего, объекты предстоящей сочинской Олимпиады и градостроительные решения для ИЦ Сколково. Он многое успел в свои 35 лет, создав сперва собственную архитектурную компанию, а с 2006 года продолжив деятельность в партнерстве с Сергеем Чобаном. Конечно, возникали вопросы, почему именно Кузнецов, а не кто-то другой из старших коллег по цеху -  не Владимир Плоткин, к примеру, не Сергей Скуратов, не Михаил Хазанов? Это интересно, но сейчас уже, наверное, не столь важно. Сергей Кузнецов принял вызов, согласился взвалить на свои плечи огромный груз ответственности. Ему предстоит пересмотреть режим своей работы в бюро, разобраться в глобальных градостроительных проектах, которые не он придумывал (одна Московская агломерация чего стоит), разработать стратегию по комфортному для жизни развитию столицы и многое другое. Ему важно, как он сказал в упомянутом интервью, чтобы это была живая, практическая работа, а не бесконечные заседания и обсуждения шагов, которые могут быть когда-нибудь предприняты. Мы поздравляем Сергея Кузнецова и желаем новому Главному архитектору Москвы, чтобы его энергия оказалось направленной в правильное русло, а также вдохновения, сил, мудрости и взаимопонимания со всеми инстанциями и институциями, с которыми предстоит сотрудничать, и чтобы городу его деятельность принесла ощутимую пользу.

Лондон получил право на проведение Олимпиады в 2005, представив МОК эффектные проекты спортивных сооружений, разработанные Foreign Office Architects. Но почти сразу было решено, что британцы не станут соревноваться с Пекином, хозяином Игр-2008, по размаху нового строительства. Вместо этого лондонская Олимпиада должна была стать самой «зеленой» и экономичной. Для всех сооружений сразу продумывалась последующая судьба, поэтому часть их — временные постройки, подлежащие демонтажу, часть будет значительно уменьшена в размере (чтобы успешно использоваться как спортивные центры городского или даже районного значения), а остальные — поменяют функцию. Жесткие требования, предъявлявшиеся к архитекторам и инженерам организаторами, стимулировали создание по-настоящему оригинальных и качественных объектов.

Олимпийский парк расположен в районе Стратфорд, в долине реки Ли, на территории не используемых ныне железнодорожных путей и промзоны. Раньше он был почти отрезан от остального города, а теперь там появились десятки новых мостов, дорог и дорожек, в центре Олимпийского парка возведен огромный международный вокзал для скоростных поездов и легкого метро, расширен имевшийся транспортный узел, построен крупнейший в Европе торговый центр.

Среди новых спортивных сооружений главное место занимает Олимпийский стадион бюро Populous: его легкая стальная конструкция, позволившая значительно сэкономить металл (использовано всего ок. 10 тыс. т), вместит 80 000 зрителей. Арена снабжена системой сбора дождевой воды, а ее чаша выкопана в земле, что также уменьшило затраты стройматериалов.

Вынутый при этом грунт пошел на создание ландшафта Олимпийского парка. Единственная декоративная часть стадиона - его внешняя «обертка» из лент нетканого материала-полимера (на тот момент, когда делали эти снимки, она еще не была установлена, сейчас стадион выглядит так). Арену можно легко разобрать, но решено оставить ее в Стратфорде, уменьшив число мест на трибунах до 25 тыс.

Велодром мастерской Hopkins Architects своей обтекаемой формой олицетворяет идею скорости. Но он также и абсолютно функционален. Вантовые перекрытия позволили сэкономить материалы и закончить строительство раньше: за полтора года до начала Игр. Использованная древесина (обшивка фасада из гигантской туи и велотрека из сибирского кедра) добыта «устойчивым» методом, с компенсационными посадками.

Полностью естественная вентиляция и (частично) освещение сочетается с системой сбора дождевой воды на крыше (она обеспечит 70% потребностей здания). Акустика и расположение трибун на 6000 человек точно продуманы ради удобства зрителей. После Олимпиады велодром станет частью «ВелоПарка» для местных любителей спорта.

