Выставка «Космос. Рождение новой эры»
Организаторы: Политехнический музей, ВДНХ, РОСИЗО
При поддержке ГАЗПРОМБАНК и РОСГОССТРАХ
Павильон №1 «Центральный». ВДНХ
11 июня 2016 года – 10 января 2017 года

Дизайн экспозиции: архитектор Алексей Кононенко, творческая мастерская «Обледенение архитекторов»
Световой дизайн: Оксана Ланикина (руководитель проекта), Наталья Шальнева, Артём Масорин, Дмитрий Ермошкин.

Влияние света на восприятие архитектурной формы и пространства трудно переоценить. С особой силой оно ощущается на выставках, демонстрирующих объемные объекты, скульптуру, современное искусство и паблик-арт. Профессионально выстроенный световой сценарий не только отвечает за законченность экспозиции и визуальную доступность ее информации, но и позволяет зрителю получить эмоции, без которых любая выставка теряет смысл.

Выставка «Космос: рождение новой эры» – пример экспозиции, в которой светодизайн играет едва ли не ключевую роль. Она стала продолжением нашумевшего в прошлом году в Великобритании проекта «Cosmonauts: Birth of the Space Age», задуманного лондонским Музеем науки еще в 2011 году. Благодаря партнерству с «РОСИЗО» и Политехническим музеем кураторам удалось собрать совершенно уникальную коллекцию экспонатов: скафандры первых космонавтов, спускаемые аппараты, межпланетные посадочные модули, редкие архивные документы, личные вещи Сергея Королева и Юрия Гагарина.

Под московскую экспозицию был отведен знаменитый Центральный павильон ВДНХ, служащий своеобразной визитной карточкой выставки, но, к сожалению, находящийся не в лучшем состоянии сохранности и еще только ожидающий комплексную реставрацию. Специфика пространства павильона заставила организаторов пересмотреть концепцию общего дизайна экспозиции и подготовить решение, отличающееся от лондонского.

По задумке архитектора Алексея Кононенко знакомство с артефактами на площадке ВДНХ должно было пройти в антураже лунного пейзажа. Это значит, что все экспонаты должны быть представлены в черно-белой гамме, освещаться с одной стороны, отбрасывая резкую тень. Но из-за архитектурных особенностей помещения команде светодизайнеров под руководством Оксаны Ланикиной, преподавателя курса «Световой дизайн» в Архитектурной школе МАРШ, пришлось пойти против воли архитектора и отказаться от театральности.

«Уже на этапе моделирования, мы поняли, что имеем дело с фантастическими экспонатами, – рассказывает Оксана Ланикина. – При ярком свете становится видна их история, например, у спускаемых аппаратов это обгоревший при прохождении через атмосферу металл. Каждый экспонат уникален, и мы работали с каждым из них индивидуально, подчеркивая разные материалы и акцентируя детали, от старой изоленты до названий, которые выведены на объектах кисточкой специальным шрифтом».

Проблема заключалась в том, как выделить экспонаты, которые, действительно, хочется рассматривать очень долго, и скрыть недостатки обветшавшего помещения. Было принято решение затемнить пространство, сделать его контрастным и с цветовыми эффектами. За основу взяли светодиодные технологии. На практике выяснилось, что цветные светодиоды «выжигают» пространство, делают его плоским, полностью синим или красным. Тогда применили белые светодиоды с оранжевым и синим фолиевыми фильтрами. Это позволило слегка тонировать стены, оставляя нетронутой фактуру. Благодаря такому решению цвет оказался менее интенсивным, появилась необходимая глубина пространства.

Любопытно, что интуитивно выбранные цвета, на которых выстроено освещение (белый, оранжевый, синий), присутствуют на фотографиях из космоса. И вместе с музыкой, звучащей из динамиков и напоминающей мотив из «Соляриса» Тарковского, они делают свое дело – погружают в атмосферу холодного космического пространства.

В каждом из шести залов выставки сделаны особые световые акценты, при этом каждый экспонат, а их более 38, не считая тех, что находятся внутри витрин, прорабатывался отдельно. На каждый объект приходится по 3-4 диммируемых светодиодных светильника, все они размещены под особым углом, и на каждом из них установлен свой корректирующий фильтр.

Самой интересной частью работы, отмечает один из специалистов светодизайнерской команды Артём Масорин, была как раз настройка осветительного оборудования. «Поскольку изначально не было возможности поработать с объектами, то все решения по их освещению приходилось принимать на ходу. Это и нацеливание светильников, и поиск правильных углов, и установка фильтров для устранения ослепляющего эффекта и изменения цветовой температуры светильников, и выявление и передача определенных цветов объектов».

Если учесть, что у светодизанеров не было возможности выстроить фермы, то найти нужный ракурс оказалось трудной задачей. К тому же были жесткие ограничения по срокам реализации проекта. «Нам было отведено всего две недели на подготовку и десять дней на монтаж. В конце мы работали 32 часа без перерыва», – объясняет Оксана Ланикина.
Музейное освещение считается наиболее сложным из всех видов освещения и требует известной изобретательности, а в проекте, готовящемся в авральном режиме, ответственность за результат становится, пожалуй, ничуть не меньше, чем перед подготовкой запуска ракеты в космос.

Необходимость действовать быстро в рамках ограниченного бюджета вынудила идти на разные светодизайнерские хитрости – многие светильники были сделаны своими руками. «Некоторые объекты невозможно было осветить ни сверху, ни снизу, требовался боковой свет, и работающий с нами в команде промышленный дизайнер Дмитрий Ермошкин придумал специальные телескопические трубки, которые можно регулировать по высоте экспоната. Через них пропущены кабели, сверху трубок закрепили подвижные штативные головки от фотоаппаратов, благодаря которым удалось разместить светильники под нужным углом», – рассказала светодизайнер Наталья Шальнева.

Активно использовались светодиодные ленты Mix White без рассеивателя, позволяющие получить тени с переходом от холодного к теплому свечению. «Когда мы моделировали освещение, оказалось, что холодный свет «упрощает» старый металл, он становится плоским, а теплый – старит его. Был риск, что при использовании светодиодных лент возникнут блики, но все сложилось. Обычному глазу эту игру цвета не различить, а смотришь – и экспонат кажется объемным, потому что его тень состоит из теплых и холодных оттенков», – говорит Оксана Ланикина.

Особенно хорошо эту работу разных светодиодов и корректирующих фильтров видно на представленной модели Лунахода-1, который буквально врезается в память. Но он только готовит посетителя к финальной точке экспозиции – Лунному кораблю, точнее посадочному модулю корабля ЛК-3, который так никогда и не прилунился, а теперь стоит под куполом с эффектом небосвода.

«Чтобы купол стал синим, снова пришлось изобретать, – рассказывает Артём Масорин. – На этот раз пришлось разрабатывать специальные крепления для цветных фильтров на существующие металлогалогенные лампы, чтобы избежать их плавления от жара. Для того, чтобы их закрепить, нужно было ползать под потолком по узкому бортику шириной где-то 40 см». Заметим, что высота здесь 50 метров!

Анализируя любую выставку, всегда убеждаешься, что проект освещения состоит не просто из обязательной технической части. Главным оказывается творческое осмысление тематики экспозиции и специфики экспонатов, в результате которого рождается уникальный дизайн. О чем этот проект? О том, что иногда светодизайнер вынужден идти против воли архитектора, о важности вовремя найти консенсус, о том, что ограничения бюджета не является помехой на пути создания интересной запоминающейся экспозиции, о том, что свет, как и космос, бывает очень разным и его необходимо изучать.

