ВДНХ. Матрица: Перезагрузка

31.05.16
20:00

Проект V.D.N.H.Urban Phenomenon в павильоне России на XV Международной биеннале архитектуры в Венеции представил самое масштабное и многогранное общественное пространство Москвы на пути из прошлого в будущее.

Cимволом архитектурной Биеннале, открывшейся 28 мая в Венеции, стала фотография Брюса Чатвина. Немецкий археолог Мария Райхе, взобравшись на алюминиевую лестницу (в 1974 году аэрофотосъемка была ей недоступна), изучает геоглифы перуанского плато Наска. Что видит она с высоты? Обширную территорию, давно оставленную обитателями, следы исчезнувшей цивилизации и одновременно то, что там можно увидеть только сверху — рисунки, давно утратившие заложенный в них смысл, но при этом сохранившие свой магнетизм.

Найти ракурс, распахивающий новые горизонты, рассмотреть в проблемных местах, где, как может показаться, архитектура уже исчезла, или куда она вообще еще не ступала, креативный потенциал и точку приложения сил — в такую метафору-призыв превратился снимок Чатвина в контексте этой Биеннале. Ее куратор Алехандро Аравена, получивший Притцкеровскую премию за новые принципы проектирования социальных объектов, по словам авторов концепции российского павильона (комиссар Семен Михайловский, куратор Сергей Кузнецов, сокуратор Екатерина Проничева) ужасно обрадовался, узнав, что темой будет ВДНХ.

Москва переосмысляет и заново открывает для себя и всего мира огромную территорию (310 га), некогда являвшую процветание великой державы и начавшую деградировать с ее распадом. При этом столица России не только исследует и сохраняет уникальную «археологию» своей «Наски», но и наполняет ее актуальным, разнообразным и общедоступным содержанием. В «отвоевании» комплекса у беспорядочной торговли и ширпотребных развлечений, борьбе за умы и сердца посетителей средствами культуры, образования и атрибутов здорового образа, согласно кураторской концепции, и пролегла «линия фронта», отвечающая теме Аравены Reporting from the Front («Репортаж с передовой»).

Одна из сложностей проекта заключалась в необъятности феномена. Надо было показать и грандиозный архитектурно-ландшафтный ансамбль, совмещающий функции экспо, парка культуры и отдыха, и его драматичную историю, и сегодняшнее перерождение, и перспективы развития. Другая сложность —  в том, что здание нашего павильона в Джардини, построенное в 1914 году по проекту Щусева, не слишком подходит для целостного и последовательного рассказа. Пять залов на двух этажах с отдельными входами из года в год заставляют кураторов ломать голову над логикой экспозиции.

Проблему связности повествования оказалось решить проще всего. Главные залы двух уровней соединили винтовой лестницей. Теперь осмотр не разрывается выходом на улицу. Вход — с нижнего уровня, выход — с верхнего. Есть планы сохранить такую структуру павильона для последующих Биеннале. В первом зале, под «Праздничную увертюру» Шостаковича, написанную для ВСХВ в 1954 году,  в тему вводит «видеопрезентация» ключевых исторических фактов и фигур. В ней же говорится о трех возможных сценариях обращения с подобными ансамблями в мировой практике: разрушение (Пальмира), музеефикация (Римский форум, Версаль) и ревитализация.

В конце осмотра, по замыслу кураторов, должно стать ясно, что Москва выбрала для грандиозного памятника советской архитектуры и пропаганды третий путь и сегодня превращает его в пространство равных возможностей, признавая художественную ценность находящихся здесь объектов, независимо от их «первородной» идеологической нагрузки. Такой подход к наследию символизирует лайтбокс, воссоздающий горельеф «Слава советского народа» Евгения Вучетича (1950-1953), обнаруженный в 2014 году во время реставрации центрального павильона ВДНХ за временной деревянной стеной. «Археологическую» линию продолжает зал, названный «Криптой».

В темноте музейного по характеру пространства светятся копии знаковых статуй и элементов скульптурного декора — здесь и «Рабочий и колхозница», и девушки, олицетворяющие союзные республики с фонтана «Дружбы народов», и быки с «Животноводства», вазоны, акротерии со звездами, серпами и снопами, медальоны с фруктами. Далее по лестнице зритель метафорически поднимается из прошлого в настоящее, где круговая видеопанорама (инсталляция арт-группы Tanatos Banionis), составленная из четырех экранов, совмещающих разные планы, переносит его на сегодняшнюю ВДНХ.

Закольцованный ролик за 12 минут позволяет увидеть смену времен года на территории комплекса, ощутить его масштабы с высоты птичьего полета и тщательно изучить детали и декор сооружений, в том числе неразличимые с земли. Виртуальное путешествие сопровождается мажорной голосовой композицией. Картину визуального изобилия, присущего ВДНХ, довершает видеокалейдоскоп из декоративных и природных элементов, вращающийся в куполе над лестницей.

 

Суть кураторского высказывания материализована в «Лаборатории будущего». В одном из боковых залов, напротив внушительного плана-макета ВДНХ, стилизованного под «материнскую плату», размещены материалы международного воркшопа под руководством Винсента Гуайрта. Студенты из разных стран, в том числе ученики московской «Вышки», представили, какие чудеса могут наполнить территорию комплекса в абстрактном будущем: от всевозможных летающих модулей до диких зверей, разгуливающих по постапокалиптическим руинам павильонов.

Наталья Черноброва (Школа дизайна ВШЭ)

Cофья Пайманова (Школа дизайна ВШЭ)

Реалистичные идеи развития звучат в видеоинтервью известных западных и российских архитекторов. «Нам важно было показать план ВДНХ как общую матрицу, говоря компьютерным языком — некий «хард», «софт» которого менялся на протяжении 76 лет — менялось название, темы и архитектурные стили. Сегодня эта матрица перезагружается в соответствии с потребностями современного общества»,  — такова главная мысль кураторов, которую они стремились донести до мировой общественности.

В заключительном зале — «Кабинете исследователя» — отражен колоссальный объем научных изысканий, проведённых в рамках проекта. Особенно впечатляют 48 наименований специально изданных книг и альбомов с архивными фото и документами. Ознакомиться с ними можно будет и после Биеннале: экспозицию российского павильона планируется перевести на ВДНХ.

 

В витринах и выдвижных секциях стеллажей выложены марки, открытки, статьи из советских газет. Словом, об истории ВДНХ, величественности ее ансамбля, о том, сколько труда вложили в него архитекторы, скульпторы, художники, мозаичисты, резчики по дереву и прочие мастера, павильон дает исчерпывающую информацию. И подана она так эффектно, одновременно «хайтечно» и рукодельно, что уже этим Россия, впрочем, не впервые, выделяется из национальных представительств, обживших Джардини. Страны, продемонстрировавшие свою озабоченность проблемами дороговизны жилья, размещения эмигрантов, заброшенных строек, экономии и поиска новых ресурсов, доступности образовательных и медицинских сервисов стремились рассказывать о своих «линиях фронта» просто и минимумом средств.

 

Содержание российской экспозиции вызвало дискуссии с широким эмоциональным диапазоном. В самом выборе темы, в повышенном внимании к артефактам главной экспо СССР, помимо исследовательского восхищения и уважения к памятнику истории, прочли указание и на имперские амбиции и на другие, связанные с ними, политические ориентиры современной России. Отчасти, наверное, это можно объяснить тем, что ВДНХ гораздо ближе к нам по времени, чем рисунки Наски к современным перуанцам, и смысловой заряд всех элементов ее ансамбля, не говоря уже об открыто несущих коммунистическую символику, настолько силен и так давит на подсознание, что от него еще невозможно абстрагироваться. Не смог даже совсем молодой человек, студент Санкт-Петербургского государственного академического института им. И.Е. Репина Алексей Резвый, посвятивший ВДНХ серию графических листов. В «Кабинете исследователя» выставлены его акварельные отмывки фасадов, планов и разрезов построек комплекса и фантастические композиции по мотивам его убранства.

Алексей Резвый

Рисунки хорошо, качественно сделаны, и в этом смысле, как и копии скульптур на первом этаже, отвечают задаче кураторов показать преемственность художественного мастерства в отечественной архитектурной школе. Однако, общее настроение — мрачный колорит ряда листов, девушки-«зомби» с недобрыми лицами, поедающие мороженое и гладящие кроликов, быки с трагическими гримасами, статуи-идолы — заставляют думать, что автор, вольно или невольно, осмысляет памятник в семантическом поле его прошлого, а не с беспристрастной исследовательской позиции сегодняшнего дня, в котором ВДНХ наполняется новой жизнью.

Такая рефлексия, конечно, нужна и имеет право на существование в этом проекте, но заостряет остающиеся от увиденного вопросы: где между обстоятельно исследованным, прочувствованным прошлым и фантастическим будущим настоящее? Где преобразования, превращающие ВДНХ уже сегодня во всем интересное, доступное, комфортное и просвещающее пространство? Возможно, таких  вопросов было бы меньше, если бы визуальный ряд содержал больше сюжетов о том, как люди проводят время здесь сейчас, о том, как на смену рынку пришли спорт, наука и современное искусство, о городской ферме, о новых строящихся объектах?

На следующий день после презентации павильона России журналисты обсудили, о чем он и почему снова разительно отличается от экспозиций других стран, с куратором проекта V.D.N.H. Urban Phenomenon, главным архитектором Москвы Сергеем Кузнецовым. Его комментарий проливает свет на многие нюансы концепции — и на выбор темы, и на ее подачу.

 

Сергей Кузнецов: «Надо констатировать, что есть некая постоянная противофаза взглядов европейской продвинутой общественности и взглядов общественности российской. Она определяется исторической разницей путей развития. Когда у нас была гонка за всем дешевым, компактным, пуританским и массовым, типа хрущевских пятиэтажек, Европа гналась за качеством жизни, боролась за комфорт и интересы индивидуумов. Сейчас, когда мы акцентируемся на таких проектах комфортного пребывания в городе, развивающих и расширяющих кругозор, как ВДНХ, мы наблюдаем, что Европа показывает возможности массового упрощения, «шеринга» всего со всеми, коммунального общежития, использования минимальных радостей жизни для ее довольно скромного обустройства. Если бы на этой Биеннале выставились наши проектные институты 1960-х годов, это, наверное, был бы фурор.

Мы же старались насытить наше пространство красотой в каждой детали. На мой взгляд, общение с архитектурой должно доставлять глазу наслаждение. Даже если ты не понял, о чем рассказывают. И мы в этом плане оказались в противофазе вот с этим общим трендом на всеупрощение. Все рассказывают про идеальный для них мир, про то, чего им не хватает. Вот такая прекрасная, насыщенная Венеция — она у европейцев есть. И они говорят: давайте рассмотрим прелесть пустырей, окраин и городских помоек. А у нас есть все это: мы проходили коммунальные квартиры, и считаем тяжелым наследием микрорайоны. Мы этому не радуемся. Мы с этим живем.

Когда было решено показать на Биеннале то, что происходит в Москве, у нас было очень много тем, в том числе — новое качество комфорта в массовом жилищном строительстве. При этом мы можем представить реальные вещи, которые уже строятся. Однако качество жизни определяется не только квадратными метрами, но и ощущением от больших пространств, культуры города в целом. И нам показалось, что эта тема даже важнее, чем тема обеспечения людей жилыми ячейками. Даже если вы обеспечите ими всю первую волну эмигрантов, вы не преодолеете культурный разрыв, напротив, противоречия будут нарастать. Мы хотели показать проект, который работает с городской культурой — на общей основе, для всех, повышает средний уровень восприятия мира. И город в эту историю вкладывается очень серьезно.

Да, мы при этом используем архитектурный генератор, созданный нашими предшественниками. Да, когда-то он был витриной СССР, «показухой», рекламой, но очень талантливо сделанной. Потеряв первоначальную идеологическую нагрузку, он остается рекламой — рекламой Москвы. Мы недавно встречались с Томасом Притцкером, человеком, представляющим и бизнес, и архитектурную общественность. И он сказал, что Москва очень квалифицированно и элегантно продает себя на Биеннале мировому сообществу.

Идея нашей экспозиции в первую очередь заключалась в том, чтобы заинтересовать людей феноменом, поразительно малоизвестным за рубежом. Мы хотели показать всю плотность ощущений, которую переживают посетители ВДНХ — от пространств, архитектуры, природы. Да, может быть, и был смысл заполнить все залы историей «было-стало», была выставка гробов и кошек  — стали Политех и РОСИЗО, но такого в мире много: пришли, все почистили, заполнили искусством, а такой уникальной основы нигде больше нет. Нам хотелось рассказать о ней как можно больше. Не исключаю, что в формате краткого высказывания что-то важное осталось за кадром, но мы проделанной работой гордимся».

В заключении добавим, что гордиться есть чем. За этим кратким, но информативным, сильным и, если подумать, очень смелым высказыванием стоит титаническая работа команды из более, чем 100 человек. Павильон России, один из немногих, может быть интересен широкой, а не только профессиональной публике, и для Венецианская биеннале архитектуры, идущей шесть месяцев (до 27 ноября), — это безусловное благо.

Павильон России на XV Международной российской биеннале:

Организатор: Министерство культуры РФ при поддержке Правительства Москвы

Концепция выставки: Сергей Кузнецов, Екатерина Проничева, Семен Михайловский

Дизайн выставки: Сергей Кузнецов, Агния Стерлигова

Разработка контента: Варвара Гогуля, Екатерина Мочалина, Павел Нефедов

 
Участники выставки:


Графика: Алексей Резвый, Марианна Пискунова

Видеоинсталляция: Tanatos Banionis

Скульптура: Георгий Браговский, Иван Савенков, Вадим Бандарец, Кирилл Бобылев, Владимир Бродарский, Алексей Глухов, Евгений Гоманов, Александр Жидков, Сергей Кныш, Александр Кныш, Илья Коротченко, Илья Савенков, Иван Седов, Артем Сюлев, Серафим Черный, Мария Чигрина

Консультант: Кристин Файрайз

Координатор: Ирина Кузнецова

Реализация проекта: VELKO GROUP

Тексты: Анна Мартовицкая, Анатолий Белов

Партнер проекта: Государственный научно-исследовательский музей архитектуры имени А.В.Щусева.

Партнер культурной программы: RDI.Creative

Организатор образовательной программы: Высшая школа урбанистики НИУ ВШЭ и Институт передовой архитектуры Каталонии (IAAC)

PR сопровождение: «Креативный Класс»
 

Фото: Василий Буланов, предоставлены пресс-службами

 

 

 

 

 

 

 

Экспрессия в действии

21.04.16
21:11

20 апреля был объявлен победитель конкурса «АрхиГрафика 2015-2016» в номинации «Москва: архитектура и вода». В Рим отправится Владимир Сафаров, автор работы «Москва. Южный порт. Цементный элеватор».

 

Работа «Москва. Южный порт. Цементный элеватор» Владимира Сафарова, победителя конкурса «АрхиГрафика 2015-2016» в номинации «Москва:архитектура и вода»

Церемония награждения состоялась в Итальянском дворике ГМИИ им. А.С. Пушкина в рамках мероприятия из программы «Рисуем архитектуру». Организованная музеем и Москомархитектурой, она включает встречи с известными архитекторами и экспертами, для которых рисунок – большая часть профессиональной деятельности. 20 апреля с рассказом о своей практике и ее демонстрацией в режиме реального времени выступил итальянский архитектор Массимилиано Фуксас. Он рисует к своим проектам не только быстрые скетчи в блокноте, но и большие, экспрессивные композиции, передающие его эмоции – цветом, размашистыми мазками, живописными потеками. Делает скорее картины, чем рисунки в строгом понимании.

Гость программы «Рисуем архитектуру» Массимилиано Фуксас имеет непосредственное отношение и к проекту «АрхиГрафика». Он входил в состав Жюри первого конкурса архитектурного рисунка, проведенного сайтом Archplatforma.ru в 2013 году. 

Знаменитый итальянский архитектор заметил, что редко публично демонстрирует свою графику и живопись, а сейчас, мало того, что показал много слайдов с художественными работами, так еще и решился на перформанс – за полчаса нарисовал масштабную картину в грозовых тонах. Маэстро не вдавался в пояснения, что же именно он изобразил, сказал только, что это уже реализованный проект. Судя по органическим очертаниям крыш на тонких «ножках» и присутствию воды, это был Административно-офисный центр в Тбилиси.

В такой атмосфере живого творчества организаторам конкурса «АрхиГрафика 2015-2016» представилась возможность объявить и наградить победителя специальной номинации нашего смотра. В ноябре прошлого года, в том же пространстве Итальянского дворика ГМИИ, на презентации книги рисунков Сергея Кузнецова мы рассказывали о теме «Москва: архитектура и вода», которую главный архитектор столицы курирует в конкурсе рисунка. Итоги в этом разделе было необходимо обнародовать раньше, чем в остальных номинациях, в связи с особенностями приза – билетом в Рим, приуроченным к открытию там выставки «Только Италия!» (24 мая).

Главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов, куратор спецноминации "Москва: архитектура и вода" и куратор проекта "АрхиГрафика" Екатерина Шалина

Приз достался Владимиру Сафарову за работу, представляющую Южный речной порт столицы в драматическом сопряжении форм, света и тени. По настроению этот рисунок в чем-то даже оказался созвучным произведению Фуксаса, появившемуся в этот вечер на глазах у публики в музее. Сергей Кузнецов поздравил первого победителя и вручил ему диплом.