Центр водных видов спорта мастерской Zaha Hadid Architects встречает гостей у входа в Олимпийский парк. Его волнообразный объем на время Игр снабжен временными трибунами по бокам: сейчас он рассчитан на 17,5 тыс. зрителей, после 2012 — на 2500: тогда в трех бассейнах центра смогут плавать не только профессиональные атлеты, но и школьники во время занятий физкультурой, члены спортивных клубов, обычные горожане. Крыша на стальном каркасе с пролетом в 120 м весит 3000 т и снизу обшита деревом. Боковые фасады, ныне закрытые трибунами, будут остеклены.

Баскетбольный стадион бюро Wilkinson Eyre Architects — самая крупная временная постройка за всю историю олимпийского движения: она вместит 12 тыс. зрителей. На ее каркас пошло 1000 т стали. Снаружи она закрыта белым полимерным материалом площадью 20 тыс. м2. В темное время суток на фасадах арены будут устраиваться световые шоу по проекту студии United Visual Artists.

После Олимпиады ее могут увезти в Рио-де-Жанейро на Игры-2016 или превратить в несколько школьных спортзалов, а на ее месте появится Chobham Manor — первый жилой массив Олимпийского парка.

Стрельбище разместилось в трех павильонах по проекту мастерской Magma: в разноцветных круглых выступах-«присосках» устроены вентиляционные отверстия, а на уровне земли — двери. После Олимпиады сооружения увезут на Игры Содружества-2014 в Глазго.

Большинство новых олимпийских объектов расположено на территории Олимпийского парка площадью более 200 га. Его архитекторы Hargreaves Associates создали холмистый разноуровневый ландшафт, подчеркивающий водные поверхности реки Ли и каналов. Озеленение напоминает о природе Стратфорда до его превращения в 19 веке в промзону.

Основные объекты расположены в южной части парка, а северная больше похожа на лесопарк. После Игр парку присвоят имя королевы Елизаветы II. Зелени в южной половине станет больше, но там также сосредоточится новое строительство, а северная зона в целом сохранит свой пасторальный характер.

Центральное место в парке займет причудливый объект художника Аниша Капура и инженера Сесила Белмонда Orbit, созданный совместно со сталелитейным концерном ArcelorMittal. Это скульптура-смотровая башня высотой 114,5 м, с вершины которой открывается панорама Лондона с радиусом 32 км. Orbit сделан из 560 м красных стальных труб общей массой 2 000 т; 60% использованного материала — вторсырье.

Олимпийская деревня, также расположенная на территории парка, состоит из расставленных по регулярному плану корпусов в 8-12 этажей и рассчитана на 17 000 спортсменов и тренеров. После игр она превратиться в массив на 2818 квартир, половина из которых будет социальным жильем: это станет первым шагом в превращении территории Олимпиады-2012 в новый городской район. Нижняя часть корпусов имеет вид 3-этажных «таунхаусов», а на крышах устроены пентхаусы.

Несмотря на жесткую экономию средств, архитекторы старались разнообразить застройку. Так, бюро Niall McLaughlin Architects украсило фасады своих домов копиями рельефов Парфенона, хранящихся в Британском музее.

Ландшафтный дизайн для деревни выполнен бюро Vogt Landscape, создавшим 10 га скверов и площадей. Их монументальные зеленые холмы и вымощенные природным камнем плазы станут в будущем местом устройства летних кафе и ярмарок. В проекте использованы только местные виды флоры, он включает в себя систему сбора и фильтрации дождевой воды.

Из объектов не-спортивной инфраструктуры Олимпиады самый яркий образ — у энергетической подстанции мастерской NORD: ее стены из черного кирпича напоминают о закопченных фабриках лондонского индустриального прошлого. В верхней части фасадов ажурная кладка обеспечивает естественную вентиляцию находящихся внутри трансформаторов. Плоская крыша рассчитана на колонизацию местными растениями.

Два скромных корпуса медиа-центра мастерской Allies & Morrison для 30 000 журналистов и фотографов после Олимпиады могут стать центром моды, объединяющим колледжи, производство и дизайн-бюро.

