Конкурс архитектурного рисунка «АрхиГрафика», проведенный сайтом Archрlatforma.ru в прошлом году, – далеко не первый, в котором архитектор Рубен Аракелян получил первую премию. В свои 29 лет он является призером и лауреатом впечатляющего списка различных профессиональных соревнований. Рисунку и живописи учился в Художественной школе №1 им. Серова (с отличием), архитектуру изучал в МАрхИ (красный диплом и Золотая Медаль), в настоящее время преподает в альма-матер вместе с Юрием Григоряном и Марко Михич - Евтичем. Недавно кандидатская диссертация Рубена по теме «Повышение качеств жилой среды с учетом ценностей традиционных жилых образований» была номинирована на Премию Президента РФ для молодых ученых в области науки и инноваций за 2013 год и вошла в шорт-лист. А в декабре 2013 года, после шести лет работы в бюро «Проект Меганом», он вышел в свободное плавание – вот-вот откроет свою студию. Словом, за строчками официального досье стоит личность с незаурядной волей к победе и большими перспективами.

В нашем конкурсе Рубен выступил в номинации «Рисунок с натуры» с двумя сериями – «Прага» и «Ереван» [свет / тень]. Признался, что ставил на «Прагу», однажды уже выигравшую Международный конкурс рисунка в Словакии. Но Жюри во главе с архитектором Сергеем Чобаном, Фонд которого идейно поддержал «АрхиГрафику», неожиданно выбрало «Ереван». В рисунках графитовым карандашом на белой бумаге запечатлены фрагменты городской ткани, эффектно вырезанные из реальности. Резкая светотень, интригующая недосказанность. «Что это такое?», – спрашивали посетители сайта конкурса, несмотря на наличие внятного авторского описания. Уточнили и мы.

AП (АрхПлатформа): Рубен, как возникли эти рисунки, о чем они?
Р.А.: Рисунки были выполнены в историческом центре Еревана, в Конде. Это средневековый квартал XVII века (в этом регионе в ту пору были еще Средние века). Ереван, или точнее «Эребуни», на 20 лет старше Рима, но с учетом сложного исторического цикла до наших дней дошел лишь фрагмент крепости, сейчас это музейный экcпонат. Современный Ереван – город начала XX века, спроектированный практически с нуля Таманяном по принципу города-сада Говарда. Тотальная перестройка была вызвана необходимостью городского контроля – средневековая планировочная структура с учетом появления механизированного городского транспорта сложно поддавалась территориальному и политическому регулированию.

Единственным районом, сохранившим свою идентичность в виду социального сопротивления, оказался Конд. Сейчас это деградирующий городской сегмент с низким социальным уровнем жизни, но с архитектурно – пространственной точки зрения он представляет собой удивительное, на мой взгляд, художественное наследие с обилием фактур, материалов и литературой свето-теневой игры. И в этом таинственным образом умещается вся социо-культурная и географическая ментальность Армении. Я отбросил рациональную часть исследования, которую проводил в Конде, поддался художественному искушению и сфокусировался на локальных фрагментах зданий. Ловил реальность света и тени и сделал около 30 быстрых зарисовок, на каждую ушло примерно по полчаса.

AП: Что Вы исследовали в Конде?
P.A: Это было исследование для моей диссертации, в большей степени посвященное жилым пустотам. Меня вдохновил курс Юрия Григоряна «Общественные пространства», который он вел на «Стрелке». Там тема бралась широко. Я решил локализовать ее до полуприватных пространств – дворов, разъяв при этом материю – квартал, здание, и окружающую его пустоту. Про здания – типологию, развитие застройки, известно многое, пустота же осталась малоизученной, а ведь ее можно рассматривать как «тело», как объект, у которого есть габариты, границы, функции и даже какая-то плотность. Зафиксировав эти позиции, я рассмотрел, как они менялись под воздействием различных факторов на протяжении трех эпох – доиндустриальной, индустриальной и постидустриальной.

Для натурного обследования выбрал жилые образования Армянского нагорья. Пользовался обмерами других ученых, доступное обмерял самостоятельно. Конд взял как пример традиционного жилого образования доиндустриальной эпохи. Оно интересно тем, что сформировалось естественным путем, исходя из потребностей обитателей, а не архитектурного планирования города, политики, экономики. В каждый из охваченных исторических эпох у пустот были свои ценности, которые я и постарался выявить.

АП: Для чего?
Р.А. С учетом этих ценностей можно вывести новые принципы формирования пространств и повысить качество современной жилой среды. И это тоже часть моей работы. Возможно, она еще поможет переосмыслить понятие «историческая реконструкция». Сегодня это откровенная и порой бессмысленная интерпретация материи, а большую ценность,на мой взгляд, имел нематериальный актив – расстояние между домами, отношение между их высотами, пропорции пространства. Проведенное исследование не рассчитано на быстрое извлечение практической пользы, но оно может принести плоды через несколько лет.