«В спецноминации мы получили рисунки, отражающие, пожалуй, все самые интересные места и сооружения столицы, взаимодействующие с водой: мосты Москвы-реки, Чистые и Патриаршие пруды, Москва-Сити, даже набережные Яузы. Есть и яркие, футуристичные работы. Для жюри были важны не только эффектные идеи, устремленные в будущее, или натуралистичные фиксации действительности. Помимо этого, мы искали нетривиальный художественный подход, сильное графическое высказывание, выражающее индивидуальность автора», – пояснил он решение Жюри.
Также были названы авторы, получившие по результатам голосования жюри приглашение принять участие в выставке финалистов «АрхиГрафики 2015-2016» на АРХМоскве 2016 (с 18 по 22 мая, ЦДХ, 15 зал). От номинации «Москва: архитектура и вода» ими стали Роман Баянов, Инна Дианова-Клокова и Артур Скижали-Вейс. В ближайшее время оргкомитет представит имена участников выставки и от других номинаций – «Рисунок с натуры», «Архитектурная фантазия», «Рисунок к проекту». Итоги по ним будут подведены в июне в рамках финального мероприятия конкурсного сезона.

Напомним, что на сайте конкурса продолжается онлайн-голосование, победитель которого получит приз от организаторов.

Жюри конкурса «АрхиГрафика 2015-2016»

Сергей Чобан – председатель Жюри – архитектор, основатель Фонда архитектурного рисунка Tchoban Foundation Museum for Architectural Drawing, руководящий партнер бюро SPEECH (Россия, Москва) и nps tchoban voss (Германия, Берлин)
Сергей Кузнецов – главный архитектор Москвы – куратор номинации «Москва: архитектура и вода»
Евгений Асс – архитектор, художник, основатель и ректор МАРШ (Московская архитектурная школа), основатель и руководитель бюро «Архитекторы АСС»
Максим Атаянц – архитектор, основатель и руководитель «Мастерской Максима Атаянца» (Россия, Санкт-Петербург)
Лука Молинари – архитектор, архитектурный критик, куратор (Италия)
Александр Пономарев – художник, путешественник, мореплаватель, Офицер французского Ордена искусств и литературы, член Российской академии искусств
Михаил Филиппов – архитектор, основатель и руководитель «Мастерской Михаила Филиппова» (Россия, Москва)
Томас В. Шаллер – архитектор, художник, почетный президент ASAI (Американская Ассоциация Архитектурных Иллюстраторов)
Сергей Эстрин – архитектор, основатель и владелец «Архитектурной мастерской Сергея Эстрина» (Россия, Москва)

Организатор конкурса: сайт Archplatforma.ru (Группа сайтов 360.ru)

Программные партнеры конкурса:  Фонд Сергея Чобана – Музей архитектурного рисунка в Берлине, Главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов, Союз московских архитекторов
Партнер конкурса: LAUFEN (компания Roca Group)
Информационные партнеры: Интернет-порталы ARСHI.RU; АРХСОВЕТ Москвы, журналы speech:, ПРОЕКТ БAЛТИЯ, TATLIN

http://competitions.archplatforma.ru/

Фото: Дарья Разумникова

 

 

 

 

Артур Скижали-Вейс: «Жить под водой мы начнем раньше, чем в космосе!»

06.04.16
14:20

В рамках редакционного спецпроекта «Под знаком воды», мы поговорили с участником конкурса «АрхиГрафика 2015-2016», архитектором, фантастом и футурологом о вызовах водной стихии, его идеях для Москвы-реки и особенностях авторской техники рисунка.

Людям, интересующимся футурологией и архитектурной графикой, имя Артура Скижали-Вейса, скорее всего, знакомо. Он – архитектор, художник, теоретик, публицист, преподаватель. Член Союза московских архитекторов, член Ассоциации футурологов России. Десять из двадцати лет архитектурной практики проработал вместе со своим учителем и руководителем — академиком Яковом Белопольским — в мастерской №11 «Моспроекта – 1». С начала 2000-х погрузился в проблематику архитектурного фантазирования, воплощая размышления в графических работах. Сегодня они хранятся в важных частных и музейных собраниях, в том числе в Фонде Сергея Чобана – Музей архитектурного рисунка (Берлин). Широкую известность рисунки Скижали-Вейса получили с подачи критика Григория Ревзина после выставки «Архитектурное фэнтези» на АРХМоскве и публикаций в журнале «Проект Классика» в 2005 году. И уже три года подряд фантазии архитектора-художника задают высокую техническую и концептуальную планку на Международном конкурсе «АрхиГрафика», инициированном нашим сайтом. Он дважды становился лауреатом конкурса и участником его итоговых выставок, в премьерном выпуске получил спецприз от партнеров проекта – Laufen ( компания Roca Group). В нынешнем, третьем соревновании, приближающемся к финалу, выступил в трех номинациях, и так совпало, что все представленные рисунки затрагивают тему воды. Это послужило поводом для давно намечавшейся беседы о прогнозах, теориях, графическом мастерстве с самобытным, провоцирующем на конкурсной площадке самые бурные и острые дискуссии автором.

К рисункам номинации «Москва: архитектура и вода» вопросов нет – там воду нужно было рисовать по условиям. Но у вас в этот раз вода появляется везде – и в категории «проект», и в фантазиях на свободную тему. Это случайность или сознательная презентация важного для вас круга работ?

В этот раз так звезды сошлись: по гороскопу я рыба, потомок протоцивилизации акванавтов… Ну а если говорить серьезно, то интерес к теме взаимодействия архитектуры и воды возник давно. В 1990-х по моему проекту в Москве построили мост через Водоотводной канал, это одна из самых удачных моих реализаций, и мне до сих пор нравится рисовать и разрабатывать мосты.

Инженерно-пешеходный мост через Водоотводной канал в составе комплекса Российского культурного центра. Авторы: архитектор А.В. Скижали-Вейс, инженер Н.Ф. Кургузиков, 1996.

А примерно с начала 2000-х годов меня увлекла тема взаимодействия человечества и Мирового океана. Мы живем на голубой планете, покрытой океанами. Мировой океан занимает 71% земной поверхности, средняя глубина  –  3800 метров. Подавляющая часть человечества живет рядом с водой. Многие очаги цивилизации сформировались, находятся на побережье и просто обречены на постоянный диалог с океаном. Добавим к этому активный рост плотности населения на земле – к 2050 году его численность достигнет 9,1 миллиардов человек. Получается, что новой перспективной областью для распространения жизни людей на Земном шаре должна стать именно гидросфера, тем более, что научно-технический прогресс в перспективе позволяет это сделать. Жить на воде и под водой мы начнем раньше, чем в космосе! 

«Искусственный остров», 2004. Из серии «Архитектура Всемирного потопа»

Со времен библейского Всемирного потопа его повторение предсказывалось не раз. Что думает по этому поводу современная футурология?

Современная Архитектурная футурология должна перейти от легенд, мифов и предсказаний к научному проектному прогнозированию с максимально возможным временным горизонтом. Опираясь на современные знания и мониторинг, нужно понять: насколько серьезна эта угроза для человечества, и какие меры нужно предпринимать в будущем. Научное сообщество сошлось во мнении, что уровень Мирового океана ближайшие столетия неуклонно будет подниматься из-за бурного антропогенного воздействия на климат Земли. Воздействие парниковых газов на атмосферу планеты колоссально, не случайно сейчас оно поставлено под жесткий контроль под эгидой ООН. Существует квотирование парниковых газов, которое обязательно для всех государств мира. Сегодня это вопрос уже развития мировой экономики и выделения миллиардов долларов инвестиций в программу противодействия глобальному потеплению.

Акваполис, 2004. Из серии «Архитектура Всемирного потопа»

К сожалению, точка невозврата пройдена, и процесс потепления можно только замедлить в той или иной степени, но не остановить, так что рукотворный мировой потоп, увы, нам гарантирован. Следствием его станет не только таяние ледников, деградация вечной мерзлоты, нарастание природных катастроф, а изменение всей береговой линии на планете, разрушение неприспособленной инфраструктуры, исчезновение целых государств, переселение на возвышенности и вглубь материков, создание искусственной суши – авкаполисов, проектирование климатических убежищ, городов-ковчегов, грандиозная миграция населения и т.д. В октябре 2015 года я выступил экспертом по этим футурологическим вопросам и подготовил научный доклад на международном фестивале «Зодчество- 2015»: «Климатоустойчивая архитектура – способ выживания на планете Земля». (Материалы доклада можно найти по ссылке).

Интерьер купольного пространства города-Ковчега, 2015.

В номинации «Рисунок к проекту» вы представили концепцию комплекса-ковчега, способного в случае цунами укрыть 100 000 человек. Почему вы взялись за разработку такой «экстремальной» типологии? Как это сооружение устроено, и для каких мест на земле могло бы пригодиться?

Такая «экстремальная» типология чрезвычайно важна для размышлений архитектора-футуролога в свете нарастающих природных катаклизмов, описанных выше. Сегодня в мировой архитектуре существует комплексное понятие – устойчивое развитие (sustainable development). В добавление к этому я предлагаю типологию «Архитектуры чрезвычайных ситуаций», способной выдерживать и противостоять различным природным катастрофам, в частности, цунами. До сих пор никто не предпринимал попыток перейти от мониторинга СПЦ (системы предупреждения цунами) и гуманитарных миссий спасения после катастроф к программе проектирования фундаментальных масштабных городов-ковчегов – буферных зон, рассредоточенных по планете, где можно укрыться и, после ухода волны и ураганов, на протяжении значительного времени жить пока идет восстановление разрушенной инфраструктуры. Это должны быть не маловместительные временные бункеры, спасательные капсулы, как это сейчас существует в Японии, а заранее спроектированные и построенные центры спасения и эвакуации, рассчитанные сразу на десятки и сотни тысяч человек беженцев, пострадавших от природных катастроф.

План общественной зоны города-Ковчега, 2015.

Сейчас, отчаявшись найти хоть какое-то решение, японцы пытаются выстроить стену-волнорез 12,5 метров высотой, протяженностью 400 км за 7 млрд. долларов, уродуя побережье и экологию целого региона. Я предлагаю альтернативное решение за те же деньги  –  идею экспериментального высокотехнологичного города-ковчега, имеющего прочный защитный геодезический купол, который будет расположен на побережье как продолжение горы, 650 метров над уровнем мирового океана (самая высокая точка разрушений от цунами в истории наблюдений), замкнутую автономную систему жизнеобеспечения с искусственным климатом. Типологически по структуре эти «города-ковчеги» можно отнести к компактным идеальным городам, появившимся еще в эпоху Ренессанса, с одной существенной оговоркой: в 21 веке это должны быть техно-эко-полисы, социальные коммуны, выстроенные с гуманитарными, научными и экологическими целями! (Подробно с проектом «Сухопутного города-ковчега» можно ознакомиться на конкурсе «Зеленый проект 2015-16», в номинации «Архитектура чрезвычайных ситуаций» по ссылке)

Размещение города-Ковчега на побережье, 2015.

А если под угрозой окажутся города-миллионники, как им спасаться?
Как эксперт и архитектор-фантаст я пристально слежу за различными голливудскими фантастическими фильмами на тему постапокалипсического устройства мира, которые предлагают различные сценарии событий. Несмотря на разнообразие сюжетов, все они имеют одно общее сходство: когда происходит массовая – многомиллионная гибель людей, им нужна надежда не только на их спасение, но и на продолжение жизни их детей и внуков. Они готовы терпеть лишения и страдания сегодня, зная, что завтра жизнь снова начнет возрождаться. Именно для этих целей могут понадобиться мои «города-ковчеги», рассредоточенные по миру под эгидой ООН – как точки нового отсчета, центры спасения и возрождения цивилизации после глобальных природных катастроф и даже воин! 

Дома-амфибии, 2004. Из серии «Архитектура Всемирного потопа»

Искусственные острова с небоскребами, очень похожие на те, что вы изображаете в серии фантазий «Архитектура Всемирного потопа», уже стали реальностью. Есть ли предпосылки к массовому появлению подводных домов и домов, передвигающихся по воде?
Не будем забывать о том, что мои рисунки, представленные на конкурс, в этой серии были задуманы и нарисованы в начале 2000 года, 10-15 лет назад, я был пионером-экспериментатором. Кое-что из этого становится сегодня реальностью, а значит, я был прав тогда в своих профессиональных рассуждениях относительно развития архитектуры будущего. Однако еще не все так безнадежно устарело и превратилось в классику архитектурного фантазирования. Грядет эра искусственного интеллекта (ИИ), стремительного развития робототехники, движущихся зданий-машин, динамической архитектуры, способной оптимизировать свою структуру и отделку как внутри, так и снаружи. Время статичной архитектуры, «застывшей музыки», проходит. Мы стоим на пороге роботизированных «умных» сооружений, умеющих видоизменяться под любые функциональные и эстетические задачи. В моей серии есть «Дома-амфибии», способные двигаться, плавать и нырять на глубину, подбирая климатических беженцев и перевозя их в «Акваполисы». У них гидравлические, телескопические ноги-опоры, чтобы иметь возможность не только плавать, но и зависать на мелководье, и выходить на сушу в любом месте. До этого пока прогресс не дошел, но год уже близок. Подводные поселения для акванавтов я так же разрабатывал и рисовал в эскизах, у меня вообще собралась за эти годы очень солидная библиотека эскизов фантастических образов, которые ждут, чтобы их превратили в большие графические листы. К сожалению, времени проиллюстрировать красиво и масштабно все идеи не хватает из-за большого объема теоретических исследований, но я периодически заглядываю в свои эскизы и произвожу их  апгрейд.      

Административно-деловой центр на воздушном сообщении. Эскиз

Футуристический объемный город. Эскиз

В номинации «Москва: архитектура и вода» вы нарисовали свою версию будущей застройки Бережковской набережной и вариант модернизации моста в Братеево. Почему именно эти места столицы привлекли ваше внимание?
Во-первых, я благодарен Сергею Кузнецову, патронирующему эту номинацию, за его вклад как градостроителя в развитие темы современных набережных Москвы-реки, поэтому я как архитектор-футуролог с энтузиазмом подхватил его призыв. Обозначенные рисунками места я выбрал в качестве узловых примеров обустройства Москвы-реки в центральном районе города и на периферии, в спальном районе, для создания единой концепции ультрасовременных речных центров, связанных единой философией взаимодействия. Сегодня нельзя уже проектировать – рисовать точечно, без оглядки на общие интеграционные градостроительные процессы, тем более, что река – это главная, красивейшая, протяженная магистраль нашего города, и не столько хозяйственно-транспортно-питьевая артерия, сколько экологический, эстетический и многофункциональный резерв для создания комфортной ландшафтной среды обитания. Москва- река течет пока очень изолировано, с редкими транспортными мостами, как непреодолимая преграда эпохи Средневековья.

Бережковская набережная 2050 года, 2015. Из серии «Речные центры Москвы будущего»

Сегодня необходимо проектировать не только новые мосты и реконструировать существующие, а выходить на реку с новыми прорывными проектами, превращая безлюдные пространства набережных в центры сосредоточения городской жизни. Причем это могут быть центры, вертикально организованные, или пространственные горизонтальные сооружения над рекой, имеющие выходы к воде и возможность подплыть к  небольшим причалам, вплоть до организации искусственных островов и уютных бухт. Сплошная, высокая, неприступная гранитная стена берегов эпохи «Сталинизма» должна уступить место демократичному, дружелюбному общению и взаимодействию жителей и туристов с рекой. Добиться этого можно не только с помощью лавочек, велосипедных дорожек, мощения и цветников, а более радикальными, смелыми архитектурными решениями.    

На сайте конкурса в комментариях к предложению для Бережковской набережной прозвучали сомнения в необходимости строительства здесь высотных сооружений. Как вы обосновываете их уместность?
Справедливости ради стоит отметить, что в комментариях есть разные мнения, в том числе приветствующие данное решение. Тем не менее, я постараюсь ответить, почему я на нем остановился. Я проанализировал градостроительную ситуацию и пришел к выводу, что одного комплекса «Сити» мало для центра Москвы, нужен некий градостроительный высотный противовес, выходящий именно к реке, имеющий принципиально другую функциональную структуру.  Начну с того, что мои здания принадлежат городу и горожанам, а не офисным корпорациям, разделившим территорию Москва-Сити на частные непроходимые и охраняемые «высотные княжества».

Бережковская набережная 2050 года, 2015. Фрагмент. Из серии «Речные центры Москвы будущего». 

В огромных конусах находятся круглогодичные висячие городские сады, выставочные пространства, музеи, кинотеатры IMAX, кафе, фитнес-залы, бассейны с рекреационными прогулочными пандусами и т.д. Внизу оранжереи выходят прямо к воде, где устроены причалы разного класса, где можно взять на прокат яхту, катер или сесть на маршрутный теплоход. На крышах оборудованы обзорные террасы с вертолетными площадками для путешествий над городом. В тело башен встроен посадочный модуль городской прогулочной канатной дороги для туристов, желающих увидеть центр Москвы. Все башни в нижнем уровне объединены воздушными прогулочными переходами над Бережковской набережной, которые соединены с существующим пешеходным мостом Богдана Хмельницкого. В башни-сады можно попасть и с площади Европы по наклонным движущимся тротуарам, перекинутым через проезжую часть. В градостроительном плане сейчас это незастроенное место занимает малоинтересный городской причал «Киевский» в виде широкой лестницы к воде, далее идет благоустроенная и озелененная круглая площадь Европы с фонтаном, которую я сохраняю и композиционно подхватываю. С противоположенной стороны находится известный жилой дом с полукруглой экседрой на высоком зеленом холме. Поэтому не случайно я использовал тему круглых в плане башен, вокруг которых пульсирует хайтековский ритм и стиль жизни нового центра притяжения горожан к реке. Уверен, этот композиционный прием можно использовать и в других местах Москвы-реки для создания новых высотных речных ориентиров – силуэтов города по аналогии с известными московскими высотками. 