К Олимпийским играм по всему Лондону обновлялись парки и музеи, активно строилась инфраструктура (например, линию легкого метро Docklands спешно вели дальше на восток, к Стратфорду), но самым заметным новшеством стала канатная дорога через Темзу. Спроектированная бюро Wilkinson Eyre, она соединила крытую арену O2 в Гринвиче и выставочный центр Excel в лондонских Доках (оба объекта станут местом олимпийских соревнований: по художественной гимнастике, боксу и т. д.). Ее пропускная способность — 2500 человек в час, которых переправляют на расстояние в 1,1 км, поднимая до высоты в 90 м.

Олимпиада-2012 в Лондоне — не только дорогая рекламная акция ради престижа страны, как это часто бывает с Играми. Это также повод для начала программы комплексного развития восточной части мегаполиса — традиционно бедной и занятой загрязненными промзонами. Предыдущей мерой такого рода была реконструкция доков в конце 20 в., теперь же на территории Олимпийского парка в ближайшие десятилетия планируется построить 8 000 квартир в пяти массивах плотной застройки (их значительная часть будет социальным жильем), новую школу на 1000 учеников, кампус University College London, медицинские и развлекательные учреждения и многое другое. С этой точки зрения программа олимпийского строительства с ее транспортными и спортивными объектами и обширными зелеными зонами кажется не такой уж и дорогой (9,3 млрд фунтов, вместе с сопутствующими расходами — ок. 13 млрд): это необходимый резерв для развития Лондона. Но это — дело будущего, пока же британцы сделали все, чтобы лето 2012 запомнилось всему миру как время замечательного праздника спорта.

Ощущение, что на наших глазах творится история, стало уже как-то приедаться. Только все более или менее свыклись с мыслью о том, что конфигурация генерального плана Москвы приобретет весьма специфическую форму, как нужно приходить в себя от открывающихся перспектив по созданию возле Кремля как бы «парка».

Предыстория участка, на застройку которого в феврале 2012 года Москомархитектура объявила конкурс (официальное название «Открытый творческий конкурс на разработку концепции развития общественного пространства на территории Зарядья на месте бывшей гостиницы «Россия»), весьма драматична. В ней есть периоды стагнации и периоды катастрофических перемен. На протяжении столетий между стенами Кремля и Китай-Города, улицей Варваркой и Москва-рекой селился торговый и ремесленный люд. После пожара 1812 года, уничтожившего все постройки, здесь начали возводить предтечи доходных домов – двух-трехэтажные дома с лавками на первых этажах. Не слишком престижная, не смотря на близость к Кремлю часть города, изрезанная частой сеткой переулков, по большей части сбегавших вниз от Варварки к реке, просуществовала в своем полухрущобном состоянии до 30-х годов 20 века, когда это место было решено занять чем-то более значимым и знаковым для победившей страны Советов.

На 20 лет растянулась эпопея с определением достойного проекта. Многие архитекторы ломали карандаши в стремлении превзойти величие башен Кремля и Храма Василия Блаженного. Но менялась политическая конъюнктура, менялись планы партии и в небытие уходили все десятки вариантов. Оставляя после себя, как это произошло с начатым строительством восьмой высотки, неустраняемые следы в виде огромного подземного бункера, который в конце пришлось просто встроить в стилобатную часть самой большой гостиницы СССР – гостиницы «Россия» (3182 номера на 5300 человек), построенной на этом месте в 1967 году. И снова на 40 лет растянулся период покоя. Гостиница пользовалась популярностью у россиян и зарубежных туристов. Встроенный в нее Киноконцертный зал претендовал на статус главной эстрадной площадки страны. Пока очередной политический коллапс и смутные коммерческо-девелоперские интересы власть предержащих не поставили под сомнение сам факт существования огромного комплекса.