Кадры с монтажа выставки

Осенью 2016 года Архитектурная школа МАРШ запускает новый образовательный курс «Световой дизайн», на котором у студентов будет возможность научиться работать со светом, с такой же выразительностью и мастерством, как это удалось команде профессиональных дизайнеров под руководством одного из преподавателей курса Оксаны Ланикиной.

Подробнее о специфике курса можно узнать на сайте школы МАРШ march.ru/courses/svetovoy-dizayn/

ГРАН-ПРИ

Юлия Малинина. Серия «Гастингс» (номинация «Рисунок с натуры). Награда – 100 000 р.(призовой фонд от организаторов конкурса)

Номинация «Рисунок с натуры»

1 МЕСТО

Аделия Шаехова. «Архиерейка». Награда: специальная премия от члена Жюри Максима Атаянца – 50 000 р.

2 МЕСТО

Сюй Вэй. Серия «Традиционные поселения Китая»

3 МЕСТО и Специальное упоминание Жюри за успешное участие в нескольких номинациях конкурса ("Рисунок с натуры", "Москва:архитектура и вода", "Рисунок к проекту") 

Роман Баянов. «Дух современной архитектуры»

Номинация «Архитектурная фантазия»

1 МЕСТО

Александр Кобяк. «Летающие города»

2 МЕСТО.

Александр Крылов. Cерия «Коммуна-артель»

3 МЕСТО

Андрей Ноаров. Серия «Каприччо на Венецианскую тему»

Номинация «Рисунок к проекту»

1 МЕСТО

Семен Ельштейн. Жилой модуль «Колыбель».

2 МЕСТО и Специальное упоминание Жюри за успешное участие в нескольких номинациях ("Архитектурная фантазия", "Рисунок к проекту", "Москва:архитектура и вода") 

Артур Скижали-Вейс. Серия «Сухопутный город-ковчег»

3 МЕСТО

Иоан Зеленин. Серия «Кафе с лодочной станцией»

Номинация «Москва: архитектура и вода»

1 МЕСТО

Владимир Сафаров. «Южный речной порт. Цементный элеватор».

2 МЕСТО. Инна Дианова-Клокова. Cерия «Мосты через Москву-реку ночью»

Специальное упоминание Жюри

Меган МакГлинн

СПЕЦИАЛЬНЫЙ ПРИЗ от LAUFEN (Roca Group)

Сергей Саргин. «Интерьер коллекционера времени»

ПОБЕДИТЕЛЬ ОНЛАЙН-ГОЛОСОВАНИЯ

Наталья Строева. «Лестница толерантности». Специальный приз от организаторов

 Жюри конкурса «АрхиГрафика 2015-2016»

Сергей Чобан – председатель Жюри – архитектор, председатель Жюри конкурса, основатель Фонда архитектурного рисунка Tchoban Foundation Museum for Architectural Drawing, руководящий партнер бюро SPEECH (Россия, Москва) и nps tchoban voss (Германия, Берлин)
Сергей Кузнецов – главный архитектор Москвы – куратор номинации «Москва: архитектура и вода»
Евгений Асс – архитектор, художник, основатель и ректор МАРШ (Московская архитектурная школа), основатель и руководитель бюро «Архитекторы АСС»
Максим Атаянц – архитектор, основатель и руководитель «Мастерской Максима Атаянца» (Россия, Санкт-Петербург)
Лука Молинари – архитектор, архитектурный критик, куратор (Италия)
Александр Пономарев – художник, путешественник, мореплаватель, Офицер французского Ордена искусств и литературы, член Российской академии искусств
Михаил Филиппов – архитектор, основатель и руководитель «Мастерской Михаила Филиппова» (Россия, Москва)
Томас В. Шаллер – архитектор, художник, почетный президент ASAI (Американская Ассоциация Архитектурных Иллюстраторов)
Сергей Эстрин – архитектор, основатель и владелец «Архитектурной мастерской Сергея Эстрина» (Россия, Москва)


Организатор конкурса: сайт Archplatforma.ru (Группа сайтов 360.ru)

Программные партнеры конкурса:  Фонд Сергея Чобана – Музей архитектурного рисунка в Берлине, Союз московских архитекторов
Партнер конкурса: LAUFEN (компания Roca Group)
Информационные партнеры: Интернет-порталы ARСHI.RU; АРХСОВЕТ Москвы, журналы speech:, ПРОЕКТ БAЛТИЯ, TATLIN
http://competitions.archplatforma.ru/

http://competitions.archplatforma.ru/

Cимволом архитектурной Биеннале, открывшейся 28 мая в Венеции, стала фотография Брюса Чатвина. Немецкий археолог Мария Райхе, взобравшись на алюминиевую лестницу (в 1974 году аэрофотосъемка была ей недоступна), изучает геоглифы перуанского плато Наска. Что видит она с высоты? Обширную территорию, давно оставленную обитателями, следы исчезнувшей цивилизации и одновременно то, что там можно увидеть только сверху — рисунки, давно утратившие заложенный в них смысл, но при этом сохранившие свой магнетизм.

Найти ракурс, распахивающий новые горизонты, рассмотреть в проблемных местах, где, как может показаться, архитектура уже исчезла, или куда она вообще еще не ступала, креативный потенциал и точку приложения сил — в такую метафору-призыв превратился снимок Чатвина в контексте этой Биеннале. Ее куратор Алехандро Аравена, получивший Притцкеровскую премию за новые принципы проектирования социальных объектов, по словам авторов концепции российского павильона (комиссар Семен Михайловский, куратор Сергей Кузнецов, сокуратор Екатерина Проничева) ужасно обрадовался, узнав, что темой будет ВДНХ.

Москва переосмысляет и заново открывает для себя и всего мира огромную территорию (310 га), некогда являвшую процветание великой державы и начавшую деградировать с ее распадом. При этом столица России не только исследует и сохраняет уникальную «археологию» своей «Наски», но и наполняет ее актуальным, разнообразным и общедоступным содержанием. В «отвоевании» комплекса у беспорядочной торговли и ширпотребных развлечений, борьбе за умы и сердца посетителей средствами культуры, образования и атрибутов здорового образа, согласно кураторской концепции, и пролегла «линия фронта», отвечающая теме Аравены Reporting from the Front («Репортаж с передовой»).

Одна из сложностей проекта заключалась в необъятности феномена. Надо было показать и грандиозный архитектурно-ландшафтный ансамбль, совмещающий функции экспо, парка культуры и отдыха, и его драматичную историю, и сегодняшнее перерождение, и перспективы развития. Другая сложность —  в том, что здание нашего павильона в Джардини, построенное в 1914 году по проекту Щусева, не слишком подходит для целостного и последовательного рассказа. Пять залов на двух этажах с отдельными входами из года в год заставляют кураторов ломать голову над логикой экспозиции.

Проблему связности повествования оказалось решить проще всего. Главные залы двух уровней соединили винтовой лестницей. Теперь осмотр не разрывается выходом на улицу. Вход — с нижнего уровня, выход — с верхнего. Есть планы сохранить такую структуру павильона для последующих Биеннале. В первом зале, под «Праздничную увертюру» Шостаковича, написанную для ВСХВ в 1954 году,  в тему вводит «видеопрезентация» ключевых исторических фактов и фигур. В ней же говорится о трех возможных сценариях обращения с подобными ансамблями в мировой практике: разрушение (Пальмира), музеефикация (Римский форум, Версаль) и ревитализация.

В конце осмотра, по замыслу кураторов, должно стать ясно, что Москва выбрала для грандиозного памятника советской архитектуры и пропаганды третий путь и сегодня превращает его в пространство равных возможностей, признавая художественную ценность находящихся здесь объектов, независимо от их «первородной» идеологической нагрузки. Такой подход к наследию символизирует лайтбокс, воссоздающий горельеф «Слава советского народа» Евгения Вучетича (1950-1953), обнаруженный в 2014 году во время реставрации центрального павильона ВДНХ за временной деревянной стеной. «Археологическую» линию продолжает зал, названный «Криптой».