Братеевский молл-мост, 2015. Из серии «Речные центры Москвы будущего»

Какими функциями вы предлагаете наполнить круглый мост в Братеево?
Проект моста-молла в спальных районах Марьино и Братеево –  это также элемент развития моей концепции современных центров для Москвы-реки, описанной выше. В данном случае речь идет об оживлении и технической модернизации существующего транспортного Братеевского моста конца 1990-х годов. Я использовал его как важнейшую отправную точку, достроил вокруг него полукружия над рекой и получил новый тип круглого многофункционального речного центра. Архитектурная задача состояла в придании морально и технически устаревшему инженерному сооружению не только новой, запоминающейся формы, но и новых городских функций, которые будут востребованы. В первую очередь –  это крупный торговый центр-молл со своими причалами, что делает его привлекательным для инвесторов. Помимо ритейла, там могут быть  кафе, выставочные залы, фитнес, культурно-развлекательные заведения и даже беговая дорожка на верхней палубе с кольцевым бульваром и смотровыми площадками. Высоко поднятое красивое святящееся кольцо в обрамлении примыкающих зеленых бульваров имени 850-летия Москвы, притягивало бы к себе взгляды всех жителей округи. Рядом с ним можно устроить фонтаны, лодочные станции и парковые аттракционы.

Какие примеры мировой архитектуры у воды вас впечатляют?
Если говорить о гармоничном взаимодействии воды и архитектуры, меня вдохновляет «Город искусств и наук» постройки Сантьяго Калатрава в испанской Валенсии; набережные и комплекс «Марина Бэй Сэндс» Сингапура; гостеприимные, демократичные и красивые каналы Амстердама; правительственные дворцы в Бразилиа Оскара Нимейера; «острова Пальм» и ультрасовременная застройка в Дубае (ОАЭ); футуристические проекты на воде и возле нее, созданные на основе «Архибиотики» Винсента Каллебо, и многое другое. Мировой опыт очень важен для моего мировоззрения архитектора-футуролога, я использую разные идеи в своем творчестве, но при этом всегда создаю свои оригинальные концепции с оглядкой на поставленные градостроительные задачи без копирования и прямого заимствования. 

Почему для визуализации футуристических концепций вы используете технику ручной, как сейчас иногда говорят, «архаической» графики?
Ни в коем случае не «архаической». Отвечу как архитектор-футуролог: эта техника будет существовать всегда, но будет эволюционировать и видоизменяться каждым следующим мастером, который будет продолжать ей заниматься с использованием одухотворенной человеческой руки и развитого воображения! Другое дело, что мозг человека иногда будет использовать носимый микрочип, а рука – виртуальный модулятор)). Все трудоемкие рендеры-презентации и машинерию проектов скоро будут делать роботы с искусственным интеллектом (ИИ), а не люди. Архитектор будет вводить информацию с эскиза или со своего голоса – дирижировать процессом, этого будет вполне достаточно машине с ИИ, дальше на 3D печать и все.

Братеевский молл-мост, 2015. Фрагмент. Из серии «Речные центры Москвы будущего»

Все ваши рисунки отличаются фантастически подробной проработкой деталей. Сколько времени уходит на то, чтобы нарисовать такую композицию, как скажем, «Бережковская набережная 2050 года»? У вас есть какие-то технические приемы рисунка, «ноу-хау», которыми вы могли бы поделиться с нашими читателями?

Мои рисунки –  это тщательно проработанные матрицы нового мира, который я вижу и создаю, «зуммируя» элементы проектов. Мне мало обобщенных абстрактных силуэтов, я хочу показать глубокое детальное построение воображаемых объектов, так, как они будут существовать в действительности. Я предтеча следующего поколения архитекторов-рисовальщиков, которые с помощью живого и точно срежиссированного рисунка будут общаться с ИИ.  
К такой фантастической деталировке своих рисунков я пришел не сразу и тренировался годами, шлифуя свое мастерство. Дело в том, что многие  боятся или не знают, как сделать так, чтобы рисунок не распадался на отдельные фрагменты, но мне удалось этого достичь. Итоговая графическая матрица – содержащая множество кодов и символов не прощает дисгармонии. Все должно быть слитно, упорядоченно и соподчинено. Это как блокбастер Голливуда, где каждая технически сложная мизансцена работает на финальный эпизод, все должно быть крепко связано в единый, детально проработанный графический сюжет и образ. Виртуозная деталировка выявляет качество и глубину общего замысла, наполняет его «плотью и кровью». «Бережковская набережная» была нарисована за три недели, две из которых ушло на подготовительную работу – разработку сценария проекта, изучение дополнительных материалов, промежуточные эскизы, обдумывание и поиск выразительного финального образа. Сам графический лист технически нарисован за неделю, включая доработку упомянутых деталей и покраску.

 «Улица-канал идеального города», 2002. Из серии «Образы идеального города», работа участвовала в конкурсе «АрхиГрафика 2013»
 

В многоступенчатом процессе рисования мне важно сохранить боевой настрой и воодушевленность, поэтому я не рисую долго, а примерно по 4-6 часов в день, не более, иначе все «замыливается», и глаз-мозг устает.  В конечной стадии важно набрать контраст и смоделировать освещение, оглядываясь на самые первые интуитивные эскизы. Иногда я откладываю работу на месяц-два и потом доделываю, когда появляется время. Есть графические листы, которые идейно срежиссированы, но не закончены и «томятся в эскизах» годами, а я к ним потом возвращаюсь. Они все живые – не цифровые, каждый рисунок со своим характером. Когда они собираются в серию по темам, они производят «убойное впечатление» на зрителя своей разработанностью и погруженностью в материал. Сейчас я замышляю целые графические серии – фантастические романы, главное, чтобы здоровья хватило их все нарисовать. Важно то, что я совмещаю вербальное и визуальное моделирование в своих фантазиях, благодаря этому они становятся более глубокими по содержанию. Я могу описать какие-то чувства или идею на бумаге, а потом вставить ее в композицию в качестве графического символа. Иногда придумываю подписи для работ, научился этому у Гойи, в серии «Капричос». Важно рисовать и думать одновременно, полностью погружаясь в процесс, тогда происходит чудо фантастического преображения действительности. И еще одно «ноу-хау»: надо много работать, постоянно учиться, совершенствовать вербальный и визуальный метод презентации своих идей, нельзя себя жалеть и останавливаться на достигнутом, нужно экспериментировать с новыми темами и образами из мира прошлого или будущего.

Вы преподаете архитектурное фантазирование. Как вы строите занятия? Какие темы для размышлений предлагаете ученикам? Какими изобразительными средствами учите воплощать их замыслы?
Я преподаю на двух образовательных площадках Москвы. Первая открылась в ВШСД МАРХИ, в 2012 году, там я веду авторский курс по «Архитектурному фантазированию», сопровождающийся лекциями и мастер-классами по рисунку. Это для взрослых и студентов, на официальном сайте ВШСД выложена подробная программа и видеоролик обзорной лекции (см. здесь и здесь).
Вторая площадка находится в детской школе искусств имени Стравинского, она открыта в 2015 году и рассчитана на детей с 10 до 18 лет. Там я преподаю «Архитектурное творчество» по своим авторским методикам, программа выложена на официальном сайте школы (см. здесь)
Везде можно записаться на новый год обучения. Темы, построение занятий, подробное содержание можно посмотреть по указанным ссылкам.
Изобразительные технические средства я использую традиционные, человеческие: тренированные глаз, руку, мозг, развитое воображение, природные способности учеников и психологию восприятия.

«Мосты мечты», 2005. Из серии «Образы идеального города», работа участвовала в конкурсе «АрхиГрафика 2013»

Я преподаю «Вербально-визуальный метод» обучения, не имеющий аналогов, в отличие от известной системы Якова Чернихова, который провозгласил: «Везде, всегда и всюду заменяй слово графикой» (принцип №9 «Заповеди графики»), что являлось большим теоретическим заблуждением беспредметной графики «Супрематизма» начала 20 столетия. В 21 веке я учу разрабатывать архитектурный образ вербально так же тщательно, как и визуальный. Для меня первична идея, потом ее вербально-смысловая трактовка, и затем на ее основе появляется множество визуальных форм. Ученики выбирают из них оптимальный вариант, который в состоянии графически представить. Для меня цепочка «архитектурная идея - вербальный сценарий - итоговый графический образ» неразрывна, одно продолжает другое, никакой подмены или замены! 
Поэтому я так люблю коллективные обсуждения с учениками созданных ими различных архитектурных композиций и образов. Я стараюсь, чтобы они учились интеллектуально – плодотворно, быстро творчески мыслить-разговаривать с помощью рисунка. После занятий они быстро прогрессируют, познают новый мир и удивляются, как много для себя открыли. В благодарность я вижу их красноречивые горящие глаза и прекрасные, умные рисунки – меня это сильно заряжает. Это та самая обратная отдача вложенной в них энергии, ради которой стоит жить и творить.

Страница графики Артура Скижали-Вейса:  http://www.artmajeur.com/ru/member/veis2011

 

 

 

Заха Хадид (31.10.1950 – 31. 03. 2016)

04.04.16
19:10

Вспоминаем слова и дела одного из самых важных архитекторов последнего столетия, ушедшего из жизни 31 марта 2016 года.

 

Фото Steve Double

Фантастическая, феноменальная, великая – эпитеты и слова признания, которыми, параллельно со столь же страстной критикой, награждали Заху Хадид при жизни, не сходят со страниц печатных и электронных СМИ и соцсетей со дня, когда ее не стало. Друзья и коллеги скорбят и делятся воспоминаниями, отдавая должное ее врожденной смелости,  неимоверной воле, целеустремленности, таланту. Множество людей, не знакомых с ней лично, и даже далеких от архитектуры, выражают свои переживания и сожаления по поводу внезапного ухода личности, уже казавшейся такой мощной и незыблемой глыбой.
В четверг, 31 марта 2016 года, Заха Хадид скончалась в госпитале Майами от сердечного приступа. Ей было 65 лет. Для архитектора – возраст творческого расцвета. Несмотря на длительный период «бумажной архитектуры», работы «в стол», с нулевых, когда пришло признание, она успела очень много. Будучи человеком не только талантливым, но и чрезвычайно продуктивным и проницательным, смогла найти столь надежную команду и партнеров и так все организовать, что за последние годы Zaha Hadid Architects вышло на второе, по крайней мере, среди британских компаний, место по востребованности, разработав свыше 99  проектов для более, чем 44 стран мира.

Фото Davide Pizzigoni
Квартира Захи Хадид в Лондоне. На стене картина «Тектоника Малевича» к дипломному проекту в школе Архитектурной Ассоциации

Со студенческих лет пребывая под впечатлением от творчества Казимира Малевича, Эля Лисицкого и других мастеров русского авангарда, Заха Хадид создала в архитектуре и дизайне свою Вселенную пространственных структур, всегда наполненных невероятной энергией –  неважно, были они при этом деконструктивистскими, разлетающимися и острыми, как осколки, или текли единым, органическим целым. Одной из первых ее команда начала успешно внедрять в проектирование принципы параметрического 3D-моделирования, к которым сегодня обращается все больше архитекторов в мире. С равным энтузиазмом Хадид бралась за крупные объекты и предметный дизайн, проектировала все – от  небоскребов до украшений. В ее профессиональной судьбе были громкие победы (Прицкеровская и другие престижные премии) и досадные поражения, когда проекты, на которые было потрачено много сил и времени, несправедливо отклонялись (недавняя история со стадионом в Токио). Она всю жизнь ломала стереотипы, пробивала стены и не шла на компромиссы.
В память об архитекторе, сумевшем реализовать то, что часто считалось нереализуемым, мы публикуем ее объекты, представленные на нашем сайте с начала его работы в 2010 году. И высказывания об архитектуре и жизни – а для Захи Хадид это были синонимы, прозвучавшие в разных интервью.

Рим. Центр Совеременного искусства MAXXI. 2010

Фото: Helene Binet

Фото: Helene Binet

Архитектура – больше не мужской мир. Идея, что женщина не может мыслить трехмерно, смешна. Из интервью Alan Yentob. BBC One, July 30, 2013.

 

Гуанчжоу. Оперный театр. 2011

Фото Iwan Baan

Я всегда хотела построить то, что я называю теоретическими проектами. Я никогда не воспринимала свои бумажные работы просто как рисунки, они были инструментом производства реальности. В Архитектурной Ассоциации до середины 1970-х еще доминировали принципы модернизма. Альтернативой выступали «историцизм», постмодернизм и неорационализм. Я подозревала, что должна быть и какая-то другая альтернатива, и начала выполнять модернистские проекты, еще не зная, что открою на этом пути другие вещи. Из интервью Alain Elkann. The World Post.


 

Глазго. Музей транспорта. 2011

Фото Hawkeye Aerial Photography

Фото Hufton + Crow

Профессия и образование тесно связаны. Интересно, что сейчас практика стала куда большим приключением, чем учеба, в отличие от ситуации 30- летней давности. Внутри профессии должно быть больше сплоченности и обмена идеями, больше площадок для дискуссий. И должны появляться новые люди, потому что все мы стареем, и я в том числе. Из интервью Brett Steele. The Architectural Review.

 

 Пекин. Торгово-офисный комплекс. Galaxy SOHO. 2012

Фото Hufton + Crow

Фото Iwan Baan

Архитектор должен иметь право на ошибку. Никто не может быть все время совершенством. Особенно в молодости. Из интервью Richard Waite. The Architect’s Journal
 

Мичиганский Университет. Музей современного искусства Эли и Эдит Брод. 2012

Фото Paul Warchol

Технологии идут к тому, что стены домов и все предметы внутри них cтанут мобильными. Возможно, даже у ванной не будет фиксированного места в интерьере. Кто-то любит жить в квартирах с тремя, четырьмя комнатами определенного размера, потому что им нравится определенность пространства. А другим людям нравится открытая планировка, в которой нет жестких границ, а возможно и стен нет вовсе. Из интервью designboom.

 

Монпелье. Административное и офисное здание Pierresvives. 2013

Фото: Helene Binet

Фото: Helene Binet
 

Меня всегда интересовало, как наше движение в пространстве влияет на архитектуру… Мы смотрим на мир одновременно со множества точек – никогда с одной единственной... Движение в пространстве – критический момент во всех зданиях, оно влияет на наше восприятие времени и взаимоотношения, которые мы устанавливаем с нашей архитектурной средой. Sophie Lovell. Uncube

 

Баку. Культурный центра Гейдара Алиева. 2013

Фото © Iwan Baan

Фото Hufton + Crow

Фото © Helene Binet

 

Cеул. Дворец дизайна. 2013

Фото © Virgile Simon Bertrand

Творчество — это способ осмысления мира. И более того, его формирования... Мое дело – архитектура. Это настолько требовательное, поглощающее дело...Из интервью Марии Варденги
 

Центр Ближнего Востока, Оксфордский Университет. 2015

Фото © Luke Hayes

Фото © Luke Hayes

Некоторые думают, что я грубая, говорят, что у меня взрывной характер. Но это не так. Я могла бы быть милой и дипломатичной, но это не мое. Просто я не считаю нужным расточать направо и налево комплименты и похвалы. Источник
 

Москва. Офисное здание Dominion Tower. 2015 

Фото Илья Иванов

Фото Илья Иванов

Фото Илья Иванов

Предметы проектировать не легче и не менее интересно, чем здания, но результат видишь быстрее. Я бы хотела уделять дизайну больше времени, но есть другие дела. Из видеоинтервью DEZEEN
 

Cтол Liquid Glacial для David Gill Galleries

 

Z-Chair, Sawaya&Moroni, 2011

Люстры Slamp. 2013

Кресло Manta Ray Duo. Sawaya&Moroni. 2014

 

 Ваза Сitco. 2015

 

 Фото © Jacopo Spilimbergo

Я ни о чем не жалею. Если вы хотите легкой жизни, работать с девяти до пяти, потом спокойно отдыхать дома, не идите в архитектуру.Из интервью Richard Waite. The Architect’s Journal

 

Фото Brigitte Lacombe

Заха Хадид родилась 31 октября 1950 года в Багдаде, в семье крупного бизнесмена, одного из основателей Национальной Демократической партии Ирака. В 1972-м окончила математический факультет Американского Университета в Бейруте и уехала учиться в Лондон в школу Архитектурной Ассоциации. Среди ее преподавателей были Рэм Колхас и Элиа Зенгелис. Поработав у Колхаса в ОМА, в 1979-м Хадид создает в Лондоне собственное бюро Zaha Hadid Architects.1983 г. –  проект клуба «Пик» для Гонконга  побеждает в крупном международном конкурсе. 1993 г. – первый реализованный проект – пожарная часть компании Vitra в Вайле-на- Рейне. 1999 г. – Центр современного искусства Розенталя, построенный в Цинциннати, становится точкой отсчета стремительного взлета. 2004 г. – Притцкеровская премия. 2010 г. – Приз Стерлинга за Музей MAXXI в Риме.  2015 г. – Королевская золотая медаль RIBA. До 1987 года Заха Хадид оставалась преподавателем Архитектурной Ассоциации, а позже была приглашенным профессором многих важнейших учебных заведений, включая Колумбийский университет, Гарвард, Йель, Венский университет прикладных искусств.