В 2004 году был скоропалительно проведен как бы архитектурный конкурс, а пока его победитель судился с недовольными проигрышем конкурентами, начался демонтаж здания. Оказалось, сносить - действительно не то, что строить. Первое было сделано за 2 года, тогда как второе заняло в 60-е на год больше. Но тут опять дело встало. Власти опять не могли определиться с приоритетами на освободившуюся площадку. Через полвека история повторялась. Но 21 век все-таки побыстрее, чем 20-й, и никто не стал тратить на обдумывание вариантов десятки лет. Всего пять лет москвичи и гости столицы любовались самой дорогой рекламной площадкой города, в которую превратился огромный забор вокруг пустыря, как вдруг, по какой-то необъяснимой причуде вселенских сил, на первый план вышел самый некоммерческий и самый гуманистичный вариант развития событий – свести строительство к минимуму, а на свободном участке разбить парк, так необходимый городу, задыхающемуся в тисках транспортного коллапса.

Создается ощущение, что огромное количество людей в Правительстве Москвы ждали, когда В.В. Путин предложит парковый сценарий. Ведь до как бы случайно оброненной реплики (20 января 2012 г), никто из чиновников эту перспективу всерьез не рассматривал и уж точно не прорабатывал с привлечением профессиональных экспертов. Тем не менее, уже 1 февраля 2012 (т.е. через 10 дней после «вброса шайбы») в Большом зале Архитектурного совета в присутствии функционеров от архитектурного сообщества и, как принято говорить, «ряда заинтересованных лиц» было объявлено о начале  творческого конкурса. Об условиях конкурса лучше прочитать, чтобы не сомневаться в его абсолютной неконкретности. Положения конкурса были составлены таким образом, чтобы заинтересовать кого угодно, кроме профессионалов. Общественность всколыхнулась, как «девятый вал». Судьба территории Зарядья, выставленная на такое легкомысленное по своей подготовке творческое соревнование, могла быть определена самим трагическим образом. В ожидании конкурсных проектов, то и дело происходили обсуждения, собирались круглые столы, специалисты самых разных областей торопились высказать свою точку зрения на проблему и, хотя бы вдогонку, но дать участникам конкурса понимание всей сложности задачи, за которую они взялись.

Когда же (26 марта 2012 г.) на сайте Москомархитектуры начала работать виртуальная выставка 118 конкурсных проектов (именно столько Экспертная группа отобрала из сотен присланных концепций) на какое-то время наступила тишина. Есть очень хорошее русское слово, точно выражающее ощущения от просмотра этих проектов, – «оторопь».  Нужно было очень подробно и скрупулезно изучать все 118 проектов, чтобы найти среди них достойные. Разум отказывался воспринимать вероятность реализации какой-либо из этих концепций в историческом центре нашего города. Попытки прорваться через первые десять или двадцать оборачивались резким повышением артериального давления и выбросом желчи (извините за физиологические подробности). Спустя несколько дней, в прессе, на выставке в «Доме на Брестской» и в Интернете развернулось искомое общественное обсуждение. Множество оценок распределяются в широком диапазоне: от категоричного «конкурс дилетантов» до подозрения в чиновничьей партизанщине, от корректного восторга от обилия «свежих идей» до «гомерического» смеха над наиболее «свежими» из них. Общим знаменателем реакций может служить вопрос: что происходит и для чего все это нужно? Неужели, это все всерьез? Очевидно, что для понимания происходящего не достаточно одной, возможно, избыточно эмоциональной точки зрения отдельно взятого человека. Нужны альтернативные взгляды, способные увидеть и причины, и возможности, и варианты, и последствия, и шансы, и аналоги, и… еще многое такого, что скрыто в истории застройки Зарядья, явно и не очень.

Мы попросили поделиться своими мыслями представителей нескольких, вовлеченных в тему групп - историков и охранителей наследия, экспертного сообщества, мэтров архитектуры и архитекторов «молодого поколения».

Наталья Душкина. Профессор Московского архитектурного института, вице-президент научного комитета ICOMOS (International Council on Monuments and Sites) по наследию ХХ века:

«Нельзя выдавать задание на проектирование в виде планшета с зеленой травкой без информации об археологическом, гидрогеологическом, инфраструктурном состоянии территории и без фиксации тех построек, которые есть на и под землей. Мне это кажется неуважительным по отношению к городу, правительству и своим коллегам. Единственное напрашивающееся объяснение - это делается сознательно, чтобы пролонгировать время для выжидания и уточнения, в каком направлении вообще развернется политический и инвестиционный флюгер после выборов…Читать комментарий полностью.