В темноте музейного по характеру пространства светятся копии знаковых статуй и элементов скульптурного декора — здесь и «Рабочий и колхозница», и девушки, олицетворяющие союзные республики с фонтана «Дружбы народов», и быки с «Животноводства», вазоны, акротерии со звездами, серпами и снопами, медальоны с фруктами. Далее по лестнице зритель метафорически поднимается из прошлого в настоящее, где круговая видеопанорама (инсталляция арт-группы Tanatos Banionis), составленная из четырех экранов, совмещающих разные планы, переносит его на сегодняшнюю ВДНХ.

Закольцованный ролик за 12 минут позволяет увидеть смену времен года на территории комплекса, ощутить его масштабы с высоты птичьего полета и тщательно изучить детали и декор сооружений, в том числе неразличимые с земли. Виртуальное путешествие сопровождается мажорной голосовой композицией. Картину визуального изобилия, присущего ВДНХ, довершает видеокалейдоскоп из декоративных и природных элементов, вращающийся в куполе над лестницей.

Суть кураторского высказывания материализована в «Лаборатории будущего». В одном из боковых залов, напротив внушительного плана-макета ВДНХ, стилизованного под «материнскую плату», размещены материалы международного воркшопа под руководством Винсента Гуайрта. Студенты из разных стран, в том числе ученики московской «Вышки», представили, какие чудеса могут наполнить территорию комплекса в абстрактном будущем: от всевозможных летающих модулей до диких зверей, разгуливающих по постапокалиптическим руинам павильонов.

Реалистичные идеи развития звучат в видеоинтервью известных западных и российских архитекторов. «Нам важно было показать план ВДНХ как общую матрицу, говоря компьютерным языком — некий «хард», «софт» которого менялся на протяжении 76 лет — менялось название, темы и архитектурные стили. Сегодня эта матрица перезагружается в соответствии с потребностями современного общества»,  — такова главная мысль кураторов, которую они стремились донести до мировой общественности.

В заключительном зале — «Кабинете исследователя» — отражен колоссальный объем научных изысканий, проведённых в рамках проекта. Особенно впечатляют 48 наименований специально изданных книг и альбомов с архивными фото и документами. Ознакомиться с ними можно будет и после Биеннале: экспозицию российского павильона планируется перевести на ВДНХ.

В витринах и выдвижных секциях стеллажей выложены марки, открытки, статьи из советских газет. Словом, об истории ВДНХ, величественности ее ансамбля, о том, сколько труда вложили в него архитекторы, скульпторы, художники, мозаичисты, резчики по дереву и прочие мастера, павильон дает исчерпывающую информацию. И подана она так эффектно, одновременно «хайтечно» и рукодельно, что уже этим Россия, впрочем, не впервые, выделяется из национальных представительств, обживших Джардини. Страны, продемонстрировавшие свою озабоченность проблемами дороговизны жилья, размещения эмигрантов, заброшенных строек, экономии и поиска новых ресурсов, доступности образовательных и медицинских сервисов стремились рассказывать о своих «линиях фронта» просто и минимумом средств.

Содержание российской экспозиции вызвало дискуссии с широким эмоциональным диапазоном. В самом выборе темы, в повышенном внимании к артефактам главной экспо СССР, помимо исследовательского восхищения и уважения к памятнику истории, прочли указание и на имперские амбиции и на другие, связанные с ними, политические ориентиры современной России. Отчасти, наверное, это можно объяснить тем, что ВДНХ гораздо ближе к нам по времени, чем рисунки Наски к современным перуанцам, и смысловой заряд всех элементов ее ансамбля, не говоря уже об открыто несущих коммунистическую символику, настолько силен и так давит на подсознание, что от него еще невозможно абстрагироваться. Не смог даже совсем молодой человек, студент Санкт-Петербургского государственного академического института им. И.Е. Репина Алексей Резвый, посвятивший ВДНХ серию графических листов. В «Кабинете исследователя» выставлены его акварельные отмывки фасадов, планов и разрезов построек комплекса и фантастические композиции по мотивам его убранства.

Рисунки хорошо, качественно сделаны, и в этом смысле, как и копии скульптур на первом этаже, отвечают задаче кураторов показать преемственность художественного мастерства в отечественной архитектурной школе. Однако, общее настроение — мрачный колорит ряда листов, девушки-«зомби» с недобрыми лицами, поедающие мороженое и гладящие кроликов, быки с трагическими гримасами, статуи-идолы — заставляют думать, что автор, вольно или невольно, осмысляет памятник в семантическом поле его прошлого, а не с беспристрастной исследовательской позиции сегодняшнего дня, в котором ВДНХ наполняется новой жизнью.

Такая рефлексия, конечно, нужна и имеет право на существование в этом проекте, но заостряет остающиеся от увиденного вопросы: где между обстоятельно исследованным, прочувствованным прошлым и фантастическим будущим настоящее? Где преобразования, превращающие ВДНХ уже сегодня во всем интересное, доступное, комфортное и просвещающее пространство? Возможно, таких  вопросов было бы меньше, если бы визуальный ряд содержал больше сюжетов о том, как люди проводят время здесь сейчас, о том, как на смену рынку пришли спорт, наука и современное искусство, о городской ферме, о новых строящихся объектах?

На следующий день после презентации павильона России журналисты обсудили, о чем он и почему снова разительно отличается от экспозиций других стран, с куратором проекта V.D.N.H. Urban Phenomenon, главным архитектором Москвы Сергеем Кузнецовым. Его комментарий проливает свет на многие нюансы концепции — и на выбор темы, и на ее подачу.

Сергей Кузнецов: «Надо констатировать, что есть некая постоянная противофаза взглядов европейской продвинутой общественности и взглядов общественности российской. Она определяется исторической разницей путей развития. Когда у нас была гонка за всем дешевым, компактным, пуританским и массовым, типа хрущевских пятиэтажек, Европа гналась за качеством жизни, боролась за комфорт и интересы индивидуумов. Сейчас, когда мы акцентируемся на таких проектах комфортного пребывания в городе, развивающих и расширяющих кругозор, как ВДНХ, мы наблюдаем, что Европа показывает возможности массового упрощения, «шеринга» всего со всеми, коммунального общежития, использования минимальных радостей жизни для ее довольно скромного обустройства. Если бы на этой Биеннале выставились наши проектные институты 1960-х годов, это, наверное, был бы фурор.

Мы же старались насытить наше пространство красотой в каждой детали. На мой взгляд, общение с архитектурой должно доставлять глазу наслаждение. Даже если ты не понял, о чем рассказывают. И мы в этом плане оказались в противофазе вот с этим общим трендом на всеупрощение. Все рассказывают про идеальный для них мир, про то, чего им не хватает. Вот такая прекрасная, насыщенная Венеция — она у европейцев есть. И они говорят: давайте рассмотрим прелесть пустырей, окраин и городских помоек. А у нас есть все это: мы проходили коммунальные квартиры, и считаем тяжелым наследием микрорайоны. Мы этому не радуемся. Мы с этим живем.

Когда было решено показать на Биеннале то, что происходит в Москве, у нас было очень много тем, в том числе — новое качество комфорта в массовом жилищном строительстве. При этом мы можем представить реальные вещи, которые уже строятся. Однако качество жизни определяется не только квадратными метрами, но и ощущением от больших пространств, культуры города в целом. И нам показалось, что эта тема даже важнее, чем тема обеспечения людей жилыми ячейками. Даже если вы обеспечите ими всю первую волну эмигрантов, вы не преодолеете культурный разрыв, напротив, противоречия будут нарастать. Мы хотели показать проект, который работает с городской культурой — на общей основе, для всех, повышает средний уровень восприятия мира. И город в эту историю вкладывается очень серьезно.