 

 

 

 

 

Наследники Микеланджело и Пиранези

31.03.16
19:30

С лекцией, посвященной современной архитектурной графике Италии, в ГМИИ им. А. С. Пушкина выступил эксперт из Милана, член жюри конкурса «АрхиГрафика 2015-2016» Лука Молинари. Он познакомил аудиторию с творчеством малоизвестных, интересных авторов и ответил на вопросы «Архплатформы».

 

Вы являетесь главным редактором раздела архитектуры и дизайна в издательстве Skira, пишите книги и колонки об архитектуре для L’Espresso, курируете выставки и преподаете. Какое место среди ваших профессиональных интересов занимает архитектурный рисунок?

Да, так вышло, что по образованию я архитектор, но предпочел проектированию писать, представлять и объяснять архитектуру людям. Архитектурный рисунок для меня фундаментальная вещь. Это первое, что я ищу, чтобы понять, как думает тот или иной архитектор, когда провожу исследования или делаю выставки. В любую экспозицию я стараюсь включить как можно больше эскизов. Потому что, в отличие от технических и конструктивных материалов, язык рисунка понятен широкой публике, не только профессионалам. Для архитектора это первый способ выразить свои мысли – без рисунка нет проекта. Для всех это пространство абсолютной свободы, возвращающее взрослых в детство. Пространство встречи архитектуры, скульптуры и живописи. Пространство рефлексии, эксперимента, визуализации теорий.

В итальянских архитектурных вузах много внимания уделяют рисунку?

В последнее время все меньше, и я вижу в этом большую проблему. Своих студентов неаполитанского Университета (SUN, Seconda Università degli Studi) я прошу зарисовывать объекты современной архитектуры, которые показываю на лекциях, в блокнотах. Так они их лучше понимают и запоминают. Иногда выходим рисовать на улицы, но при всем этом целостного, последовательного курса рисунка нет. Есть курсы компьютерной графики. Произошло странное и, на мой взгляд, неправильное разделение архитектурно-инженерных и художественных школ: традиционное рисование осталось последним. Это не лучшим образом сказалось на архитектурном рисунке, он стал беднее и бледнее. Главная ценность процесса рисования в том, что сумасшедшем ритме жизни он дает другое ощущение времени, замедляет его. Заставляет остановиться и сосредоточиться. Учит видеть и обдумывать то, что ты хочешь передать, осознавать и преодолевать собственные технические ограничения. Это глубоко персональный опыт. В мире нет такого компьютера, который мог бы так же точно и полно выразить личность автора, как рисунок от руки. Одновременно он помогает выработать зрелый, взвешенный взгляд на мир, на архитектуру. Европейским студентам не хватает времени на наблюдение и осмысление, которое предоставляет рисование. Возможно, эта дисциплина еще сохраняется где-то в Англии, во Франции, но все равно не в таком объеме, как прежде. Поэтому активная практика ручной графики и макетирования в российских вузах меня приятно поражает, как и подтверждающее ее количество работ вашего конкурса («АрхиГрафика 2015-2016»).

Вы уже отсмотрели онлайн-материалы и оригиналы работ из шорт-листа. По каким критериям вы их оценивали?

В Жюри конкурсов я никогда не бываю слишком строгим, с уважением отношусь к работам, особенно к рисункам, потому что авторы всегда вкладывают в них душу. Мой интерес вызывают, прежде всего, рисунки, которые не просто констатируют факты реальности или проектов, но несут в себе что-то неожиданное, выходят за пределы объективного натурализма, предъявляют авторскую интерпретацию действительности. И в этом смысле на конкурсе было немало интересного. В номинации «Рисунок к проекту» много подач, исполненных от руки визуализаций, а хотелось бы увидеть больше свободных, концептуальных рисунков, но и в этой категории я смог отметить несколько работ.

Свою лекцию вы посвятили последнему столетию в истории итальянского архитектурного рисунка. Чем оно знаменательно? Много ли среди молодых архитекторов в Италии авторов, чья графика заслуживает внимания?

Я сосредотачиваюсь на XX-XXI веках, но веду рассказ с Ренессанса. Cчастливая особенность итальянского искусства состоит в непрерывности традиций. Каждое поколение архитекторов и художников «вырастает на плечах» предшественников, переосмысляя и трансформируя их достижения, поэтому легко проследить пути развития от Микеланджело до Микелуччи и от Пиранези до Багливо. Я считаю, что архитектурные рисунки всех моих соотечественников можно разделить на две линии, в творчестве некоторых мастеров они пересекаются. Одна линия выстраивается на аналитике и художественной трактовке реальности. Другая выражает теоретические изыскания в области архитектуры и градостроительства. Например, в XVIII веке ярким представителем первой был Каналетто, а второй Пиранези. В XX веке к первой можно отнести проектные рисунки Карло Скарпы, ко второй – Альдо Росси.

Сегодня, благодаря экономическому кризису, мы можем наблюдать феномен, связанный с деятельностью 30-40-летних проектировщиков. Когда у них стало меньше заказов, они вновь обратились к теоретизированию и распространяют свои идеи посредством графики, выкладывая ее в Интернете. Раньше архитектурные рисунки редко покидали пределы студий, теперь они общедоступны и набирают бешеную популярность в сети. Это важная примета времени. Среди имен, достойных внимания, назову неаполитанского профессора Херубино Гамбарделлу, «неорадикальные» студии Кармело Багливо и Луки Галофаро, 2a+p, DOGMA. В основном они используют смешанные медиа, совмещают ручной рисунок с компьютерным, фотомонтажом и коллажем. В Италии молодые, авангардные авторы традиционный рисунок воспринимают как нечто архаичное, пережиток академической школы, хотя, повторюсь, проблема состоит в том, что их толком никто не учил рисовать, а это могло бы существенно обогатить их инструментарий.

Лекция Луки Молинари состоялась 23 марта в рамках цикла мероприятий ГМИИ им. А.С. Пушкина «Рисуем архитектуру», посвященного архитектурной графике. Цикл был открыт при поддержке Москомархитектуры и главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова.

C разрешения Луки Молинари публикуем ряд иллюстративных материалов его лекции: 

Часть I «На основе реальности»

Микеланджело. Анатомическая штудия, XVI век.

Джованни Микелуччи (Giovanni Michelucci). Эскиз к проекту "Придорожной Церкви" (Сhiesa Autostrada), 1963 г. (Флоренция). Источником вдохновения для Микелуччи служили анатомические рисунки Микеланджело, он рисовал такими же энергичными, нервными линиями.

 

Рисунки к концепции дома-патио, для которой Джо Понти и Бернар Рудовски (Giò Ponti e Bernard Rudovsky) в 1920-х  основательно изучили традиционную архитектуру Средиземноморья, в частности, Капри.

Эскиз Алессандро Ансельми (Alessandro Anselmi), 1980-е, Рим.

Микеле де Лукки не только продолжает традиции "классического" архитектурного рисунка в Италии, но и собственноручно делает макеты из дерева. На фото вверху и внизу его поиски на тему идеального дома.

 

 Микеле де Лукки, 2006

Карандашный рисунок Франческо Челлини к проекту Венецианской архитектурной биеннале, 1990

Коллажи Херубино Гамбарделлы, автора павильона Средиземноморья на ЭКСПО 2015 в Милане, навеянные образами средиземноморской культуры и Неаполя. 2015, 2016

Часть II Иллюстрации теорий

Джованни Баттиста Пиранези (XVIII век) в своих фантазиях, основанных на игре с античными формами, дошел до устрашающих видений бесконечного нагромождения элементов. Современные архитекторы спроецировали их на перспективы развития современных мегаполисов.

Антонио Сант 'Элиа. Новый город. Antonio Sant’Elia. La Città Nuova, 1912

Пьеро Порталуппи (Piero Portaluppi), Hellytown, 1926

Пиранезианские мотивы (Сampo Marzio) у Альдо Росси. La citta analoga, 1973

Альдо Росси. Кладбище в Модене

Франко Пурини (Franco Purini), 1970

Освобождение из плена прямой перспективы как рационалистского инструмента конроля пространства и реальности, пролог к радикальной архитектуре 1960-70-х — Mаурицио Сакрипьянти (Maurizio Sacripianti), 1964

Клеточное разрастание городов у Archizoom, 1972

Cоединение всех городов в единую, непрерывную, безликую и универсальную структуру у Superstudio. Monumento Continuo, 1964 

Провокационные идеи по внедрению современной архитектуры в исторический контекст у Порталуппи в 1920-х (!)

Современная провокация, стилизованная под открытку из Сан Джиминьяно, у Луки Галофаро.

Микс из Пиранези и идей Superstudio у Марко Багливо

Марко Багливо

 DOGMA, Stop City, 2007

Francescа Benedetto, 2014

2a+p, Рим, 2015

 

 

 

 

 

 

Архитектура off-line: трилогия на сцене Московской Биеннале

03.03.16
19:33

С 18 по 22 мая в ЦДХ параллельно с АРХМосквой пройдет 5-я Московская Биеннале Архитектуры. Планами своей части кураторской программы делится Рубен Аракелян, сооснователь бюро WALL.

Фото: Алина Турчак
Бюро WALL, слева направо: Аракелян Рубен, Митина Настя, Гусенцова Марина, Козицкий Владимир, Назмеева Алина, Навасардян Айк, Козлова Анна, Талыкова Юля, Оганян Мария


В прошлом году кураторы Барт Голдхорн, Елена Гонсалес и основатель компании «Экспо-парк» Василий Бычков пригласили Рубена Аракеляна стать сокуратором предстоящей Биеннале. На АРХМоскве 2015 бюро WALL победило в разделе Архитектура NEXT, представляющем творчество молодых архитекторов. Мы попросили Рубена напомнить, с чем они тогда выступили.

Р. А.: Каждому из участников в экспозиции куратора Елены Гонсалес выделили квадрат – 2x2 м, на котором нужно было представить любое высказывание на тему архитектуры. Мы придумали инсталляцию [MEMORIA...WHEN FUTURE CREATES PAST...] «Память. Там где будущее формирует прошлое». О том, что архитектура как физическая материя может когда-нибудь исчезнуть из физического мира, перейти в его цифровые аналоги. Ощущение массы, тактильности уже сейчас убывает. Захотелось сделать что-то весомое, осязаемое.

Мы представили, как далекое будущее поколение, для которого настоящее станет античностью, найдет плиты с отпечатками архитектурных планов, не исключено, что это единственный способ сохранить их в материи для потомков. В особой технике были изготовлены и расставлены по периметру квадрата четыре стелы с музеефицированными в гипсе приближениями архитектуры, нашими проектами – город, квартал, общественное пространство, интерьер. Одинокие и потерянные во времени, они стали напоминанием о прошлой материальности среды обитания.

В какой технике была выполнена инсталляция?

Технологию изобрел мой партнер Айк Навасардян. Наши чертежи были переведены на оргстекло и прорезаны. Потом листы оргстекла использовались как основа для опалубки. Их положили на большую плоскость, обрамили пенокартоном, установили два слоя арматуры. У арматуры были загибы – опоры стел. Сверху залили гипс и сняли оргстекло. На его месте получились гладкие, как мрамор, поверхности, а в местах, где трещины и отверстия – фактурные, шероховатые углубления. Стелы вышли по 70 кг, при этом тонкие – 8 мм. Поэтому глубина контррельефов проступает на свету, в тени изображения исчезают, сливаясь с фоном.

Сейчас вы готовитесь к Биеннале. Чему она будет посвящена, и за что вы отвечаете в ее программе?

Кураторы Елена Гонсалес и Барт Голдхорн, которым мы очень благодарны за приглашение к соучастию и доверие, опубликовали на сайте АРХМосквы манифест. Биеннале пройдет под придуманным Еленой Гонсалес заголовком «Архитектура и жизнь», отсылающим к популярному в советское время журналу «Наука и жизнь». Идея выставки аналогичная – показать, как архитектура и жизнь переплетаются между собой в разных ипостасях. В фойе на втором этаже ЦДХ мы хотим выставить трилогию из ключевых в практике архитектора моментов: образования, проектирования и критики.

Рабочее название экспозиции – [Архитектура off-line. Трилогия]. Она должна раскрыть публике анатомию, биологический цикл архитектурной культуры на стадиях рождения (образования) архитектора, порождения и критики проекта. Это будет смена актуального угла зрения и ролей. Созерцание не последствий, а причин. Когда наблюдатель является не пассивным свидетелем результатов градостроительной деятельности, а активным участником лаборатории архитектуры, происходящее в которой во многом определяет и формирует среду обитания, физическую и пространственную повседневность. Таким образом, объектом экспонирования станет процесс.

Как это будет выглядеть? По описанию можно вообразить некий архитектурный перформанс, сеанс проектирования в присутствии зрителей.

Фактически мы развернем в ЦДХ филиал бюро WALL. В отведенном пространстве планируем возвести куб – хорошо бы из гипса – с внутренней оболочкой. Между внешними и внутренними стенами разместятся рабочие столы, будем сидеть – рисовать, сооружать макеты, обсуждать проекты. Во внешних стенах предусмотрены отверстия, через которые можно будет подглядеть за тем, что мы делаем, можно будет поговорить с архитекторами, даже потрогать их. 

В раздел «Образование» позвали «Вышку» (НИУ ВШЭ – Прим. ред.) с проектом про мусор. Еще будут представлены работы студентов МАрхИ групп Юрия Григоряна и Андрея Некрасова и моей дипломницы с темой [Москва. Интервалы], а также МАРШ – работы бакалавров и студии Ольги Алексаковой и Юлии Бурдновой из Buromoscow. Опять же ставим задачу собрать не готовые продукты, рендеры и чертежи на планшетах, а пути и методы, которыми будущие архитекторы и урбанисты приходят к cвоим результатам. Площадка в центре куба станет местом проведения различных открытых мероприятий, возможно, защит или презентаций курсовых проектов. 

Интересно, как вы представите третью часть –  критику.

В настоящий момент идут переговоры с Архсоветом Москвы, думали один из дней посвятить открытому заседанию, но в виду ограниченности пространства скорее всего он будет устроен на 3-ем этаже выставки. Еще не все определенно.

Посетителям Биеннале, наверняка, будет интересно заглянуть на «архитектурную кухню», но многие приходят посмотреть  именно на результаты работы проектировщиков, узнать, что будет строиться в городе.  Можно ли  будет увидеть ваш резонансный проект для территории у Павелецкого вокзала и обсудить его с авторами, воспользовавшись их перманентным присутствием на выставке?

Нашу концепцию развития территории и подземного пространства Павелецкой площади планируется включить в экспозицию под кураторством Елены Гонсалес. Для выставки на третьем этаже отбираются девелоперские проекты, создающие новые, комфортные пространства в городе. В нашей истории, например, помимо многоуровневого подземного комплекса с ТПУ, предполагается обустройство парка, обширной прогулочной зоны перед Павелецким вокзалом.

Мы, конечно, будем готовы рассказывать о наших идеях, заложенных в этот проект всем желающим. Но есть еще один сюжет, который хотелось бы развернуть на Биеннале – [Архитектура без Архитектора]. Это среда обитания, сформированная в большей степени стихийным путем, не архитекторами, а пользователями архитектуры. В Европе и США таких «кейсов» полно, нам интересно посмотреть, происходит ли что-то подобное в российских городах. Сейчас собираем примеры и будем рады любой информации по теме.

Идеи для раздела [Архитектура без Архитектора] можно направлять бюро WALL по адресу: 30n.wall@gmail.com

На четыре звезды

19.01.16
16:10

Здание гостиницы «Белград» на Смоленской площади в Москве будет модернизировано. В 2017 году, после реновации с сохранением архитектурного облика по проекту бюро T+T architects, в нем откроется отель международной сети AZIMUT  –  AZIMUT Moscow Smolenskaya Hotel 4*. 

 

Иллюстрация к историческому ансамблю Смоленской площади из презентации концепции T+T architects

Гостиница «Белград» является частью ансамбля Смоленской площади, сложившегося в 1975 году, когда по проекту Владимира Гельфрейха, Виталия Соколова и Александра Кузьмина были построены две одинаковые 20-этажные башни – корпуса гостиницы «Белград 1» и «Белград 2».

Эскизы первой половины XX века к формированию ансамбля Смоленской площади. Материалы презентации концепции T+T architects

Градостроительные доминанты, фланкирующие подъезд к Садовому кольцу со стороны Смоленской улицы и поддерживающие здание МИДа, в первой половине XX века задумывались в стилистике сталинского монументализма. Но к 1970-м концепция  была переосмыслена в модернистском ключе, и две башни, одетые в стекло, алюминий и керамзитбетонные панели, поддержали здание МИДа не шпилями и декором, а вертикальным ритмом и «ребристостью» расположенных под углом элементов фасадных конструкций.

Вид Смоленской площади и корпусов гостиницы «Белград» во второй половине 1970-х годов. Материалы презентации концепции T+T architects

К 2003 году корпус «Белград 1» пережил существенную реконструкцию, получил овальную надстройку с панорамными ресторанами на кровле и стал пятизвездочной гостиницей «Golden Ring». Второй корпус до января 2015 года существовал как трехзвездочный отель «Белград», многие пространства которого не обновлялись со времен постройки. Cеть AZIMUT приобрела «Белград» с целью превращения в современный, комфортабельный отель и одновременно в свой флагманский объект в Москве. В столице этой компании принадлежат AZIMUT Moscow Tulskaya Hotel 3* на территории лофт-квартала «Даниловская мануфактура» и AZIMUT Moscow Olympic Hotel 4*. Модернизация старых гостиничных зданий – важный ресурс развития сети. Так, в Мурманске она недавно обновила гостиницу «Арктика», а во Владивостоке – отель «Владивосток».