Андрей Некрасов. Архитектор, Заведующий кафедрой Архитектуры жилых зданий, профессор МАРХИ, член Экспертной группы:

«Перед участниками конкурса была поставлена очень сложная задача. Был выделен очень небольшой срок на подготовку предложений, а условия конкурса были сформулированы слишком неконкретно. В результате, от участия в конкурсе отказались практически все ведущие профессиональные команды. Это не могло не сказаться на его результатах. Нельзя сказать, что среди представленных работ совсем нет интересных предложений. Это не так. Но, на мой взгляд, здесь должны быть выработаны какие-то решения особого качества, отвечающие всем задачам, актуальным для этого места.

Прежде всего, как мне кажется, здесь нужно найти форму выражения исторической структуры и планировки этого места. Необходимо продумать использование подземного пространства и тот перепад рельефа, который во много определяет характер участка и всей близлежащей территории. И, конечно, выход к реке. Среди конкурсных проектов были хорошие идеи по устройству проходов под проезжей частью прямо к воде, чтобы можно было гулять вдоль реки по консольным мосткам. Они могли бы связать парк и причалы, чтобы можно было легко спуститься к воде, сесть на пароходик и поплыть куда-нибудь. Читать комментарий полностью.

Сергей Чобан, архитектор, руководящий партнер бюро SPEECH Чобан & Кузнецов:

«Правильное с профессиональной точки зрения решение проблемы Зарядья – это возврат к низкоэтажной высокоплотной застройке, состоящей из отдельных домов-адресов. Но этот путь неминуемо приведет к дроблению участков и увеличению количества собственников расположенных на них объектов, которые будут вести строительство домов-парцелл. По такому пути шла застройка этого участка 200 и 100 лет тому назад. Но и сейчас такой вариант вполне реален. Аналогичная застройка есть, например, в Берлине, недалеко от Министерства иностранных дел.
Другая возможность – парк, как своего рода продых, разрыв в плотной структуре, ткани, города с одним знаковым объектом – концертным залом. Второй сценарий, на мой взгляд, сейчас кажется более реалистичным и реализуемым.
Читать комментарий полностью.

Илья Мукосей. Архитектор, архитектурная студия «ПланАР»:

«К Зарядью у меня сложное отношение. На этом участке города все непонятно. Для кого он? Что там вокруг происходит, кто туда будет приходить? С какой целью? Это - место для отдыха или место для проведения каких-то культурных событий или многофункциональное общественное пространство? С последним сейчас вообще сложно. Ведь одна из основных функций такого рода пространств – публичное выражение мнений, проведение митингов, акций. Представить сейчас, что в двух шагах от Кремля, который у нас по-прежнему почти «Закрытый город», кто-то будет создавать общественное пространство для многолюдных собраний, невозможно. Неудивительно, что среди конкурсных проектов было не очень много вариантов с подобным предназначением. Отсутствие ясной функциональной программы – это серьезная проблема для развития проекта. Нельзя отталкиваться от пустоты. Читать комментарий полностью

От редакции: пока этот материал готовился к публикации, стали известны итоги творческого конкурса на разработку концепции развития общественного пространства на месте бывшей гостиницы Россия. В результате голосования экспертов, посетителей выставки и пользователей Интернета было отобрано 30 работ. Выяснилось, что эксперты больше поддерживают идею рационально устроенного парка, а народ хотел бы видеть на этом месте выразительные архитектурные объекты и воссозданную историческую среду. Ниже  публикуем три характерные работы из тридцати избранных. Подробнее об итогах конкурса рекомендуем почитать здесь.