Да, мы при этом используем архитектурный генератор, созданный нашими предшественниками. Да, когда-то он был витриной СССР, «показухой», рекламой, но очень талантливо сделанной. Потеряв первоначальную идеологическую нагрузку, он остается рекламой — рекламой Москвы. Мы недавно встречались с Томасом Притцкером, человеком, представляющим и бизнес, и архитектурную общественность. И он сказал, что Москва очень квалифицированно и элегантно продает себя на Биеннале мировому сообществу.

Идея нашей экспозиции в первую очередь заключалась в том, чтобы заинтересовать людей феноменом, поразительно малоизвестным за рубежом. Мы хотели показать всю плотность ощущений, которую переживают посетители ВДНХ — от пространств, архитектуры, природы. Да, может быть, и был смысл заполнить все залы историей «было-стало», была выставка гробов и кошек  — стали Политех и РОСИЗО, но такого в мире много: пришли, все почистили, заполнили искусством, а такой уникальной основы нигде больше нет. Нам хотелось рассказать о ней как можно больше. Не исключаю, что в формате краткого высказывания что-то важное осталось за кадром, но мы проделанной работой гордимся».

В заключении добавим, что гордиться есть чем. За этим кратким, но информативным, сильным и, если подумать, очень смелым высказыванием стоит титаническая работа команды из более, чем 100 человек. Павильон России, один из немногих, может быть интересен широкой, а не только профессиональной публике, и для Венецианская биеннале архитектуры, идущей шесть месяцев (до 27 ноября), — это безусловное благо.

Павильон России на XV Международной российской биеннале:

Организатор: Министерство культуры РФ при поддержке Правительства Москвы

Концепция выставки: Сергей Кузнецов, Екатерина Проничева, Семен Михайловский

Дизайн выставки: Сергей Кузнецов, Агния Стерлигова

Разработка контента: Варвара Гогуля, Екатерина Мочалина, Павел Нефедов

 
Участники выставки:

Графика: Алексей Резвый, Марианна Пискунова

Видеоинсталляция: Tanatos Banionis

Скульптура: Георгий Браговский, Иван Савенков, Вадим Бандарец, Кирилл Бобылев, Владимир Бродарский, Алексей Глухов, Евгений Гоманов, Александр Жидков, Сергей Кныш, Александр Кныш, Илья Коротченко, Илья Савенков, Иван Седов, Артем Сюлев, Серафим Черный, Мария Чигрина

Консультант: Кристин Файрайз

Координатор: Ирина Кузнецова

Реализация проекта: VELKO GROUP

Тексты: Анна Мартовицкая, Анатолий Белов

Партнер проекта: Государственный научно-исследовательский музей архитектуры имени А.В.Щусева.

Партнер культурной программы: RDI.Creative

Организатор образовательной программы: Высшая школа урбанистики НИУ ВШЭ и Институт передовой архитектуры Каталонии (IAAC)

PR сопровождение: «Креативный Класс»
 

Фото: Василий Буланов, предоставлены пресс-службами

«Город набережных» был сдан прошлым летом, сейчас он почти полностью заселен и входит в русло полнокровной жизни. Наполняется объектами сервисной инфраструктуры и становится площадкой культурных событий, привлекающих гостей из Москвы и других центров Подмосковья. Месяц назад мы побывали в нем на футуристическом фестивале памяти Владимира Маяковского «Поэзия улиц» и смогли убедиться в том, что созданная градостроительными средствами среда действительно способствует общению и взаимодействию жителей. У них есть чувство своей, не замкнутой, но безопасной территории, на улицах есть, где гулять взрослым и детям, есть места и для проведения общественных мероприятий, и для тихого, спокойного отдыха.

Комплекс (21 дом, 2-8 этажей, ок.10 000 жителей) был построен на участке, с двух сторон очерченном поворотом реки Клязьмы, с двух других – ограниченном дорогой и лесом. Естественная водная граница послужила отправной линией проектирования. «Когда что-то нужно строить на пустом месте, нет ограничивающих факторов, тогда структуру нужно изобретать. А здесь удалось зацепиться за чрезвычайно интересный ландшафт. Участок выраженным амфитеатром спускался к реке Клязьме, и нам ни в коем случае нельзя было убить впечатление от нее. Родилась идея регулярной структуры с легкой сбивкой», – рассказывает Максим Атаянц.

Александр Долгин, председатель совета директоров Urban Group, во время одной из встреч с журналистами привел мнение психологов о том, что близость воды увеличивает ощущение счастья на 16, 7%. Создатели «Города набережных» взяли на себя труд это ощущение умножить. В основу генплана было заложено четкое крестообразное построение. Две ветви креста образованы бульварами, а еще две – искусственными каналами (они не связаны с Клязьмой, наполняются очищенными ливневыми и талыми водами). Каналы сходятся к искусственному озеру – центру композиции. В результате комплекс площадью 20 га получил 7 набережных протяженностью более 1000 м.

Чтобы «не убить ощущение» от реки, вдоль нее запроектировали невысокие, 5-этажные дома. Над береговым склоном, укрепленном габионами, проложен мощеный променад, ведущий к лесу. По его краю, верхней отметке участка, вытянулись цепочки разноцветных таунхаусов.

Фасады зданий, выходящих к озеру, плавно изогнуты, чтобы обеспечить как можно больше квартир видами на воду. Углы двух домов в глубине комплекса решены в виде круглых башен с арочными окнами. Перспективу каналов замыкает дом-мост, синтезирующий мотивы исторической итальянской архитектуры, но не имеющий конкретных аналогов. Вход на один из бульваров оформлен аркадой. И в любой точке ощущается тщательно продуманная сценография, захватывающая взгляд и задающая маршрут.

«Здесь довольно высокая плотность, и чтобы не возникало ощущения каменного мешка, помимо озеленения, мы предусмотрели анфиладную систему арок. Они облегчают пешеходную проницаемость территории и дают живописные перспективные раскрытия, избавляющие от ощущения затесненности.

Мы стремились к тому, чтобы человек всегда видел передний, средний, задний план, чтобы ему всегда было интересно куда-то идти », – поясняет автор проекта. Ради этого сценария в регулярную структуру вносилась легкие искривления – например, каналы малозаметно поворачивают на несколько градусов.

При планировке комплекса предполагалось, что водные поверхности будут работать как зеркало, отражая фасады, и это один из самых эффектных видовых аспектов «Города набережных». Его называют «подмосковной Венецией», но скорее он являет собой собирательный образ европейского города, очарование которого строится на визуальном разнообразии. Варьируется не только конфигурация построек, но и их отделка: цвета штукатурки, оттенки кирпича, формы балконов и окон. Крыши таунхаусов покрыты черепицей, с расчётом и на то, что они будут эстетично смотреться сверху, из окон высоких домов.