АП: Бюро, которое Вы собираетесь открыть, будет заниматься подобными исследованиями?
Р.А.: В планах много направлений – исследование, образование, проектирование. Проектирование – в широком масштабном диапазоне от S до XXL. Прежде всего, конечно, интересна работа с городом. При этом хочется создать компанию нового типа. Поясню. В XX веке, если брать парадигму маркетинга, компании развивались по принципу «пауков», имели жесткую вертикальную структуру. В современных условиях они не обладают территориальной и производственной гибкостью. Будущее – за «полицентричными» объединениями с диверсифицированным принципом управления. Такие состоят из независимых участников, готовых в нужный момент собраться вместе и выдать какой-то продукт, проект например, и все будут знать этот продукт, а не его создателей.

АП: Как собираетесь развивать образовательное направление? Хотите создать новую архитектурную школу?
Р.А. Архитектурных школ должно быть много. Здоровая конкуренция между ними – залог интересного образовательного контекста, дискуссии, взаимообмена. У нас до недавнего времени была монополия МАрхИ – большой, всеохватной и довольно неповоротливой структуры. Здорово, что появились «Стрелка» и МАРШ. Они затрагивают другие аспекты архитектуры, «Стрелка» – более глобальные, МАРШ – локальные. Но трех тоже мало. Поработать над новым образовательным проектом в перспективе было бы интересно. А для начала хотелось бы просто предоставить в собственной студии (сейчас заканчиваем ее ремонт) помещение своим будущим студентам из МАрхИ для нормальной работы над учебными проектами. В институте у них есть аудитория на пять-шесть групп, где два раза в неделю проводятся консультации, но там неудобно хранить материалы, макеты. Важно, чтобы у человека было свое место, и преподаватели видели, как развивается, эволюционирует его работа.

АП: Каких методов преподавания Вы придерживаетесь?
Р.А. Сам я учился в МАрхИ у Андрея Некрасова, а на пятом курсе прошел преддипломную практику в бюро Юрия Григоряна, где потом остался работать. Таким образом, в моем формировании традиционная образовательная база соединилась с новым концептуальным мышлением. На мой взгляд, продуктивен синтез разных подходов. В МАрхИ я преподаю в группе студентов вместе с Юрием Григоряном. Мы стараемся выстраивать общение со студентами в форме диалога, профессионального обмена идеями. Стремимся обогатить их инструментарий. К слову, для меня это также возможность больше общаться и продолжать учиться у Юрия Григоряна, которому я очень благодарен за опыт совместной работы в «Проект Меганом».

Архитектуру мне нравится представлять как химическую реакцию – в конце получается некий продукт, но его ингредиенты могут быть очень разными: искусство, наука, литература, музыка. В Высшей школе архитектуры Страсбурга (EAS), где я стажировался, как одну из форм рассказа о проекте использовали танец. Чтобы раскрепостить мышление и расширить «языковой» инструментарий наших учеников, я предложил упражнение на «временное сжатие». Студенты в среднем по 6 месяцев проектируют объекты различных типологий. А как выработать идею, если сократить срок до дня, часа, 15 минут или даже 30 секунд? Здесь подключаются самые разные навыки: за минуту можно придумать слово, за пятнадцать – что-нибудь нарисовать, за час – написать текст и так далее. Чем больше инструментов в руках, тем интереснее результат. Сам я пробовал применять научный подход, немного танец, но главная часть моей кухни, то, с чего всегда начинаю, – рисунок.

АП:  Ваши первые рисунки к проектам – абстрактные эскизы, смутные ассоциации, или в них уже ясно прочитываются варианты реальных очертаний?
Р.А: Возможны оба варианта. Например, всю свою диссертацию я сначала полностью нарисовал от руки. Для меня рисунок – это еще и терапия организма, отдых. Пражские зарисовки начинал делать с натуры, а потом неспешно заканчивал их дома. Даты в уголках листов – те дни, когда я брался за рисунок, то есть это своего рода дневник, который я вел для себя.

АП: Какие у Вас остались впечатления от «АрхиГрафики»?
Р.А.: На мой взгляд, это один из самых красивых конкурсов прошлого года. Я очень хотел выиграть, как всегда, сильно волновался, думал, что больше шансов у «Праги» – более традиционных и понятных рисунков. Интересно, что данному Жюри оказался ближе иной подход. Хорошо бы «АрхиГрафика» стала регулярным смотром.