Визуализация гостиницы AZIMUT  –  AZIMUT Moscow Smolenskaya Hotel 4* (бывшего «Белграда») после реновации. Материалы презентации концепции T+T architects
 
В гостинице на Смоленской площади глобальному редизайну в соответствии с бренд-стандартами AZIMUT подвергнутся интерьеры цокольного этажа-вестибюля, сервисных зон в трехэтажном поясе над ним и номеров, расположенных с 5 по 19 этажи. Внешний же облик здания в ходе согласований поисковых вариантов в Москомархитектуре было решено кардинально не менять. 
«Учитывая центральное расположение отеля, а также градостроительную важность сложившегося ансамбля двух зданий «близнецов»  –  было принято решение проектировать максимально близко к изначальному внешнему виду гостиницы…Будет произведена замена остекления и фасадной системы, немного изменится цветовая гамма, однако она останется близкой к существующей. И в целом кардинального преобразования внешнего вида здания не произойдет – проектом предусмотрены минимальные изменения», – комментирует проект Сергей Труханов, руководитель архитектурной студии T+T architects.  

Самым заметным преобразованием станет появление двухэтажной овальной надстройки на крыше с ресторанами и фитнес-центром. С одной стороны, это даст отелю дополнительные площади, с другой – выровняет симметрию с «Золотым кольцом». Главный архитектор проекта реновации «Белграда» Александр Бровкин (T+T architects) во время презентации концепции в отеле, состоявшейся 14 января, заметил, что есть цель сделать надстройку максимально воздушной, не утяжеляющей вид здания благодаря отражающим небо светопрозрачным конструкциям. Вокруг овального объема на крыше будет оборудована смотровая терраса с ограждением.

В основной части башни, где располагаются номера, деревянные стеклопакеты будут заменены на алюминиевые – с тонированными, защищающими комнаты от ультрафиолета окнами, их раскладка при этом не изменится. Глухие панели закроют крашеным стемалитом. Фасады будут дополнены декоративными ламелями, призванными подчеркнуть стройность здания,  углы – акцентированы камнем. Каменные панели сервисного «пояса» планируется почистить и отреставрировать, а остекление цоколя будет заменено на панели повышенной прозрачности, связывающие вестибюль здания и его обширную ритейл-зону с улицей. Не сильно выделявшийся прежде вход в отель будет подчеркнут дополнительным порталом.

Среди внутренних трансформаций следует отметить расширение номерного фонда с действующих до закрытия 236 комнат до 474. Генеральный директор AZIMUT Нotels пообещал, что это произойдет не за счет сокращения метража существующих номеров, а благодаря обустройству номеров на нескольких этажах, выведенных какое-то время назад из эксплуатации на реконструкцию, которая не была завершена. Кроме того, в сервисном трехэтажном поясе появятся шесть мультимедийных конференц-залов, рассчитанных на аудиторию от 50 до 250 человек. На реновацию объекта выделен бюджет в размере свыше 2,5 млрд рублей. Предполагается, что работы займут около 18 месяцев, но руководство компании, опираясь на опыт аналогичной реновации AZIMUT отель «Владивосток», полагает, что генподрядчик Interkom Group сможет справиться и быстрее.  

 Официальный сайт бюро: http://tt-arch.ru/

Показать невидимое

13.01.16
10:14

Для бюро UNK project 2015 год завершился победой в Международном открытом конкурсе на разработку архитектурной концепции Павильона атомной энергии на территории ВДНХ. При создании образа архитекторы постарались уйти от буквальных ассоциаций и уделили особое внимание интеграции объекта в среду исторического выставочного центра.

Заказчиком конкурса выступила Государственная корпорация по атомной энергии «Росатом», организатором –  ее «Историко-культурный центр» ( частное учреждение). Создание павильона Атомной энергии на территории ВДНХ «Росатом», структура которой состоит из более 40 предприятий и музейных объектов в их числе, считает важной задачей. Ведь при наличии значительного числа экспонатов  в стране нет центрального выставочно-образовательного центра, посвященного истории создания и перспективам развития атомной отрасли. А интерес к этой теме большой, что доказала выставка «70 лет атомной отрасли. Цепная реакция успеха», прошедшая в сентябре 2015 года в ЦВЗ «Манеж»: за 25 дней работы экспозицию посетило более ста тысяч человек.

Павильон занимает весь участок застройки и имеет размеры в плане 75 на 75 метров. Максимальная высота здания 18,5 м. Высота фасадной части павильона 12 метров.

Павильон атомной энергии (15 000 квадратных метров) планируется построить на участке площадью 0,69 гектара. Он должен иметь несколько уровней, включая подземный. Жюри оценивало объекты по параметрам: технологичность, инновационность, экологичность, интеграция объекта в территорию ВДНХ. В поддержку проекта UNK project высказались: главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов, генеральный директор ВДНХ Екатерина Проничева, архитектор из Нидерландов Рэм Кулхаас, главный архитектор бюро «Остоженка» Андрей Гнездилов,  директор музея современного искусства «Гараж» Антон Белов и другие члены жюри и приглашенные на заседание эксперты.

При создании образа здания архитекторы победившего бюро старались уйти от буквально прочитываемых ассоциаций с атомом или атомной энергетикой. Прежде всего, они стремились создать комфортную, адаптивную среду для посетителей ВДНХ. Посетитель, оказавшись в данном пространстве, будет считывать новый код атомной энергетики – Открытость. Доступность. Информативность. Интерактивность.
«Самым сложным в этой задаче было выразить визуально то, что невозможно выразить. Показать то, что невозможно увидеть. Это движение атома, движение частиц, – комментирует проект Юлий Борисов, управляющий партнер UNK project. – Мы предложили вариант достаточно дерзкий с точки зрения реализации – сложную форму с большой консолью. Она выражает драматическое противостояние пустоты и наполненности».
Консоль, покрывающая универсальное выставочное пространство временной экспозиции, может интерпретироваться как волна, плавная траектория движения электрона в атоме, абстрактная динамичная форма, символизирующая энергию. Своим изгибом она поддерживает пластику купола павильона «Космос» и образно с ним взаимодействует.

В проекте архитекторы уделили максимум внимания интеграции Павильона в существующую архитектурную среду – мелкая ребристая фактура тяготеет к свойственной окружению мелкой пластике исторических фасадов. Еще одна сложившаяся традиция – проектировать на ВДНХ павильоны с дворами или оформленными открытыми пространствами вокруг (павильоны Белоруссия, №2, №69 и т.п.).

Павильон корпорации «Росатом» представляет собой структуру простой геометрической формы. Надземная часть разделена на две зоны по диагонали — открытую и закрытую. Открытая часть имеет остекленный фасад. Она является универсальным выставочным пространством, предназначенным главным образом для сменной экспозиции и активного транзита публики. Огромная стеклянная «витрина», с постоянно сменяющейся экспозицией и свободным доступом, сделает павильон точкой постоянного притяжения посетителей.

А по вертикали пространство павильона может быть разделено на три основные части. Подземная часть – залы фундаментальных знаний. Уровень первого этажа – постоянно сменяемая экспозиция, новые образовательные и тематические выставки. Верхняя часть – зона свободного общения, взаимодействия между людьми. Атриум объединяет общественное пространство ВДНХ с зоной временной экспозиции. Данное решение стирает границу между зданием и улицей, и позволяет привлекать больше случайных посетителей, которые затем приобщаются к информационной среде павильона.

 

Юлий Борисов, соучредитель и главный архитектор бюро UNK project:
«Я вырос в семье физиков. Поэтому лично для меня — это не просто интересная задача. Приступая к работе, мы выделили для себя 3 направления. Во-первых, выставочное пространство – это всегда некий «кубик», внутри которого происходит действие. Во-вторых, мы отдали дань уважения предыдущей «стекляшке» 70-х годов. В нашем павильоне присутствует ее трансформация, но на современном технологическом витке. В третьих, важно было совместить образ здания, его философию и понимание атома с бытовыми вещами, т.е. с функциональностью. Исходя из экологических и функциональных требований, мы сделали эксплуатируемую «зеленую» кровлю. На ней размещены кафе и смотровая площадка. Таким образом, мы по максимуму используем возможности участка.
Росатом - это технологии, нацеленные на будущее. И Павильон, в первую очередь, должен отражать подходы будущего, а не современности или прошлого. В своем проекте все это мы и попытались выразить».

Руководитель авторского коллектива: Юлий Борисов. Авторы проекта: Ольга Полёткина, Александр Пупышев, Павел Култышев, Лоренцо Маттана, над проектом работали: Мария Ионцева, Александра Горина, Евгений Незамайкин, Наталия Сакс, Андрей Шмелев, Стивен Шалли. Инженер проекта: Александр Цукерман.


Сайт бюро: www.unkproject.ru

Притяжение воды

31.12.15
14:50

В конкурсе «АрхиГрафика 2015-2016» до 10 января открыта одна специальная номинация – «Москва: архитектура и вода». В столице есть масса интересных объектов для натурных зарисовок и поводов для фантазий на эту тему, уверен ее куратор, главый архитектор Москвы Сергей Кузнецов. 

Сергей Кузнецов: «Я считаю, что Москва в смысле взаимодействия архитектуры и воды – город удачный. Многое было сделано для этого при реконструкции по генплану 1935 года. В центре вдоль набережных появилась целая череда торжественных перспектив, и они часто вдохновляют и фотографов, и художников. Однако мне лично больше нравится рисовать не открыточные, знаковые, а какие-то душевные, не растиражированные виды. Например, недавно, как удобное место и эффектный объект для рисования, я открыл для себя Андреевский мост. 

Сергей Кузнецов. Андреевский мост. Бумага, акварель, 2015

В ноябре, вы знаете, в Москву приезжал известный американский акварелист и архитектор Томас Шаллер. Для него мосты – вообще отдельная тема. И здесь он успел сделать ряд зарисовок, но поскольку было холодно, что-то, в частности Крымский мост, он сфотографировал для будущих работ. 

Томас Шаллер. Бумага, акварель

Очень живописное место Красный Октябрь. Еще мне, как ни странно, нравится сюжет Москва-Сити. Наверное, в силу своей острой урбанистичности. Так же приковывают мое внимание небоскребы Шанхая и Гонконга. Отражения в воде превращают их в нечто сюрреалистичное. 

Сергей Кузнецов. Москва-Сити. Бумага, фломастеры

Особым магнетизмом обладают промышленные и портовые зоны. Там не всегда удобно подобраться к воде и найти выигрышную точку, но их мотивы дают пространство для воображения тем, кто любит рисовать индустриальные объекты и механизмы. Меня в этом смысле завораживают работы Леббеуса Вудса. В таком же духе вполне можно представить и московский Западный порт сегодня.

Леббеус Вудс. Фантазия

Архитектурные ситуации с водой, фантастические и реальные, мастерски рисует Сергей Чобан. Реальные в большей степени связаны с Санкт-Петербургом, но и в Москве он тоже нашел фактурную натуру.

С.Э.Чобан. Шлюз канала Москва-Волга III 2001. Бумага, акварель, тушь. 

Мне кажется, что в рисунках для этой номинации архитекторам  было бы интересно представить какую-то новую застройку рядом со старой, существующей. Мы так экспериментировали в Вышнем Волочке, когда делали проект для венецианской Биеннале 2010 года. Там есть каналы, и эти районы чем-то даже напоминают Венецию. 

Михаил Филиппов. Рисунок к проекту "Остров". Бумага, акварель.

Любопытно было бы увидеть на конкурсе и эскизы к проектам. Я по собственному опыту знаю, что, когда архитекторы проектируют здания на воде, они всегда думают о том, как объект будет с ней контактировать. Например, Дворец водных видов спорта в Казани, над которым я работал в SPEECH, разрабатывался как здание на реке. Он стоит на берегу Казанки, на искусственных насыпях, и набережная там еще не вполне благоустроена, но мы в эскизах ставили акцент именно на этом ракурсе, предполагали, что между зданием и водой будет оживленное общественное пространство, и надеюсь, что когда-нибудь, с развитием набережной,  так и будет. А тема отражений здесь в полной мере раскрылась в интерьере –  бассейны стали эффектными зеркалами для деревянных конструкций. 

SPEECH. Дворец водных видов спорта. Эскиз. Бумага, фломастер.

В последнее время я развиваю акварельную технику, но для прорисовки архитектурных ландшафтов над водой можно взять и перо, например. Так, в Гонконге я рисовал береговые сюжеты, и этот инструмент оказался самым подходящим, чтобы подчеркнуть драматичную линию горизонта».

Сергей Кузнецов на пленэре в Гонконге

Работы в номинацию «Москва: архитектура и вода» на конкурс АрхиГрафика 2015-2016 принимаются по 10 января 2016 включительно.

Подробности - на странице номинации.

Приз победителю - билет Москва-Рим-Москва, приуроченный к датам выставки "Только Италия!", которая открывается в Риме 24 мая 2016 года.

 

Гипноз пустого листа

16.12.15
14:46

Архитектор, художник, ректор школы МАРШ и член Жюри конкурса «АрхиГрафика 2015-2016» Евгений Асс рассказывает о том, как и зачем он рисует.

2 декабря в московском ЦДА по приглашению оргкомитета конкурса «АрхиГрафика» и Союза московских архитекторов Евгений Асс прочел лекцию «За горизонтом». Его выступление продолжило серию встреч, раскрывающих профессиональную позицию и мировоззрение архитекторов через их рисунки. Евгений Викторович признался, что рисует постоянно, но сам не всегда понимает, зачем и что именно, и, кажется, во время лекции проговаривал какие-то вещи не только для аудитории, но и для себя cамого. Его графика – одновременно простая и сложная, как любой выход из повествовательной предметной формы в абстрактное пространство, допускающее множественность значений.

Известно, что в архитектуре Евгения Асса интересуют визуально трудно выразимые вещи – тактильные, слуховые и другие ощущения, и его листы – как безграничные экспериментальные поля, на которых эти ощущения получают зримые формы. Сторонний наблюдатель не всегда найдет во многих из рисунков автора прямую связь с архитектурой, но в контексте его творчества и жизни она проясняется. Мы публикуем по материалам лекции ряд графических произведений Евгения Асса с его комментариями.

Венеция. Церковь Иль Реденторе. Из серии, посвященной юбилею Палладио.

Евгений Асс: «Не всегда понятно, зачем люди рисуют, и что они хотят этим сказать, почему вообще возникает желание что-то такое на бумаге представить. Меня, наверное, заставляет рисовать сам факт прикосновения чем-то – а прикасаюсь я преимущественно карандашом – к бумаге. И когда-то я нашел замечательное подтверждение своему ощущению от этого прикосновения в стихотворении Владимира Набокова про Санкт-Петербург: «Я помню, над Невой моей бывали сумерки, как шорох тушующих карандашей». Все дело, наверное, вот в этом шорохе, шуршании тушующих карандашей.

Что происходит в момент прикосновения к бумаге? Происходит воплощение какого-то чувства, какого-то ощущения. Это один жест, одно движение. Что мне всегда нравилось в рисунке – так это сведение к минимуму. Как минимизировать средства, чтобы предмет остался узнаваемым? Я иногда рисую архитектуру с натуры, но мне совершенно не нравится рисовать ее во всех подробностях.

В 1993 году я довольно длительное время жил в Чикаго, и рисовал его из окна небоскреба, откуда был виден весь даунтаун. При этом все время дул ветер, что и проявилось в рисунках. Мне нравится, когда есть сильный ветер – он дает возможность широкого движения руки.

А в этом рисунке вроде бы нет явной архитектурной формы, но он про архитектуру, про присутствие жизни в темноте.

Мне важны в графике физиологические ощущения, пространственные переживания, связанные с архитектурой. К примеру, кафельный пол на балконе. На него падает тень от ограждения. Если положить бумагу прямо на пол, а потом штриховать, то получается примерно вот так:

Я люблю технику притирания, передавливания фактуры – то, что по-английски называется rubbing. Это непосредственная связь с материалом архитектуры, ощущение фактуры, швов, размера.

Горизонт. Важная история в моей художественной практике. Горизонт, наверное, всех завораживает. Это единственный реальный объект, который при изображении не имеет масштаба. Архитектура в изображениях почти всегда меньше, чем в натуре. А с линией горизонта непонятно – то ли это фрагмент морского пейзажа, то ли кусок плинтуса, то ли сильно увеличенная часть спичечного коробка.

Горизонтальность как черта, разделяющая верх и низ, небо и землю, жизни и смерть – сложная, многослойная метафора, изображение которой меня сильно волнует. Если я сижу за столом, я чаще всего провожу на бумаге горизонтальные линии. Сам не знаю, что это означает. Иногда это приобретает характер полноценного пейзажа, иногда более сложной конструкции – появляются горизонтальные слои. Разные горизонты соответствуют разным настроениям, состояниям, душевным движениям. Цвет использую довольно редко, но иногда чувствую необходимость его включить – мелками, цветной бумагой.

У меня есть душевно-физиологическая проблема. Если я в течение года не съездил куда-то, где есть большое открытое пространство, то чувствую себя очень плохо, как будто глаза задыхаются, мне становится тесно и как-то душно, и в этом смысле морские пейзажи для меня очень целебны. Приехав на море, я рисую что-то такое, опять же, не очень понятное мне самому. Вроде бы берег, вроде бы море, вроде бы облако, и  становится легче. Много пейзажей нарисовано в Латвии. Балтийское море специфически серое, там цвета не много, и глаз отдыхает.

 

Ландшафты. Отдельная тема. Все, что я делаю, я ощущаю как часть ландшафта, и без этого я не понимаю архитектуру. Вот так я представляю себе хорошую архитектуру: где-то в снегу стоит домик, такой непритязательной формы, но там есть тепло, там есть жизнь, там есть энергия. Он –  единственное энергетическое пятно в бескрайнем ландшафте. Эта тема меня вообще преследует и завораживает.