От дороги комплекс, отгорожен паркингом, напоминающим фрагмент крепостной стены. Вход на территорию подчеркнут высокими арочными проемами, похожими на секции древнеримских акведуков. Элемент, создающий иллюзию древних корней города – прием, характерный для классической  градостроительной традиции, которую развивает в своей архитектуре Максим Атаянц. В его современной классике нет привязки к конкретному историческому стилю или эпохе, есть авторский язык, использующий классическую лексику. Может показаться, что в «Городе набережных»  –  в пропорциях,  в монументальных арках, рустованных цоколях, кирпичных стенах домов – много прямых ссылок на добротную сталинскую архитектуру. «Это сходство естественно, потому что сталинская архитектура – единственный пример массовой жилой застройки в классике в XX веке (ну еще Италия до Муссолини, 1900-1910 годов), –  говорит автор. – Но есть и отличие. Сталинские архитекторы мыслили более крупными градостроительными категориями, и они были зациклены на регулярной ансамблевости, поэтому их проекты чуть холоднее. Мелкие элементы – как улица пошла, как повернула – у них выпадали, они бы и у меня выпали, если бы я работал на 200 гектарах, а не на 20. Здесь из-за того, что мы зажаты масштабом, возникают ценности, которых в сталинской архитектуре не было».

Среди особенностей застройки «Города набережных» – дворы, свободные от машин. Это один из первых комплексов такого рода в Подмосковье. Во дворах предусмотрены входы в подземные паркинги. Его плита не помешала посадить деревья – для этого были сделаны насыпные островки и приподнятые газоны. В инфраструктуру комплекса входят детский сад и школа. Главную составляющую комфортной городской среды создатели «Города набережных» видят в иерархии пространств: «Есть квартира, есть лестничные холлы, дальше – тихая жилая улица, бульвар, парк, большая, торговая улица – это все элементы, из которых город должен состоять. Мы и построили город в нормальном понимании этого термина», – говорит архитектор.

Исключительность этого объекта не только в искусственных водоемах, а в том, что они, как и другие детали нестандартной инфраструктуры, как и вся его авторская архитектура, воплотились в эконом-сегменте. Комплекс показал, что доступное жилье может быть другим, что оно не ограничивается типовой панельной застройкой. Водные затеи, на самом деле, доставили застройщику немало хлопот. Близость реки обусловила сложную геологию участка, для обеспечения конструктивной надежности и прокладки инженерных сетей потребовалось сооружать свайные поля. Сегодня у Urban Group и Максима Атаянца уже несколько реализованных и строящихся комплексов в формате «Город для жизни», каждый со своей необычной концепцией. Химкинская «Венеция» была первым. Почему девелопер несколько лет назад решился усложнить себе задачу и вывести на рынок нечто абсолютно в своем сегменте новое? Оправдались ли его ожидания, и как возник такой редкий в российских реалиях длительный тандем с одним архитектором? Об этом мы поговорили с Александром Долгиным, акционером, председателем совета директоров Urban Group и идеологом нового формата. 

Как вы пришли к тому, что нужно предлагать нечто большее, чем просто массивы квадратных метров с легким благоустройством территории?
Прежде всего, нужно сказать, что решения Urban Group – сочетание ответов на экономическую логику (рынок) и социологическую (прогнозирование-проектирование образа жизни ). За последние полвека во многих индустриях – гаджетах, одежде, автомобилестроении – произошла колоссальная эволюция. На этом фоне странно выглядит цепляние девелоперов за прошлое, за советские модели. Мной двигала идея выдать социальную и инфраструктурную новацию. До середины нулевых рост цен на недвижимость порождал у девелоперов ситуацию ресурсного проклятия или «голландской болезни», когда и так все хорошо, что стараться не очень нужно. Когда все это в 2007-2008 годах закончилось, тем, кто не старался, стало сложно. Сегодня главный цивилизационный тренд – разнообразие, в недвижимости –  размеров квартир, планировок, видов из окна, видов социальной активности. Главная линия развития – в том, чтобы людям с разными интересами выдать предложение, которое позволит им себя реализовать и раскрыть. Этим стоит заниматься девелоперам в нашей стране. Мы переросли стадию корбюзианских пенальчиков, жизни на бегу, когда дома ты только ночуешь. Разнообразная и комфортная среда, созданная в комплексной застройке, работает как тонкий социальный механизм. Такой город или район привлекает к себе людей определенной культуры, это в свою очередь обеспечивает безопасную и интересную городскую жизнь.

Почему для инновационной модели комплексной застройки вы выбрали традиционную стилистику?
Найти стилистику, которая позволяет совместить эстетическую привлекательность с экономикой – огромный «челлендж». Я сам очень люблю современную архитектуру, но в ней есть одна проблема – она очень дорога в исполнении. Ты либо используешь дорогие фасадные материалы, которые потянут на треть стоимости квартиры, либо ты скатываешься к керамогранитным навесным фасадам, и это становится очень офисно. Я вижу содержательные попытки у других компаний идти в этом направлении. И мы сейчас в новом комплексе в Митино пробуем «подсадить» к классической архитектуре современные образцы. Отдельный разговор: надо это или не надо, и в каком объеме. Я часто думаю над таким вопросом: вот ты построил с чистого листа город, фактически одной рукой нарисованный. Как избежать ощущения бутафории? Вставки новых домов могут дать ощущение, что город построен в разное время разными людьми, и я очень хочу добиться этого ощущения. Если это получится, будем двигаться в этом направлении.

Мне всегда казалось, что классика более требовательна к качеству материалов и исполнения, чем модернизм. Как вам удается приводить к единому знаменателю экономику и стиль, в котором много сложных деталей?
На мой взгляд, какие-то незначительные строительные огрехи в классике выглядят естественнее, чем в модернизме. Минимализм с его прямыми линиями и большими чистыми плоскостями требует высочайшего класса стыковок и отделок. В нем любой «косяк» заметен так, что лучше бы ты ничего не делал. А классика несет в себе код рукодельности, в ручной работе бывают сбивки, и сознание делает на это поправку. Я был поражен, когда приехал в «Город набережных», и увидел, что он совершенно живой, что даже соль, которая выступила на фасадах, дает ему дополнительное очарование исторического города. Даже простыни и рейтузы, вывешенные на балконах, в нем органичны. А сокращать затраты при строительстве нам, в частности, позволяет собственное производство панелей из стеклофибробетона, которыми облицовываются цоколи домов.

Между девелоперами и архитекторами в нашей стране редко складывается такое продолжительное и эффективное сотрудничество, как у вас с Максимом Атаянцем. С чего оно началось, и в чем секрет вашего успешного взаимодействия?
Нас познакомил мой друг Григорий Ревзин. Максим Атаянц выполнил для меня один частный проект, и настолько это было интересно и эффектно, что мы подружились и сотрудничаем уже более десяти лет. За это время Максим Борисович вырастил в себе сложнейший букет компетенций, которые нужно сочетать архитектору, работающему в промышленных масштабах, в больших городах. Это не только острое художественное зрение, но и много практических вопросов: инженерные системы, квартирография, контрактные отношения с девелопером – у архитектора с девелопером очень сложный контракт. Наше архитектурное образование сосредотачивается на вырабатывании вкуса, взгляда, умении рисовать. Никто не рассказывает студентам, на какой высоте висит батарея, как поддерживать чистоту воды в каналах. Атаянц с его бесконечной эрудицией развил в себе умение слышать заказчика и его установки. Сегодня ведущие девелоперы внимательно изучаю опыт Urban Group, но они не знают, как подобраться к такому зверю как архитектор, и архитекторы прилагают все усилия к тому, чтобы к ним было сложно подобраться. Они часто обостряют оппозицию: я гений, а ты мастеровой. А ведь девелопер берет на себя риски, как будет та или иная инновация воспринята. Мы работаем в реальном рынке, поэтому должны сто раз подумать, делать ли золотые пилястры, например, или они вылезут за грань платежеспособного спроса. Все это требует высокой маркетинговой, экономической прагматичности. Мало архитекторов понимает, сколько стоят их картинки и разделяет эти ценностные установки. Если понимание есть, дальше можно искать компромиссы, договариваться. Но после того, как компромиссы найдены и воплощены в изображениях, включается другое кредо Urban Group: мы воспроизводим проект в реальности с предельной точностью. Ни строители, ни какие-то другие наши бизнес-единицы, заинтересованные в экономии, не имеют ни малейшего шанса испортить замысел архитектора. На данный момент наше сотрудничество с Максимом Атаянцем выражается уже в 2 миллионах квадратных метров. Еще чуть-чуть – и мы внедрим в массовое сознание понятие, что доступное жилье может быть пристойным.