В середине октября стали известны результаты международного конкурса на архитектурную концепцию реконструкции Политехнического музея в Москве.  Победитель, архитектор Джунья Ишигами из Японии, представил изящную идею музея-сада со внутренними дворами, накрытыми прозрачной чудо-пленкой. Удастся ли так же изящно реализовать высокотехнологичные японские задумки в местных условиях? Это вызывает большие сомнения у многих экспертов. Архитектурный критик Мария Фадеева, проанализировав четыре проекта финалистов, усомнилась в исполнимости самой задачи, поставленной перед конкурсантами.

«Передача Политехнического музея под опеку «Роснано» изначально представлялась логичной. Архитектурный конкурс выявил, что логичной она была только в рамках разговора о родственных институциях. Объект реконструкции - здание, возведенное на Лубянской площади в момент очередного поиска русской идентичности и нового имиджа центра Москвы, - сейчас выглядит эдаким бабушкиным сундуком, а хранящиеся внутри буровые вышки и «Волги»  –  экспонатами музея русского и советского дизайна. И можно понять критиков, утверждающих, что именно ему здесь и место. Музей же науки и техники, создаваемый на базе Политехнического музея под эгидой «Роснано», должен не только хранить достижения, ставшие историей, но и показывать новейшие разработки. Можно ли вообще навязать миссию «витрины прогресса» историческому зданию с кокошниками, внешность которого не подлежит радикальным вмешательствам? Но такая задача была поставлена, и в итоге четыре команды финалистов (американское бюро Leeser Architecture c Михаилом Хазановым, японский тандем Naoko Kawamura&Junya Ishigami, голландское бюро Neutelings Riedijk Architecten и российское - «Проект Меганом», а также «Студия 44» из Санкт-Петербурга) искали способы «поженить» кокошники и российское нано.

Победившая концепция японцев лишь лучше других завуалировала невозможность ситуации. Откапывая подвалы и запуская в них парк, архитекторы ко «второй» искусственной природе допускают первую, настоящую. Решение необыденное, поскольку архитектура, даже очень «зеленая», обычно находится в оппозиции реальной природе. Последняя славится тем, что безразлична ко всему и, если ей дать волю, всепоглощающа. Именно поэтому в рамках архитектурных визуализаций Ишигами она с легкостью «переваривает» и самолеты. «Там на невиданных дорожках, следы невиданных»… ракет. Впрочем, сказочность ситуации - дом, в нем лес, в лесу чудо техники, над ним надувные «облака» на стеклянных балках, вполне соответствует идее бабушкиного сундука, который заодно сохранили и не тронули, если не считать подкопа.

Остальные три команды действовали более традиционными для профессии способами. Хотя при первом взгляде на планшеты кажется, что визуализации перегружены подробностями, в каждом проекте обнаруживается свой любопытный ход. Весьма рациональна коммуникационная инфраструктура, предложенная «Студией 44». Архитекторы под руководством Никиты Явейна учли многосоставность музейного здания. Оно строилось в три этапа, разными авторами, в итоге в местах стыков этих частей сейчас находится много маленьких лестниц, затрудняющих сквозной осмотр. В проекте же петербуржцев появляется спиральная линия движения, а центральная часть совмещает коммуникационное ядро с эскалаторами и вертикальную библиотеку во все этажи. Последняя создает весьма эффектный образ научной докомпьютерной эпохи.

Иные «сказки» у голландцев и американцев. Выстраивая дополнительный стеклянный этаж на крыше музея, они словно отправляют людей в невесомость вместе с летательными экспонатами. При этом команда Томаса Лизера и Михаила Хазанова создает небесный мир с шаттлами, словно определяя их место на вершине развития современной науки и одновременную малозначимость для повседневности. А узкие вертикальные пространства, накрытые стеклянным «дирижаблем» от Neutelings Riedjik Architecten и «Проекта Меганом», из-за заглубления дворов, напоминают о заводах-котлованах из фантастических произведений».

Рекомендуемые статьи про международный конкурс на реконструкцию Политехнического музея :

«Конкурс на реконструкцию Политеха выиграл японец Джунья Ишигами» (РИА Новости)

«Они верят, что сделают, и весь мир удивится» (Коммерсантъ.ru, Григорий Ревзин)

Официальный сайт Политехнического музея: eng.polymus.ru