Реальность листа для меня часто оказывается важнее объективной, окружающей реальности: потому что та реальность, что на листе, она уже моя, я ее присвоил, сконструировал, и она обладает свойствами, принадлежащими только мне. В то время как реальность, которую я вижу, разделяется всеми людьми.

Лес зимой. Здесь важнее всего ритмы. Мне кажется, это очень музыкальная вещь.

А здесь, наверное, идет снег.

В 91 году в момент путча я находился в Эстонии. Погибая от непонимания, как жить дальше, лежал на море и без конца рисовал тростники. Нарисовал несколько альбомов тростников разного калибра. Дул сильный ветер, тростник шумел, и этот шум остался в рисунке, по крайней мере, я его до сих пор слышу. Постепенно я сводил объект изображения к минимуму, к окончательному выдоху и легким колебаниям.

Еще есть пейзажи, ландшафты, нарисованные будто из самолета. Это места, где я был. На них указаны точки с географическими координатами. В России, Франции, Эстонии, Болгарии. Мне очень нравится пластика земли, и когда я ее рисую, заштриховываю, то будто выкашиваю поле, обхожу эту землю своими ногами.

Геометрия. В геометрии меня интересуют соотношения и отношения фигур. Например, очень плотного и жесткого, монолитного прямоугольника и очень мягкого, хрупкого, полупрозрачного яйца. Никогда не делаю жестких краев, мне не нравятся линии как таковые. Обычно края в моих композициях образованы границами тона. Важная тема – расположение изображения на листе. Когда изображение заполняет не весь лист, а его фрагмент, весь лист становится чем-то иным.

Честно скажу, мне не нравились уроки академического рисования. Рисовать гипсы было скучно. Я всегда рисовал что-то другое. Сергей Васильевич Тихонов, заведующий Кафедрой рисунка в МАРХи, меня успокаивал: «Ничего, что ты плохо рисуешь – много архитекторов плохо рисуют, нет прямой взаимосвязи между хорошим рисованием и хорошей архитектурой». Поэтому экзамены по рисунку в школе МАРШ мы отменили за ненадобностью. Однако, практику рисунка от руки у студентов всеми силами поддерживаем как незаменимый компьютером опыт телесного переживания архитектуры и способ выражения мыслей. Ведь что такое рисунок? Мне часто вспоминается высказывание венского архитектора Хайнца Тезара: «Рисунок – это давление мысли на карандаш».

Я рисую просто и простые вещи, но это не значит, что я не могу оценить какую-то мастерскую, технически изощренную графику. Главное, чтобы в ней была мысль, чтобы понятно было, ради чего потрачено столько времени и труда».

 

Баланс техники и эмоций

07.12.15
18:36

Интервью с американским архитектором, акварелистом, членом Жюри «АрхиГрафики 2015-2016» Томасом Шаллером, в котором он рассказывает о своем творчестве и делится первыми впечатлениями от работ конкурса.

Фото: Василий Буланов

На протяжении 20 лет Томас Шаллер (Thomas W Schaller) занимался архитектурной практикой в Нью-Йорке. Разрабатывал градостроительные концепции и выполнял визуализации проектов. Затем переехал в Лос- Анджелес, где полностью посвятил себя искусству акварели. На сегодняшний день Шаллер является одним из самых известных архитектурных пейзажистов мира. Он — лауреат множества наград, в том числе самой престижной премии в области архитектурного рисунка — Hugh Ferriss Memorial Prize. Почетный президент Американского общества архитектурных иллюстраторов (ASAI). В этом году вошел в состав Жюри Международного конкурса архитектурного рисунка «АрхиГрафика 2015-2016». В ноябре по приглашению главного архитектора Москвы Томас Шаллер побывал в российской столице и представил свое творчество в рамках презентации книги Сергея Кузнецова «Архитектурные рисунки» в ГМИИ им. А.С. Пушкина, где нам удалось с ним поговорить.

Фото: Василий Буланов
Томас Шаллер представляет свои работы в ГМИИ 24 ноября.

На своем сайте в автобиографии Вы пишете, что решение оставить архитектурную практику и стать свободным художником далось Вам непросто. Чего Вы боялись?

Сложный вопрос. Это были трудности личного характера. Я боялся слова «художник». Мне оно казалось слишком возвышенным и обязывающим. Казалось, что называть себя так – значит слишком много о себе думать. Однако со временем я пришел к выводу, что не ты выбираешь, быть тебе художником или не быть, а это призвание, которое выбирает тебя само. Либо ты художник, либо не художник. И это не означает, что ты лучше или хуже кого-то. Просто так есть и все. 

Thomas W Schaller. Skybridge, Lower Manhattan. Sketch - Workshop Demo - Watercolor.

Следующий вопрос Вам, наверное, часто задают: кто из рисующих архитекторов прошлого или современности Вас вдохновляет?

Как ни странно, я этот вопрос слышу редко: не все помнят, что многие архитекторы были и являются прекрасными художниками. В первую очередь назову Пиранези – он неподражаемо соединял совершенство графики, художественную экспрессию и гипнотические пространственные истории. Подолгу могу рассматривать визионерские композиции Булле. Большое влияние на меня оказали мастера британской школы начала XIX века, Эдвард Лаченс например. Особенно я ценю умение англичан вписывать архитектуру в природный контекст, и это умение напрямую связано с их пейзажной живописью. Не могу не упомянуть Хью Фэрриса, автора XX века, который мастерски перевел архитектурную графику на язык современности. Очень люблю рисунки русских конструктивистов, особенно Якова Чернихова, в моей коллекции есть пара его графических произведений.

Thomas W Schaller. End of the Day - Toulouse Cathedral.  Watercolor. 22x14 13.03..2015
 

Почему из всего многообразия художественных техник и инструментов Вы предпочли акварель?

Как художника меня больше всего вдохновляют эффекты света и тени. Я пробовал выражать игру и борьбу этих противостоящих сил в самых разных техниках. Ни одна в этом плане не сравнится с акварелью. Кому-то нравится рисовать акварелью плотные фигуры, для меня же самое главное – ее прозрачность, светоносность. В текучести и интуитивности акварели проступают сердце и рука художника, и поэтому для меня она – оптимальное «медиа».


Как вы рисуете городскую архитектуру? Сначала делаете эскизы с натуры на пленэре, а потом заканчиваете в студии, или как-то по-другому?

Все, что я рисую, основывается на моих пленэрных эскизах. Иногда я начинаю и заканчиваю работы на улице. В некоторых случаях, особенно если это крупноформатные вещи, доделываю их в мастерской. Но мои рисунки далеко не всегда педантично следуют натуре. Я скорее изображаю чувства, которые она у меня вызывает.

Thomas W Schaller. Royal Crescent - Bath, England. Watercolor. 56x76. 2013

Вы много путешествуете по миру. Какие города Вам нравится рисовать больше всего?

Это Берлин, Прага, Гонконг. Конечно, Париж и Рим. Нью-Йорк – моя любовь, и Киото –  город потрясающей красоты. И вот в Москве я всего несколько дней, но мне не хочется делать ничего другого, кроме как рисовать. Здесь буквально на каждом шагу встречается что-то великолепное. Я счастлив, что имею возможность путешествовать, но в то же время убежден в том, что настоящему художнику не нужно далеко ездить, искать какую-то экзотическую натуру. Он способен найти красивые, достойные рисунка объекты даже у себя во дворе. 

"State Historical Museum - Red Square; Moscow". Graphite and Watercolor Sketch. 13x18 inches 22 Nov. 2015

Thomas W Schaller. Breakfast in Moscow. Watercolor Sketch 12x18 inches. 29 Nov. 2015


Одна из номинаций конкурса архитектурного рисунка «АрхиГрафика 2015-2016» посвящена взаимодействию архитектуры и воды в Москве. Та Москва, которую Вам уже удалось увидеть, – интересный с этой точки зрения город? Или наша ноябрьская погода не позволила оценить всю картину по достоинству?

Москва в такую погоду –  а надо сказать, я считаю такую погоду красивой –  удивительным образом напомнила мне Северную Ирландию. Хотя там я путешествовал в основном по сельской местности, но встреча двух природ –  живой и рукотворной, мне кажется неуловимо схожей с тем, что я увидел здесь, в мегаполисе с рекой и ее холмистыми берегами. Вода подчеркивает великолепие многих московских зданий, и я уверен, здесь можно найти немало эффектных точек и видов.

Thomas W Schaller. Steps to the Cathedral - Girona. Watercolor on Saunders Waterford St Cuthberts Mill. 76x56 cm 07 July 2015 — in Los Angeles, California.

Расскажите о своих архитектурных фантазиях. Какие темы, миры живут в Вашем воображении?

Когда я смотрю на реальные сооружения, то всегда думаю о том, что было в голове у их создателей. Часто идеи архитектуры меня волнуют и очаровывают больше, чем сами здания. И в своих работах я пытаюсь отобразить идеальные образы, стоящие за постройками. Иногда существующие здания превращаются в моем воображении в фантастические, иногда наоборот – мои фантазии материализуются. Это стирает в сознании границу между реальностью и вымыслом, мое творчество существует на их стыке.

Thomas W Schaller. Orpheus in Orlando. 15x30 inches

На чем Вы специализировались как архитектор?

Я участвовал в конкурсах на крупные проекты, создавал градостроительные концепции. Ко мне приходили девелоперы и до разработки проекта просили рассказать, как я представляю себе город или какое-то здание. Причем ключевым моментом для них было мое воображение. Постепенно я стал работать сам на себя, и уже не отталкивался от установок клиентов, а руководствовался только своими идеями.

Насколько в США востребована профессия архитектурного иллюстратора, рисующего вручную?

В последнее десятилетие ситуация существенно изменилась в США, да и по всему миру.  Думаю,  прежде-всего из-за экономических обстоятельств. Спрос в этой сфере упал. Сейчас примерно 95% визуализаций приходится на компьютерную графику.

Thomas W Schaller. Ponte Sant Angelo. 22x30 inches.

Деятельность ASAI – Американской ассоциации архитектурных иллюстраторов, одним из основателем которой Вы являетесь, как мы знаем, направлена на то, чтобы поддержать применение не только компьютерных медиа, но и ручной работы. Есть надежда, что спрос на нее вернется?

Да, и это уже потихоньку происходит. За последние три года интерес к ручной архитектурной графике заметно вырос. Я сам редко берусь за заказы, но знаю, что заказчики все чаще хотят видеть интуитивную природу проекта, больше его эмоциональную сторону, а не только техническую, хотя в идеале, конечно, нужно их сбалансированное сочетание.

Cathedral - St. John the Divine - NYC, watercolor - 22 Oct. 2015, 14x20 inhes

Вы участвовали в Жюри многих смотров архитектурной графики и, наверное, сформулировали для себя какие-то критерии оценки конкурсных работ. Каковы они? Участникам нашего конкурса «АрхиГрафика 2015-2016» будет интересно и полезно узнать Вашу позицию как члена Жюри.

Да, я часто входил в Жюри конкурсов архитектурного рисунка и других художественных конкурсов…Признаться, я не очень люблю судить чужие работы и определять: вот это «правильно», а это «неправильно». Понятно, что в искусстве есть свои законы, но их не должно быть слишком много. Однако, когда я берусь судить, то главным критерием для меня является идея, какая-то история, страсть. Если в работе есть страсть, ее всегда видно. Конечно, техническое мастерство важно, но если оно доминирует над идеей, то получается простая иллюстрация, а не искусство. Опять же, в идеале между ремеслом и эмоциями должен быть баланс.

Thomas W Schaller. Entry - Berliner Dom. Berlin. Watercolor. 24x14 inches. 01 Aug. 2015

Вам уже удалось заглянуть на сайт конкурса?

Да. И я был потрясен. Такой высокий уровень качества графики, что даже пугает.

Я пока не буду спрашивать, какие работы Вам понравились. Их прием еще продолжается. Но, возможно, Вы могли бы что-то посоветовать тем, кто участвует в этом конкурсе, и вообще всем, кто рисует архитектуру.

Что бы я посоветовал…Мы все легко поддаемся искушению увлечься какими-то средствами выразительности или техническим мастерством. Это, конечно, замечательно, но иногда приводит к риску перегрузить работу. Лучше сделать проще, чтобы рисунок был четкий и ясный, а идея звучала сильнее. То есть нужно сделать хорошо, но не слишком много.

Сайт Томаса Шаллера: http://thomasschaller.com/

Дачи в облаках

27.11.15
17:00
tags: | MVRDV |

Как живя на высоте в каменных джунглях не чувствовать отрыва от земли? Набирающую силу тенденцию превращения небоскребов в вертикальные сады, леса и даже сельскохозяйственные фермы представляет фидевелопер Роман Крихели.

Фото предоставлено пресс-службой

Роман Крихелиоснователь компании Proekt Agency. Это агентство, помогающее застройщикам создавать и продавать объекты. В нем разрабатываются концепции, стратегии продвижения, брендинг и реклама объектов недвижимости. Среди проектов компании – бренд комплекса ОКО в МДЦ «Москва-Сити», построенного Capital Group по архитектурному проекту международного бюро SOM. Высотное строительство – одна из ключевых тем бизнес-исследований Романа, и по просьбе Archplatforma.ru он рассказал об актуальной тенденции в проектировании небоскребов, игнорировать которую уже невозможно.

Небоскреб как будущее в прошлом и наоборот.

Еще полтора века назад образ высотного здания сопрягался с устремленностью в будущее, в царство технического прогресса. Апартаменты в небоскребе были непременным атрибутом финансового успеха, элитарного статуса. И вот прошло сто лет, «небожители» устали от стекла, бетона и камня, и стали больше ценить малоэтажную загородную жизнь. Так постепенно стало набирать силу обратное движение, от машины к человеку,  от техники – к природе. Но далеко не все горожане, даже те, кто может себе это позволить, рвутся жить вдали от мегаполисов, суетливых, но одновременно светящихся энергией деловых и культурных событий. Города при этом по известным причинам – людей все больше, земли все меньше – продолжают расти вверх. По прогнозам к 2050 году в них будет жить  80% населения Земли. Так что небоскребы – это наша судьба.

Фото предоставлено пресс-службой
Vo Trong Nghia Architects. Комплекс Diamond Lotus, Вьетнам, Хошимин

Фото предоставлено пресс-службой
Vo Trong Nghia Architects. Комплекс Diamond Lotus, Вьетнам, Хошимин

И сегодня в практику строительства высоток в разных странах мира успешно внедряются гибридные решения, позволяющие наслаждаться головокружительными видами и одновременно – и что самое важное –  не выходя из дома – природой. Из последних, еще нереализованных проектов меня в этом смысле поразил комплекс «Алмазный Лотос» (проект Vo Trong Nghia Architects), который строится во Вьетнаме, в Хошимине, всего в 3-4 км от центра города. Это три жилые «пластины», крыши которых соединены мостами-переходами. На каждом балконе высаживается бамбуковая рощица. Прочные, ветроустойчивые стебли будут радовать взор и защищать квартиры от жары. А на крышах и между ними – полноценный парк с бульваром, газонами, растительностью, по которому могут гулять жители домов. Но это все же не вполне «небоскребы» – в них всего по 22 этажа,  есть и более амбициозные в плане высоты «зеленые» проекты.

Фото предоставлено пресс-службой
Vo Trong Nghia Architects. Комплекс Diamond Lotus, Вьетнам, Хошимин

Фото предоставлено пресс-службой
Vo Trong Nghia Architects. Комплекс Diamond Lotus, Вьетнам, Хошимин

Фото предоставлено пресс-службой
Vo Trong Nghia Architects. Комплекс Diamond Lotus, Вьетнам, Хошимин

Известно, что человек чувствует себя комфортно, когда все ему соразмерно. Однако любой небоскреб, изначально, не соответствует  масштабу человека. Это исполин, психологически человека подавляющий. Чтобы соотнести эти масштабы, создать уютную жилую среду и поддержать экологическое равновесие в городе, разрабатываются целые программы. 

Фото предоставлено пресс-службой
Бюро Vincent callebaut architectures. Paris Smart 2050

В Париже, например, в настоящее время реализуется инициированная городскими властями концепция вертикального зеленого строительства «Paris Smart 2050». В нескольких округах по проекту бюро Vincent callebaut architectures будет построено 8 экобашен. У каждой из них свое предназначение.

Фото предоставлено пресс-службой
Бюро Vincent callebaut architectures. Paris Smart 2050. ANTISMOG TOWERS

Фото предоставлено пресс-службой
BAMBOO NEST TOWERS

Одна башня, например, вырабатывает кислород, другая очищает воду. Башни «Бамбуковые гнезда» в 13 округе предполагают разведение огородов на террасах, защищенных «бамбуковым» парусом. Вдобавок этот парус преобразует энергию ветра в электричество. Благоприятные условия для растений собираются поддерживать с помощью специальных биореакторов.

Фото предоставлено пресс-службой
BRIDGE TOWERS

Фото предоставлено пресс-службой
MOUNTAIN TOWERS

Еще один пример «зеленой» застройки европейской столицы — проект голландского архитектурного бюро MVRDV. В Зюидас, деловом районе Амстердама, собираются строить  многофункциональный центр Ravel Plaza, который можно сравнить с московским Сити, только разница в том, что в Амстердаме объект общей площадью 75 000 квадратных метров будет утопать в зелени. Комплекс представляет собой три разноэтажные башни,  соединённые между собой террасными переходами-бульварами, где пересекаются общественные и приватные зоны. Сами башни запроектированы с эркерами, балконами и террасами, предполагающими обильное озеленение. 