Фото: Алексей Народицкий, предоставлены пресс-службой фестиваля «Поэзия улиц».

Комплекс общей площадью 10 440 кв. м, построенный из красного кирпича в 1961 году, расположен недалеко от озера Тайху. В бывших прямоугольных корпусах после реконструкции по проекту Kengo Kuma & Associates разместились офисы и магазины. Для арт-пространств архитекторы добавили к ним новую структуру в оболочке, «растекающейся» на плане вокруг «теплого контура» бесформенным, амебообразным пятном. Эта структура состоит из панелей, закрепленных на металлических стержнях по две, в шахматном порядке и через ряд под разными углами, что добавляет ей глубины и визуальной динамики.

Отлитые из алюминия, ажурные элементы, по замыслу архитекторов, должны напоминать о местном пористом камне. Одновременно их форма и чередование отсылает к кирпичной кладке фабрики. Важно, что этот внешний фасад, сквозь отверстия и промежутки между алюминиевыми пластинами, пропускает достаточно естественного света в остекленные выставочные залы.

Органическому контуру пристройки вторит, местами затекая в галерею между фасадными слоями, мелкий бассейн. Он служит напоминанием о близости озера и связующим звеном между природной средой и урбанистическим ландшафтом. Напомним, что проницаемые фасады-ширмы – излюбленный мотив Кенго Кумы и его коллег. Однако их конфигурация и материалы варьируются от здания к зданию.

Официальный сайт архитектурного бюро: kkaa.co.jp

Церемония награждения состоялась в Итальянском дворике ГМИИ им. А.С. Пушкина в рамках мероприятия из программы «Рисуем архитектуру». Организованная музеем и Москомархитектурой, она включает встречи с известными архитекторами и экспертами, для которых рисунок – большая часть профессиональной деятельности. 20 апреля с рассказом о своей практике и ее демонстрацией в режиме реального времени выступил итальянский архитектор Массимилиано Фуксас. Он рисует к своим проектам не только быстрые скетчи в блокноте, но и большие, экспрессивные композиции, передающие его эмоции – цветом, размашистыми мазками, живописными потеками. Делает скорее картины, чем рисунки в строгом понимании.

Знаменитый итальянский архитектор заметил, что редко публично демонстрирует свою графику и живопись, а сейчас, мало того, что показал много слайдов с художественными работами, так еще и решился на перформанс – за полчаса нарисовал масштабную картину в грозовых тонах. Маэстро не вдавался в пояснения, что же именно он изобразил, сказал только, что это уже реализованный проект. Судя по органическим очертаниям крыш на тонких «ножках» и присутствию воды, это был Административно-офисный центр в Тбилиси.

В такой атмосфере живого творчества организаторам конкурса «АрхиГрафика 2015-2016» представилась возможность объявить и наградить победителя специальной номинации нашего смотра. В ноябре прошлого года, в том же пространстве Итальянского дворика ГМИИ, на презентации книги рисунков Сергея Кузнецова мы рассказывали о теме «Москва: архитектура и вода», которую главный архитектор столицы курирует в конкурсе рисунка. Итоги в этом разделе было необходимо обнародовать раньше, чем в остальных номинациях, в связи с особенностями приза – билетом в Рим, приуроченным к открытию там выставки «Только Италия!» (24 мая).

Приз достался Владимиру Сафарову за работу, представляющую Южный речной порт столицы в драматическом сопряжении форм, света и тени. По настроению этот рисунок в чем-то даже оказался созвучным произведению Фуксаса, появившемуся в этот вечер на глазах у публики в музее. Сергей Кузнецов поздравил первого победителя и вручил ему диплом.

«В спецноминации мы получили рисунки, отражающие, пожалуй, все самые интересные места и сооружения столицы, взаимодействующие с водой: мосты Москвы-реки, Чистые и Патриаршие пруды, Москва-Сити, даже набережные Яузы. Есть и яркие, футуристичные работы. Для жюри были важны не только эффектные идеи, устремленные в будущее, или натуралистичные фиксации действительности. Помимо этого, мы искали нетривиальный художественный подход, сильное графическое высказывание, выражающее индивидуальность автора», – пояснил он решение Жюри.
Также были названы авторы, получившие по результатам голосования жюри приглашение принять участие в выставке финалистов «АрхиГрафики 2015-2016» на АРХМоскве 2016 (с 18 по 22 мая, ЦДХ, 15 зал). От номинации «Москва: архитектура и вода» ими стали Роман Баянов, Инна Дианова-Клокова и Артур Скижали-Вейс. В ближайшее время оргкомитет представит имена участников выставки и от других номинаций – «Рисунок с натуры», «Архитектурная фантазия», «Рисунок к проекту». Итоги по ним будут подведены в июне в рамках финального мероприятия конкурсного сезона.

Напомним, что на сайте конкурса продолжается онлайн-голосование, победитель которого получит приз от организаторов.

Жюри конкурса «АрхиГрафика 2015-2016»

Сергей Чобан – председатель Жюри – архитектор, основатель Фонда архитектурного рисунка Tchoban Foundation Museum for Architectural Drawing, руководящий партнер бюро SPEECH (Россия, Москва) и nps tchoban voss (Германия, Берлин)
Сергей Кузнецов – главный архитектор Москвы – куратор номинации «Москва: архитектура и вода»
Евгений Асс – архитектор, художник, основатель и ректор МАРШ (Московская архитектурная школа), основатель и руководитель бюро «Архитекторы АСС»
Максим Атаянц – архитектор, основатель и руководитель «Мастерской Максима Атаянца» (Россия, Санкт-Петербург)
Лука Молинари – архитектор, архитектурный критик, куратор (Италия)
Александр Пономарев – художник, путешественник, мореплаватель, Офицер французского Ордена искусств и литературы, член Российской академии искусств
Михаил Филиппов – архитектор, основатель и руководитель «Мастерской Михаила Филиппова» (Россия, Москва)
Томас В. Шаллер – архитектор, художник, почетный президент ASAI (Американская Ассоциация Архитектурных Иллюстраторов)
Сергей Эстрин – архитектор, основатель и владелец «Архитектурной мастерской Сергея Эстрина» (Россия, Москва)

Организатор конкурса: сайт Archplatforma.ru (Группа сайтов 360.ru)

Программные партнеры конкурса:  Фонд Сергея Чобана – Музей архитектурного рисунка в Берлине, Главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов, Союз московских архитекторов
Партнер конкурса: LAUFEN (компания Roca Group)
Информационные партнеры: Интернет-порталы ARСHI.RU; АРХСОВЕТ Москвы, журналы speech:, ПРОЕКТ БAЛТИЯ, TATLIN

http://competitions.archplatforma.ru/

Фото: Дарья Разумникова

«Башни Моста Севр» –  характерные образчики модернисткой проектировочной мысли cередины 1970-х. В поисках оптимальной геометрии авторы пришли к шестигранным объемам, состыковав их по три в трех зданиях. Автономной, разновысотной связкой комплекс поднялся посреди на тот момент еще пустынной территории в западном промышленном предместье Парижа Булонь-Биянкур, в районе Понт-де-Севр. Сейчас он плотно застроен и имеет хорошую транспортную доступность. Прямо к башням выходит станция метро сети «Большой Париж», что поместило комплекс практически в сердце города и сделало его неотъемлемой частью урбанистического развития по одноименному, амбициозному проекту.

Если прежде башни были отрезаны от своего окружения, то план реновации связал их сетью пешеходных маршрутов с новым кварталом Trapeze, который был сформирован на территории, ранее принадлежавшей заводу Renault. Некоторые его корпуса были перепрофилированы под офисные и жилые, но преобладают новостройки. Архитекторы Dominique Perrault «подключили» башни к кварталу, организовав перед ними обширную плазу, проложив по периметру пассажи и разбив сады с детскими площадками. Общая площадь новых общественных пространств, соединяющих комплекс с окружением, составила 53 000 кв.м.

Несомненным достоинством оригинальной архитектуры башен является шестиугольная конфигурация их «лепестков». Благодаря ей открытые офисные интерьеры располагают круговым обзором, видами на Париж и его западные пригороды,  95% офисов получают прямой солнечный свет. Авторы реконструкции постарались извлечь из этого преимущества еще больше пользы. Все окна были расширены, теперь простенки – 55 см ( вместо прежних 110).

В новых навесных, вентилируемых фасадах были использованы преимущественно алюминиевые рамы и панели и суперпрозрачное стекло. Треть фасадов получила на разной высоте граненые «наличники» из алюминия, образующие своеобразные «браслеты» вокруг башен. Эти элементы отражают солнечный свет и нивелируют разницу в степени освещенности между северными и южными помещениями в течение дня.

Фасады также снабжены автоматическими жалюзи, реагирующими на погодные изменения и защищающими от перегрева. Эта и другие системы экоустойчивости, внедренные в ходе модернизации, позволили комплексу сертифицироваться по системе BREEAM.

Фасадная «огранка» эффектно блестит на солнце, LED-подсветка делает башни одним из эффектных акцентов ночного Парижа, оправдывая название, которое комплекс получил после реконструкции – Citylights.

Неприкосновенными для изменений были только бетонные структуры самих башен. Центральную зону между ними реорганизовали, построив новый трехуровневый холл. В нем расположились дополнительные входы во все башни, просторный вестибюль с зоной отдыха для посетителей, консьерж-сервис, стойки рецепций,  пять ресторанов, один из которых на открытой террасе, конференц-центр на 300 мест, тренажерный зал и детский сад для детей сотрудников компаний-резидентов. Также ко второй башне, обращенной к Сене, пристроили еще один шестигранный лепесток, соразмерный остальным и имеющий террасу на крыше.

Проектные данные:

Архитектура: Dominique Perrault Architect, Париж
Консультанты: EGIS (структура), EPPAG (фасады), AVLS (акустика), AADT (безопасность)

Дизайн центрального холла: Gaëlle Lauriot-Prévost; 

Интерьер входных зон: Didier Gomez

Площадь участка:  20 000 кв.м

Общая площадь зданий: 85 400 кв.м. (включая 75 000 кв. м реновации и 10 400 кв.м расширения - строительства новой башни и центрального холла)
 

Официальный сайт архитектурного бюро: perraultarchitecture.com 

Людям, интересующимся футурологией и архитектурной графикой, имя Артура Скижали-Вейса, скорее всего, знакомо. Он – архитектор, художник, теоретик, публицист, преподаватель. Член Союза московских архитекторов, член Ассоциации футурологов России. Десять из двадцати лет архитектурной практики проработал вместе со своим учителем и руководителем — академиком Яковом Белопольским — в мастерской №11 «Моспроекта – 1». С начала 2000-х погрузился в проблематику архитектурного фантазирования, воплощая размышления в графических работах. Сегодня они хранятся в важных частных и музейных собраниях, в том числе в Фонде Сергея Чобана – Музей архитектурного рисунка (Берлин). Широкую известность рисунки Скижали-Вейса получили с подачи критика Григория Ревзина после выставки «Архитектурное фэнтези» на АРХМоскве и публикаций в журнале «Проект Классика» в 2005 году. И уже три года подряд фантазии архитектора-художника задают высокую техническую и концептуальную планку на Международном конкурсе «АрхиГрафика», инициированном нашим сайтом. Он дважды становился лауреатом конкурса и участником его итоговых выставок, в премьерном выпуске получил спецприз от партнеров проекта – Laufen ( компания Roca Group). В нынешнем, третьем соревновании, приближающемся к финалу, выступил в трех номинациях, и так совпало, что все представленные рисунки затрагивают тему воды. Это послужило поводом для давно намечавшейся беседы о прогнозах, теориях, графическом мастерстве с самобытным, провоцирующем на конкурсной площадке самые бурные и острые дискуссии автором.

К рисункам номинации «Москва: архитектура и вода» вопросов нет – там воду нужно было рисовать по условиям. Но у вас в этот раз вода появляется везде – и в категории «проект», и в фантазиях на свободную тему. Это случайность или сознательная презентация важного для вас круга работ?

В этот раз так звезды сошлись: по гороскопу я рыба, потомок протоцивилизации акванавтов… Ну а если говорить серьезно, то интерес к теме взаимодействия архитектуры и воды возник давно. В 1990-х по моему проекту в Москве построили мост через Водоотводной канал, это одна из самых удачных моих реализаций, и мне до сих пор нравится рисовать и разрабатывать мосты.

А примерно с начала 2000-х годов меня увлекла тема взаимодействия человечества и Мирового океана. Мы живем на голубой планете, покрытой океанами. Мировой океан занимает 71% земной поверхности, средняя глубина  –  3800 метров. Подавляющая часть человечества живет рядом с водой. Многие очаги цивилизации сформировались, находятся на побережье и просто обречены на постоянный диалог с океаном. Добавим к этому активный рост плотности населения на земле – к 2050 году его численность достигнет 9,1 миллиардов человек. Получается, что новой перспективной областью для распространения жизни людей на Земном шаре должна стать именно гидросфера, тем более, что научно-технический прогресс в перспективе позволяет это сделать. Жить на воде и под водой мы начнем раньше, чем в космосе! 

Со времен библейского Всемирного потопа его повторение предсказывалось не раз. Что думает по этому поводу современная футурология?

Современная Архитектурная футурология должна перейти от легенд, мифов и предсказаний к научному проектному прогнозированию с максимально возможным временным горизонтом. Опираясь на современные знания и мониторинг, нужно понять: насколько серьезна эта угроза для человечества, и какие меры нужно предпринимать в будущем. Научное сообщество сошлось во мнении, что уровень Мирового океана ближайшие столетия неуклонно будет подниматься из-за бурного антропогенного воздействия на климат Земли. Воздействие парниковых газов на атмосферу планеты колоссально, не случайно сейчас оно поставлено под жесткий контроль под эгидой ООН. Существует квотирование парниковых газов, которое обязательно для всех государств мира. Сегодня это вопрос уже развития мировой экономики и выделения миллиардов долларов инвестиций в программу противодействия глобальному потеплению.

К сожалению, точка невозврата пройдена, и процесс потепления можно только замедлить в той или иной степени, но не остановить, так что рукотворный мировой потоп, увы, нам гарантирован. Следствием его станет не только таяние ледников, деградация вечной мерзлоты, нарастание природных катастроф, а изменение всей береговой линии на планете, разрушение неприспособленной инфраструктуры, исчезновение целых государств, переселение на возвышенности и вглубь материков, создание искусственной суши – авкаполисов, проектирование климатических убежищ, городов-ковчегов, грандиозная миграция населения и т.д. В октябре 2015 года я выступил экспертом по этим футурологическим вопросам и подготовил научный доклад на международном фестивале «Зодчество- 2015»: «Климатоустойчивая архитектура – способ выживания на планете Земля». (Материалы доклада можно найти по ссылке).