@ MVRDV

Из уже реализованных «садово-растительных» высотных проектов, самый известный, пожалуй – Bosco Verticale («Вертикальный лес») авторства архитектурной студии Cтефано Боэри. Их строительство шло пять лет. В итоге в новом районе миланских высоток Porto Nuovo появилось две жилые «зеленые» башни. Самая высокая из них поднимается на 112 метров, другая – на 80.

Фото предоставлено пресс-службой

Фото предоставлено пресс-службой

Фото предоставлено пресс-службой

На ступенчатых бетонных балконах высажено в общей сложности 780 деревьев и кустов, тысячи кустарников и цветов. Каждый балкон – своеобразный индивидуальный сад. Весь зеленый массив служит отличной звукоизоляцией, защищает от пыли, резких  порывов ветра и прямых солнечных лучей. В зависимости от времени года башни естественным образом меняют свой фасад. Так что перед нами идеальный вариант разнообразия городского ландшафта в «новых районах». А для владельцев квартир – супер комфортное жилье. И неудивительно, что стоимость квадратных метров в такой башне значительно выше, чем в обычных высотках...

Фото предоставлено пресс-службой

Фото предоставлено пресс-службой

В Москве же квартиру в небоскребе еще c трудом воспринимают  как место постоянного жилья. В «Москва-Сити», например, зачастую покупают квартиры для тусовок и деловых встреч. На сленге такие апартаменты называют « квартирой для пиджака ». А в Европе посредством «гуманизации» небоскребов людей подводят к тому, чтобы они покупали недвижимость в высотках как постоянное жилье.

Кантри-стайл как идеальное устройство небоскреба

Зелень делает башню человечней и понятней.  Еще один из способов достичь это –  внедрение  «деревенского уклада», нового, очень перспективного «лайф-стайл» формата для высоток. 
Что такое деревенская жизнь: все всех знают, общаются, как минимум, здороваются… В городском доме вышел из квартиры – перед тобой огромный коридор. Где твои друзья, где враги, где соседи? Ты сам по себе, песчинка. А в деревне открытая социализация, «комьюнити», сообщество, где ты свой. 

Я думаю, что в больших башнях должны появляться маленькие уютные заведения, соразмерные масштабу человека, где резиденты могли бы знакомиться со своими соседями. Конечно, уютные кафе, магазинчики и книжные лаунж-зоны – не в деревенском стиле, разумеется, но суть в том же – в коммуникациях и психологическом комфорте жизни среди знакомых людей. Получают распространение и самые настоящие сельские практики.
В 2010 году в  США в Бруклине на крыше здания Brooklyn Grange появилась большая «кровельная» ферма. На площади  свыше гектара растут овощи, фрукты, зелень… даже пасека есть, где собирают мед. Урожай снимают круглый год и поставляют в окрестные лавки и ресторанчики. 

Фото предоставлено пресс-службой
Бюро Vincent callebaut architectures. Paris Smart 2050. FARMSCRAPERS TOWERS

Идеальную зеленую башню в центре Москвы не построишь, так как есть ограничения по высоте, а вот где-нибудь в районе Мосфильмовской может отлично получиться. Я представляю ее с какими-то вкраплениями: локальное озеленение или ярусное. И обязательно с фермой на крыше. Снабжение кабачками целого района Москвы наша крыша не осилит, а вот ресторан и небольшой рыночек в самой башне — вполне. А сами жильцы смогут не только наслаждаться плодами фермы, но и гулять по ее грядкам и показывать городским детям, как фрукты-овощи растут, о чем они порой вообще не имеют никакого представления. Это интересно, полезно и прикольно.

Фото предоставлено пресс-службой
Бюро Vincent callebaut architectures. Paris Smart 2050. HONEYCOMB TOWERS

В принципе выращивать можно все, от лука до мандаринов. Многое зависит от технологий: теплицы, специальные лампы, грунты и т.п. Ну, если даже в московских городских усадьбах XIX века ананасы выращивали, то почему это нельзя  делать на крыше московских небоскребов?
Основная идея состоит в том, что большинству людей комфортно то, что сделано в рамках человеческого масштаба. Это относится к реальному масштабу и к масштабу отношений, к человеку как к обитателю башни. Или ты сам по себе, а башня сама по себе, или ты –  часть этого микрокосмоса. Создание общечеловеческой атмосферы является залогом комфортной жизни.

Фото предоставлено пресс-службой
Бюро Vincent callebaut architectures. Paris Smart 2050. MANGROVE TOWERS

Фото предоставлено пресс-службой
Бюро Vincent callebaut architectures. Paris Smart 2050. PHOTOSYNTHESIS TOWERS

Наш рынок недвижимости постепенно готовится к появлению таких «нестандартных» проектов. Кончено, у нас еще сильны представления о том, что идеальная крутая высотка — это гипертрофированная «сталинка» или палаццо, или сразу космическая ракета, готовая к старту.  При выборе жилья — первое, что имеет значение, это локация, потом цена, а на третьем месте – всякие разные фишечки и фасилитация. Человек, конечно, проживет и без фермы на крыше. Но при равных условиях по первым пунктам, его, скорее всего, привлечет зеленый проект. При этом репутация девелопера поднимется на новый качественный уровень, где понятия культуры, просвещённости и ответственного отношения к природным ресурсам имеют особое значение.

Чино Дзукки: «Если жизнь — бульон, то архитектура – котелок, в котором он варится»

17.11.15
18:00

Итальянский архитектор Чино Дзукки, глава бюро Сino Zucchi Architetti, нередко бывает в России: недавно выступил с мастер-классом на выставке iSaloni WW Moscow 2015 и представил конкурсный проект застройки участка на Софийской набережной. В интервью Archplatforma.ru рассказал о прививках современности историческим городам, о cвоей любви к материальной культуре и о том, как он понимает душу российской архитектуры. 

 Чино Дзукки (род. в 1955 году в Милане) учился в Массачусетском Технологическом институте (M.I.T), затем в Миланском Политекнико, где преподает с 1980 года и в настоящий момент является профессором курса архитектурной и градостроительной композиции. Одновременно с преподаванием Дзукки занимается и исследовательской деятельностью, пишет книги и статьи для журналов «Domus», «Casabella», «Lotus international», «Arch+2, «Intersezioni», «Bau» и др. Неоднократно выступал в качестве организатора и работал над оформлением Миланских Триеннале и экспозиций Венецианской архитектурной биеннале. Основатель и руководитель международно известного бюро Cino Zucchi Architetti.

У Вашего бюро много проектов и реализованных объектов, и они очень разные по облику и содержанию. Есть ли в Вашем архитектурном языке базовые, общие для всего, что вы делаете, «термины» или для каждого проекта подбираются cвои новые «слова»? 
Я полагаю, что выработал не какой-то специфический язык, а подход, способ видения. Архитектура двойственна. С одной стороны, она – фон повседневной жизни. Если представить жизнь в виде бульона, то архитектура – котелок, в котором этот бульон варится. Правда, сейчас архитектура так сильно дает знать о своем присутствии, что порой замещает, а не вмещает жизнь. С другой стороны, пространственные характеристики архитектуры иногда сами определяют формы и форматы человеческой деятельности. Мы проектируем в Италии и за рубежом, и каждый раз из особенностей места, бюджета, заказчика, законодательных ограничений складываются неповторимые условия. И в них от концепций общего характера, которые имеют широкую сферу применения, мы приходим к узконаправленной идее, работающей в данном, конкретном месте. Возможно, кстати, как раз в привязке к месту и состоит отличие архитектуры от дизайна.

© Cino Zucchi Architetti
Штаб-квартира компании Salewa, Больцано, Италия. 2007-2011. Закрытый конкурс, 1-я премия. Проект Cino Zucchi Architetti with Park Associati. Подробнее об объекте.

© Cino Zucchi Architetti

© Cino Zucchi Architetti

Какая архитектурная школа, личности или, может быть, идеи повлияли на Ваше профессиональное формирование?
У меня странное образование. Сначала я учился в Массачусетском технологическом университете, где на архитектурном факультете было много математики и физики. Потом вернулся в Италию, где архитектуру преподавали, погружая в исторический контекст. То есть взял лучшее от двух миров – научную американскую культуру и гуманитарную итальянскую. Я не могу сказать, что продолжаю дело кого-то из своих непосредственных учителей, но есть любимые архитекторы, творчеством которых я восхищаюсь. Мне близка архитектура послевоенного итальянского рационализма – Франко Альбини, Инъяцио Гарделлы и Луиджи Каччи, которому недавно, кстати, исполнилось 102 года. Мне нравятся работы шведа Гуннара Асплунда и такого, наверное, малоизвестного автора, как Йозеф Франк из Вены, люблю многих японских мастеров – всех тех, кому удается выразить определенную степень свободы в рамках деликатного диалога с местом. Я думаю, что не учителя выбирают учеников, а наоборот.

© CZA - Cino Zucchi Architetti
Офисное здание U15 в комплексе MilanoFiori 2000. Подробнее об объекте 

© CZA - Cino Zucchi Architetti

© CZA - Cino Zucchi Architetti

Вы давно сами преподаете. В чем суть Вашего педагогического метода?
Как преподаватель я каждый день задумываюсь над тем, каким должно быть архитектурное образование сегодня, в эпоху информационных технологий, когда кардинально изменились и инструменты архитектуры, и средства ее презентации. Я стараюсь учить одновременно архитектуре эмпирической, отталкивающейся от проблемы и изобретательно ее решающей, и тому, как воплощать всю культурно-историческую многослойность, присущую архитектуре как дисциплине в Европе.

© Zucchi & Partners
Жилой комплекс в Равенне Ravenna Harbour. Подробнее об объекте

© Zucchi & Partners

Что сейчас входит в сферу Ваших исследовательских интересов?
В настоящее время в составе междисциплинарной команды специалистов я провожу исследование по заказу Austrian Real Estate. Это общественная австрийская организация, которая занимается разработкой жилья, в том числе социального. Сейчас мы очень подробно и внимательно изучаем связь меняющегося образа жизни с устройством жилых зданий. В частности, рассматриваем проблему миграции: как люди с иными бытовыми привычками и культурными традициями обживают типичные европейские семейные апартаменты и дома? Рассматриваем и такое явление, как  работа дома: как оно может или даже должно повлиять на планировочные решения? Не менее важный вопрос: как адаптировать жилую застройку к новой структуре городов, отличающейся от исторической? Ведь большинство европейцев живет в городах, построенных людьми, у которых не было наших потребностей, машин например. Цель этого исследования – найти для архитектуры возможности не только отвечать на запросы сегодняшнего дня, но и пережить их.

© Zucchi & Partners

© Zucchi & Partners

Исключительно функционалистская архитектура часто умирает вместе со своей функцией. Перерождению в новое качество могут способствовать пространственные ресурсы, хороший свет, добротные материалы и конструкции. Такие ресурсы нужно сразу закладывать в архитектуру. Делать вещи, которые будут жить долго –  это и есть экоустойчивость, о которой сегодня так много говорят. В этом смысле самой экоустойчивой оказалась классическая архитектура. Соединение ее средовых качеств и современных форм – пожалуй, самая сложная и интересная для меня профессиональная задача.

Cino Zucchi Architetti
Жилые дома, Венеция, Джудекка. Зона ex-Junghans. Проект Cino Zucchi Architetti и Cino Zucchi&Partners

Интереснее строить «на века» что-то новое на пустом месте, возможно, на лоне природы, или приспосабливать к новым функциям существующие объекты?
Я люблю природу, но считаю себя человеком города. Английское слово urbanity, как и итальянское urbanita’, означает «учтивость», «воспитанность». Чтобы уживаться с другими людьми в одном городе, его жители в чем-то себя ограничивают, они заключают своего рода негласный «социальный контракт». Мне нравятся объекты с большими ограничениями. Мне повезло реализовать проект, возможно, в самом неприкосновенном городе мира – в Венеции. Мы построили квартал на Джудекке, в ex-Junghans – бывшей промышленной зоне. У меня мурашки побежали по коже, когда потом я приехал в Венецию, купил карту и увидел названия пяти улиц, образованных нашими зданиями. Построить пять новых улиц в Венеции для современного архитектора – это что-то невероятное!

Cino Zucchi Architetti
Социальное жилье, спроектированное студией Cino Zucchi Architetti в Нуово Портелло.

В Венеции вы построили малоэтажные дома, где-то отзывающиеся на ее традиционный стиль, где-то – на фабричное прошлое отведенной территории. В Милане по проектам Вашего бюро возводят довольно высокие здания – например, в районе Нуово Портелло (Nuovo Portello). Милан вообще сейчас интенсивно наполняется современной архитектурой. Почему здесь она относительно легко соединяется с исторической средой?

На прошлой Венецианской биеннале я курировал павильон Италии, и одна из секций моей выставки «Прививки» (Innesti/Grafting) как раз была посвящена этой проблеме. В 1943 году Милан пережил сильную бомбардировку. Если так же пострадавшие Дрезден и Роттердам отстраивались по модернистскому плану, то в Милане новые, современные здания встраивались в  историческую структуру. Фундаменты достаточно высоких строений следовали пятнам утраченной застройки. Появилась даже особая модель – grattacielo urbano, то  есть небоскреб, вписанный в городскую ткань таким образом, что его нельзя взять и пересадить на другое место.

Фото предоставлено пресс-службой Венецианской архитектурной биеннале

Фото предоставлено пресс-службой Венецианской архитектурной биеннале

Кроме того, у Милана, впрочем, как у многих европейских городов, благоприятным ресурсом для появления авангардной архитектуры, являются заброшенные промзоны, ранее изолированные, закрытые для города территории, со своей очень сильной, но специфической пространственной логикой. Очень интересно размыкать их границы, включать в жизнь города, соединяя его ранее разрозненные части. Упомянутый район Нуово Портелло был автомобильным заводом Alfa Romeo и Lancia. Теперь там функционально разнообразная застройка – офисы, жилье, торговые центры.

 

Фото: архив Archplatforma.ru
Небоскреб Сезара Пелли со шпилем-иглой в миланском районе Порта Нуова – самое высокое здание Италии на сегодняшний день его высота достигает 231 метр.


Другой бурно развивающийся район, в котором мы тоже возводим высокие здания – Порта Нуова. Железнодорожные пути этой зоны раньше разрезали город. Строящийся там комплекс стал важным, урбанистическим узлом, а его центр – небоскреб аргентинца Сезара Пелли – новым символом Милана. Если прошлый век был веком экспансии городов, то нынешний – век метаморфоз и трансформаций. Меня захватывает тема города, который не может больше расти и должен находить ресурсы для развития внутри себя.

Cino Zucchi Architetti
Комплекс Lavazza в Турине

Cino Zucchi Architetti

Вы считаете «микс» функций оптимальной моделью развития территорий?
Да, мне она кажется наиболее жизнеспособной. Сейчас близится к завершению строительство комплекса новой штаб-квартиры Lavazza в Турине. На большой территории бывшей электростанции – некогда непроницаемом «острове» в центре города –  мы оставляем два очень красивых старых здания. Одно станет музеем кофе, в другом разместится конференц-холл. Новые постройки предназначены для инновационного центра Lavazza и собственно штаб-квартиры. Включена в комплекс и жилая функция. Все корпуса будут окружены парком, доступным для горожан. То есть частными силами создаются не просто офисы, но высокого качества общественные пространства, интересные и открытые городу.

Cino Zucchi Architetti

Cino Zucchi Architetti

Cino Zucchi Architetti

У Вас есть опыт проектирования для России. Совсем недавно Вы участвовали в конкурсе на застройку территории на Софийской набережной. У Вас сформировалось какое-то представление о национальном характере русской архитектуры? Пытались ли Вы как-то его выразить в конкурсном проекте?

У меня сложилось впечатление, что у русской архитектуры «две души». Одна  народная, нарядная, она выражена в деревянной архитектуре, куполах и декоре церквей. Другая – более официальная, это строгая и торжественная классика. И мне как итальянцу приятно, что мои соотечественники имели отношение и к одной – при строительстве Кремля, и к другой – работая в имперском Санкт-Петербурге. В Москве эти «две души» – узорочье и монументальность –  образуют  уникальный сплав, и мы стремились показать его в нашем проекте.

Cino Zucchi Architetti
Конкурсный проект. Застройка участка на Софийской набережной в Москве

Cino Zucchi Architetti
Для участке на Софийской набережной Сino Zucchi Architetti предложили композицию, в которой сбалансированно чередуются здания и открытые пространства. Ориентация основных объемов застройки помогает сохранить видовые раскрытия на башни Кремля, Храм Христа Спасителя, Собор Василия Блаженного.

Cino Zucchi Architetti
Фасады, обращенные в сторону общественных пространств, облицованы белыми известняковыми плитами, — традиционным материалом Белокаменной Москвы, фасады, обращенные в сторону частных дворов, выполнены с использованием более «домашнего» материала — кирпича красноватого оттенка. Решение фасадов с использованием плоскостей образующих складчатый абрис, обращенных во внутренние дворы, способствует наилучшему расположению окон для сохранения видовых точек, раскрывающихся в сторону Кремля.

Cino Zucchi Architetti


На лекции во время прошлого визита в Москву Вы показывали свои рисунки от руки. Что этот навык дает Вам как архитектору?
Графические штудии сродни музыкальным упражнениям. Глубже всего проникнуть в структуру какой-то мелодии позволяет лишь ее воспроизведение. Так и в академической школе полагается перерисовывать капители. Несмотря на активное использование компьютера, я лично также много рисую руками. Элементы получаются более мягкими и органичными. Это как делать вещь из глины, а не из деталей Lego. Компьютеру больше свойственна связующая функция, он быстрее и четче собирает отдельные элементы в единое целое.

Помимо архитектурных сюжетов в Ваших альбомах много зарисовок, различных бытовых предметов. Такое пристальное вглядывание в повседневность и фиксация ее деталей помогают Вам в работе?
Меня очаровывает материальная культура человека. Я ее не только зарисовываю, фотографирую, но и коллекционирую предметы быта. Из  фрагментов вещного мира, как мозаика из кусочков, иногда складываются совершенно неожиданные концепции для разных проектов.

Какие предметы чаще всего привлекают ваше коллекционерское внимание?
Пожалуй, это раджастанские скалки (chapati rollers), которыми раскатывают тесто для выпечки хлеба. Такие странные, разноцветные штуковины. Функциональные и одновременно декоративные. Из них получаются отличные инсталляции.

Фото: архив Archplatforma.ru
Раздел Чино Дзукки «Эмпатия и зависть как генераторы формы» ( Empatia e invidia come generatori di forma) в экспозиции Copycat в рамках Венецианской архитектурной биеннале 2012.

Cайт архитектурного бюро: http://www.zucchiarchitetti.com

Хит-парад ЭКСПО-2015

05.11.15
18:27
tags: | ЭКСПО |

Лучшие павильоны Всемирной выставки, завершившейся в Милане: выбор Archplatforma.ru

Тема Экспо-2015 (01.02 – 31.10) — «Накормить планету. Энергия для жизни» — заставила cтраны-участницы произвести «инвентаризацию» своих природных богатств, обратиться к технологиям сбережения и восполнения ресурсов, продемонстрировать результаты поисков альтернативных источников энергии, проанализировать, чем питаются сами и чем готовы накормить мир. Эта выставка была, наверное, самой «зеленой» в истории Экспо. Многие страны полностью или частично превратили отведенные им участки в сады, огороды, поля и леса. Столь же модное, сколь и расплывчатое понятие «экоустойчивость» звучало на каждом шагу, впрочем, некоторым участником удалось довольно четко сформулировать и наглядно выразить, как они его понимают. Концентрация на локальном своеобразии вызвала к жизни немало любопытных архитектурных решений, раскрывающих возможности традиционных экологичных материалов. Параллельное применение высоких строительных и экспозиционных технологий должно было убедить посетителей в готовности экспонентов справиться с вызовами будущего.

30 октября жюри выставки наградило участников за лучшую архитектуру павильонов, дизайн экспозиции и раскрытие темы. С полным списком призеров можно ознакомиться здесь. Мы, в свою очередь, решили опубликовать национальные «выступления», которые больше всего запомнились редакции сайта «Архплатформа», и представили, за что можно было бы индивидуально отметить избранных участников.

 

РОССИЯ

 

Фото: Алексей Народицкий

 Фото: Алексей Народицкий

К примеру, российский павильон мог бы получить премию за самый выразительный символ подъема и движения в будущее. Тридцатиметровая зеркальная консоль, плавно «взлетающая» над променадом перед входом, издалека привлекала посетителей. Архитектурное решение, разработанное бюро SPEECH, несомненно, способствовало тому, что наше представительство вошло в тройку лидеров по популярности с впечатляющей статистикой – за период работы выставки в нем побывали 4 200 000 человек. Заметило российский павильон и жюри Экспо (впервые за последние 20 лет), удостоив «бронзой» дизайн экспозиции. Авторы дизайна — Simpateka RUS и SPEECH – воплотили тему продовольственной безопасности и гастрономического богатства регионов страны, предложенную архитектором Юрием Аввакумовым, в ясной системе информативно насыщенных общественных пространств, завершающихся панорамной площадкой на крыше павильона.

 

БРАЗИЛИЯ

Фото: Filippo Poli

Самой оригинальной интерпретацией павильона как общественного пространства, пожалуй, отличилась Бразилия (архитектура павильона — Studio Arthur Casas, дизайн экспозиции — Atelier Marco Brajovic).

© Raphael Azevedo França

Открытая структура из решеток, выполненных из «ржавой» стали, в буквальном смысле заманивала посетителей в сеть — натянутую по всей длине прямоугольного объема над ящиками с характерными бразильскими растениями. Сеть формировала второй уровень пассажа, предлагая разнообразие новых, «неземных» ощущений за счет дифференцированной упругости: где-то можно было просто прогуляться по зыбкой поверхности, где-то попрыгать, как на батуте, а где-то полежать, как в гамаке.

Фото: Filippo Poli

Courtesy of Atelier Marko Brajovic

По замыслу авторов проекта, сеть символизировала открытость бразильской культуры, а также волны реки Амазонки. К «контейнеру» с аттракционом примыкал второй прямоугольный объем, снаружи отделанный экологичной пробкой. Его экспозиция «спускала с небес на землю» — знакомила с технологической революцией в бразильской пищевой промышленности.

 

ОАЭ

Фото: http://www.expo2015.org/en/participants/countries/united-arab-emirates

Если говорить о высоких выставочных технологиях, то очевидным лидером их применения стали ОАЭ. В павильоне, построенном Норманом Фостером, все работало на «эффект присутствия».

Фото: © Archplatforma.ru

Криволинейные красно-коричневые стены должны были создавать у посетителей иллюзию прогулки между настоящими дюнами. Для пущей убедительности рельеф поверхностей был создан по «слепкам» с реальных выветренных песков.

© Foster&Partners

Фильм в кинотеатре с круговой панорамой и продолжающее его голографическое шоу переносили зрителей в страну, научившуюся преодолевать дефицит воды и пищи и строить фантастические города в пустыне. Отдельная экспозиция с дигитальным макетом посвящалась Экспо-2020, которая пройдет в Дубае. Многообещающий анонс давал понять, какого запредельного уровня достигнет в ОАЭ развитие технологий жизнеобеспечения к тому моменту.

 

ЯПОНИЯ

Фото: http://www.expo2015.org/en/participants/countries/japan

В чудесах цифровой сценографии японцы переплюнули всех. Недаром им досталось первое место за лучший дизайн экспозиции от жюри выставки. Видеоинсталляция Teamlab позволяла за короткое время пережить смену времен года в японской сельской местности — постоять на дне реки среди водорослей, на цветущих лугах и заснеженных полях, полюбоваться на пролетающих совсем рядом журавлей. Концепция «Гармония разнообразия» рассказывала не только о восхитительных пейзажах Страны восходящего солнца, но и о ее культуре здорового, диетического питания.

Фото: http://www.expo2015.org/en/participants/countries/japan

Фото: http://www.expo2015.org/en/participants/countries/japan

В архитектуре Atsushi Кitagawa объемная деревянная решетка внешних стен павильона объединила национальные традиции деревянных конструкций «без единого гвоздя» и современные технологии формовки элементов путем сжатия под давлением. Дерево, естественно, привезли с возобновляемых лесопосадок.

 

КИТАЙ

© Sergio Grazia

Традиционное и инновационное в архитектуре и экспозиции гармонично соединилось и у Китая (проект — Tsinghua University и Link-arc). Уложенная крутой волной крыша его павильона была, наверное, самой эффектной на Экспо-2015. С одной стороны, она отсылала к историческим формам китайской архитектуры, с другой – ее поддерживали мощные ребра из гнутой древесины, рассчитанные на компьютере. 

© Sergio Grazia

© Sergio Grazia

Пластины внешнего покрытия были выполнены из бамбука, что редуцировало вес конструкции и позволило сделать поля, создающие тень вокруг здания. Распростершаяся перед павильоном поляна желтых бархатцев внутри продолжалась «пшеничным» полем из светодиодов. Все это символизировало надежду на плодотворный союз природного и урбанистического ландшафтов, сельскохозяйственных и строительных традиций с современными технологиями.

 

АВСТРИЯ

© terrain

Про Австрию шутили, что ей достался участок в лесу, и она просто обнесла его высоким забором. На самом деле, типичный австрийский лес, воссозданный максимально реалистично, был частью архитектурной концепции бюро terrain. Авторы напомнили, что чистый воздух — главный источник жизни на земле и энергетическая пища ее обитателей. И будущее — за архитектурой, не выделяющей углекислый газ, а производящей кислород.

© terrain

Courtesy of team.breathe.austria

Courtesy of team.breathe.austria

Собственно деревянная архитектурная конструкция стала рамой и смотровой площадкой для густой растительности. Естественную систему генерации С02 дополнили различные приборы, в частности, устройства испарительного охлаждения, поддерживающие комфортный климат. Австрийский павильон вырабатывал 62, 5 килограмма кислорода в час, и если бы вручалась премия за самый свежий воздух на выставочной площадке, то он бы точно ее получил.

 

ВЬЕТНАМ

© PHOTOGRAPHERS4EXPO – Saverio Lombardi Vallauri

Трепетным, достойным особого упоминания отношением к деревьям выделился Вьетнам. В проекте Vo Trong Nghia Architects настоящие саженцы 50 видов вознеслись к небу на пьедесталах из расширяющихся колонн, отделанных бамбуковыми стеблями. Так страна выразила актуальную для ее городов проблему нехватки зелени.

© PHOTOGRAPHERS4EXPO – Saverio Lombardi Vallauri

© PHOTOGRAPHERS4EXPO – Saverio Lombardi Vallauri

© PHOTOGRAPHERS4EXPO – Saverio Lombardi Vallauri

 

ГЕРМАНИЯ

Courtesy of SCHMIDHUBER /+ Milla & Partner + Nüssli

Павильон Германии продемонстрировал характерную немецкую рациональность и высоту инженерной мысли в получении и экономном использовании ресурсов. Гигантские белые навесы, привлекавшие  внимание к постройке бюро SCHMIDHUBER, не только олицетворяли проросшие идеи. Интегрированные в искусственные листья органические фотоэлементы днем заряжались от солнца, а ночью светились. Одновременно в изгибах тентов собиралась влага, используемая для полива высаженной под ними зелени.

Courtesy of SCHMIDHUBER /+ Milla & Partner + Nüssli

Courtesy of SCHMIDHUBER /+ Milla & Partner + Nüssli

 

Courtesy of SCHMIDHUBER /+ Milla & Partner + Nüssli

 

Приз за лучшее озеленение стен могли бы поделить США (Biber Architects) и Израиль (Кnafo Klimor architects).

 

США

Главным украшением павильона простой прямоугольной формы стал фасад, «сотканный», как лоскутное одеяло, из модулей с растениями со всех штатов. Гидропонические системы полива сочетались со сбором дождевой воды. Поворотные механизмы позволяли зелени в модулях получать максимум света в течение дня.

© Saverio Lombardi Vallauri

© Saverio Lombardi Vallauri

© Saverio Lombardi Vallauri

 

ИЗРАИЛЬ

На наклонном фасаде израильского представительства красовались фрагменты настоящих полей, также изобретательно обеспеченных питанием. Подобно ОАЭ, Израиль напомнил, что не боится трудностей: именно он подарил миру эффективные способы возделывания скалистых земель, выращивания овощей в пустыне и новейшие системы ирригации.

 

 https://commons.wikimedia.org

 

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ

Фото © UKTI

Концепция Великобритании, получившей первое место за «лучшую архитектуру» в категории павильонов «до 2000 кв. м» (бюро BDP и художник Вольфганг Баттрес), доказывала, что хорошо там, где есть пчелы, и предъявляла их жизнь как пример одной из самых устойчивых природных систем. На участке возвышался сетчатый куб со сферическим «сотовым» залом в сердцевине, собранный из 169 300 металлических стержней. Он изображал улей и соответствующе «жужжал». Путь к улью лежал через сад плодовых деревьев и лугов с растениями, нектар которых предпочитают пчелы. Честно говоря, тонкую английскую метафору мы, наверное, до конца не поняли. Пчелы — конечно, существа трудолюбивые и высокоорганизованные, но устойчивость их общества зиждется не на самых гуманных принципах, и в этом смысле они сомнительный образец для подражания. А вот если суть «послания» в пользе меда – тогда мы согласны. Как и с тем, что пчелы – хорошие архитекторы, у которых есть чему поучиться.

 

Фото © UKTI

 

Фото © UKTI

© Laurian Ghinitoiu

Экспо-2015, объединившая мир вокруг такой всегда актуальной, всем интересной, красивой и в то же время очень итальянской темы, как питание, передает эстафету Анталье. В 2016 году в турецком курортном городе пройдет Всемирная выставка под созвучным лозунгом — «Зеленая жизнь для будущих поколений», а это означает, что нас ожидает развитие идей и тенденций, заявленных в Милане — еще больше умных экотехнологий и павильонов, покрытых растительностью. В 2017-м участники Экспо в Астане продолжат думать об «Энергии будущего». А в 2020-м Дубай принимает большую, сопоставимую по масштабу с миланской, Всемирную выставку «Соединяя умы, создавая будущее». Будем следить за тем, как эта обширная тема выразиться в архитектуре. 

Городские дачи-лофты

28.09.15
11:17

Молодое московское бюро T+T Architects (руководитель архитектор Сергей Труханов) известно, прежде всего, проектами в области редевелопмента. Бережное включение в контекст современного города старых промзон, реновация городских территорий – их тема. Как превратить в роскошные апартаменты объект, который перестали иcпользовать по первоначальному назначению, они показали на примере комплекса «Студия 8», расположенного в районе метро «Аэропорт».

Подпись под фото: Cергей Труханов архитектор, руководитель архитектурного бюро «Т+Т Architects».

Сергей, как начался этот проект?

Началось все в 2012 году. К нам обратился заказчик с интересной идеей. Заявил, что хочет вывести на рынок новый формат недвижимости под девизом «живи и работай», то есть построить студии, предполагающие возможность работы и проживания на одной и той же площади. Такой формат ориентирован в основном на творческие профессии, имеющие в потенциале абсолютную свободу передвижения. Выбрали бывшую промышленную площадку в районе метро «Аэропорт», расположенную прямо у подножья жилого комплекса Триумф Палас. Соответственно, необходимо было провести реновацию территории, облагородить ее, чтобы людям было приятно и комфортно жить в будущих апартаментах.

Что произошло дальше, какова была главная идея проекта?

Поскольку территория расположена прямо у самого жилого комплекса Триумф Палас, буквально в 20 метров от него, очень хотелось противопоставить этому огромному муравейнику более человечный, сомасштабный формат жилья. На самом же деле, кроме него, рядом находится «поселок художников», основанный в 1923 году, и ставший одним из воплощений концепции города-сада, этакой дачей в городе. «Поселок художников» и по духу, и по архитипу близок идее «живи и работай». Мы, соответственно, тоже решили сделать небольшой низкоэтажный квартал для ее реализации. С точки же зрения архитектурной эстетики, взяли за образец голландский опыт работы с малоэтажной архитектурой. У голландцев, он, наверное, наиболее богатый, в смысле современной интерпретации таких дачных историй. Вот и у нас в результате получилась осовремененная лофтовая дача.

Каковы особенности проекта, неожиданные ходы?

Поскольку форма территория участка была сложной, застройка предполагалась низкой, а сосед у нас оказался очень высокий, мы решили применить один забавный прием. То есть, чтобы жителям Триумф Паласа было интересно смотреть сверху вниз на наши крыши, мы решили, что жилой комплекс должен стать обладателем не только четырех привычных фасадами, но и пятым, в виде кровли. Сложносочиненная форма кровли в результате работы с объемами зданий корпусов оказалась достаточно интересна.

Какие материалы вы использовали, были ли какие-то нестандартные детали?

Материалы – это обычная фальцевая кровля, кирпичные стены, есть много элементов из металла, в том числе вынесенных на фасад. Особое внимание мы уделили входным группам. Именно их удобство, с точки зрения попадания в дом – важный пункт, о котором не всегда задумываются. Там есть очень много различных удобных деталей, начиная с подставок для сумок при входе в апартаменты, до отдельных декоративных подсветок, чтобы легко было попадать в замочную скважину, не промахиваясь ключом! В стены интегрированы почтовые ящики. В базовом исполнении они всегда страшные, неэстетичные, мы же их спрятали в стены, слегка декорировали, замаскировав под деревянные элементы на входе. Они получились очень элегантными. 

А что можно рассказать об интерьерах?

Собственники отделывают свои апартаменты сами. Мы разработали 6 стандартных решений для разного типа лотов. Они идут как рекомендация к тому, что было бы здорово реализовать в том или ином пространстве. Где-то рекомендуем брутальный лофт с минимумом применяемых отделочных материалов, то есть это честный кирпич, честный металл, никакой декорации и максимально открытые пространства, открытые конструкции. Где-то рекомендуем легкую современную архитектуру… Понятное дело, каждый собственник оставляет за собой право решать, в каком стиле будет его интерьер.

Ландшафтом тоже занимались?

Ландшафт там спокойный. Мы устроили небольшую реновацию, поскольку территория сжата и корпуса расположены близко друг к другу. В основном мы работали с рисунком мощения. Нам также удалось выиграть небольшой пятачок для организации внутренней благоустроенной микроплощади.

 

Официальный сайт бюро: http://tt-arch.ru/

 

1  2  3  4  5  6  7  8




Арх.бюро
Люди
Организации
Производители
События
Страны
Наши партнеры

Подписка на новости

Укажите ваш e-mail:   
 
О проекте

Любое использование материалов сайта приветствуется при наличии активной ссылки. Будьте вежливы,
не забудьте указать источник информации (www.archplatforma.ru), оригинальное название публикации и имя автора.

© 2010 archplatforma.ru
дизайн | ВИТАЛИЙ ЖУЙКОВ & SODA NOSTRA 2010
Programming | Lipsits Sergey