В номинации «Рисунок к проекту» вы представили концепцию комплекса-ковчега, способного в случае цунами укрыть 100 000 человек. Почему вы взялись за разработку такой «экстремальной» типологии? Как это сооружение устроено, и для каких мест на земле могло бы пригодиться?

Такая «экстремальная» типология чрезвычайно важна для размышлений архитектора-футуролога в свете нарастающих природных катаклизмов, описанных выше. Сегодня в мировой архитектуре существует комплексное понятие – устойчивое развитие (sustainable development). В добавление к этому я предлагаю типологию «Архитектуры чрезвычайных ситуаций», способной выдерживать и противостоять различным природным катастрофам, в частности, цунами. До сих пор никто не предпринимал попыток перейти от мониторинга СПЦ (системы предупреждения цунами) и гуманитарных миссий спасения после катастроф к программе проектирования фундаментальных масштабных городов-ковчегов – буферных зон, рассредоточенных по планете, где можно укрыться и, после ухода волны и ураганов, на протяжении значительного времени жить пока идет восстановление разрушенной инфраструктуры. Это должны быть не маловместительные временные бункеры, спасательные капсулы, как это сейчас существует в Японии, а заранее спроектированные и построенные центры спасения и эвакуации, рассчитанные сразу на десятки и сотни тысяч человек беженцев, пострадавших от природных катастроф.

Сейчас, отчаявшись найти хоть какое-то решение, японцы пытаются выстроить стену-волнорез 12,5 метров высотой, протяженностью 400 км за 7 млрд. долларов, уродуя побережье и экологию целого региона. Я предлагаю альтернативное решение за те же деньги  –  идею экспериментального высокотехнологичного города-ковчега, имеющего прочный защитный геодезический купол, который будет расположен на побережье как продолжение горы, 650 метров над уровнем мирового океана (самая высокая точка разрушений от цунами в истории наблюдений), замкнутую автономную систему жизнеобеспечения с искусственным климатом. Типологически по структуре эти «города-ковчеги» можно отнести к компактным идеальным городам, появившимся еще в эпоху Ренессанса, с одной существенной оговоркой: в 21 веке это должны быть техно-эко-полисы, социальные коммуны, выстроенные с гуманитарными, научными и экологическими целями! (Подробно с проектом «Сухопутного города-ковчега» можно ознакомиться на конкурсе «Зеленый проект 2015-16», в номинации «Архитектура чрезвычайных ситуаций» по ссылке)

А если под угрозой окажутся города-миллионники, как им спасаться?
Как эксперт и архитектор-фантаст я пристально слежу за различными голливудскими фантастическими фильмами на тему постапокалипсического устройства мира, которые предлагают различные сценарии событий. Несмотря на разнообразие сюжетов, все они имеют одно общее сходство: когда происходит массовая – многомиллионная гибель людей, им нужна надежда не только на их спасение, но и на продолжение жизни их детей и внуков. Они готовы терпеть лишения и страдания сегодня, зная, что завтра жизнь снова начнет возрождаться. Именно для этих целей могут понадобиться мои «города-ковчеги», рассредоточенные по миру под эгидой ООН – как точки нового отсчета, центры спасения и возрождения цивилизации после глобальных природных катастроф и даже воин! 

Искусственные острова с небоскребами, очень похожие на те, что вы изображаете в серии фантазий «Архитектура Всемирного потопа», уже стали реальностью. Есть ли предпосылки к массовому появлению подводных домов и домов, передвигающихся по воде?
Не будем забывать о том, что мои рисунки, представленные на конкурс, в этой серии были задуманы и нарисованы в начале 2000 года, 10-15 лет назад, я был пионером-экспериментатором. Кое-что из этого становится сегодня реальностью, а значит, я был прав тогда в своих профессиональных рассуждениях относительно развития архитектуры будущего. Однако еще не все так безнадежно устарело и превратилось в классику архитектурного фантазирования. Грядет эра искусственного интеллекта (ИИ), стремительного развития робототехники, движущихся зданий-машин, динамической архитектуры, способной оптимизировать свою структуру и отделку как внутри, так и снаружи. Время статичной архитектуры, «застывшей музыки», проходит. Мы стоим на пороге роботизированных «умных» сооружений, умеющих видоизменяться под любые функциональные и эстетические задачи. В моей серии есть «Дома-амфибии», способные двигаться, плавать и нырять на глубину, подбирая климатических беженцев и перевозя их в «Акваполисы». У них гидравлические, телескопические ноги-опоры, чтобы иметь возможность не только плавать, но и зависать на мелководье, и выходить на сушу в любом месте. До этого пока прогресс не дошел, но год уже близок. Подводные поселения для акванавтов я так же разрабатывал и рисовал в эскизах, у меня вообще собралась за эти годы очень солидная библиотека эскизов фантастических образов, которые ждут, чтобы их превратили в большие графические листы. К сожалению, времени проиллюстрировать красиво и масштабно все идеи не хватает из-за большого объема теоретических исследований, но я периодически заглядываю в свои эскизы и произвожу их  апгрейд.      

В номинации «Москва: архитектура и вода» вы нарисовали свою версию будущей застройки Бережковской набережной и вариант модернизации моста в Братеево. Почему именно эти места столицы привлекли ваше внимание?
Во-первых, я благодарен Сергею Кузнецову, патронирующему эту номинацию, за его вклад как градостроителя в развитие темы современных набережных Москвы-реки, поэтому я как архитектор-футуролог с энтузиазмом подхватил его призыв. Обозначенные рисунками места я выбрал в качестве узловых примеров обустройства Москвы-реки в центральном районе города и на периферии, в спальном районе, для создания единой концепции ультрасовременных речных центров, связанных единой философией взаимодействия. Сегодня нельзя уже проектировать – рисовать точечно, без оглядки на общие интеграционные градостроительные процессы, тем более, что река – это главная, красивейшая, протяженная магистраль нашего города, и не столько хозяйственно-транспортно-питьевая артерия, сколько экологический, эстетический и многофункциональный резерв для создания комфортной ландшафтной среды обитания. Москва- река течет пока очень изолировано, с редкими транспортными мостами, как непреодолимая преграда эпохи Средневековья.

Сегодня необходимо проектировать не только новые мосты и реконструировать существующие, а выходить на реку с новыми прорывными проектами, превращая безлюдные пространства набережных в центры сосредоточения городской жизни. Причем это могут быть центры, вертикально организованные, или пространственные горизонтальные сооружения над рекой, имеющие выходы к воде и возможность подплыть к  небольшим причалам, вплоть до организации искусственных островов и уютных бухт. Сплошная, высокая, неприступная гранитная стена берегов эпохи «Сталинизма» должна уступить место демократичному, дружелюбному общению и взаимодействию жителей и туристов с рекой. Добиться этого можно не только с помощью лавочек, велосипедных дорожек, мощения и цветников, а более радикальными, смелыми архитектурными решениями.    

На сайте конкурса в комментариях к предложению для Бережковской набережной прозвучали сомнения в необходимости строительства здесь высотных сооружений. Как вы обосновываете их уместность?
Справедливости ради стоит отметить, что в комментариях есть разные мнения, в том числе приветствующие данное решение. Тем не менее, я постараюсь ответить, почему я на нем остановился. Я проанализировал градостроительную ситуацию и пришел к выводу, что одного комплекса «Сити» мало для центра Москвы, нужен некий градостроительный высотный противовес, выходящий именно к реке, имеющий принципиально другую функциональную структуру.  Начну с того, что мои здания принадлежат городу и горожанам, а не офисным корпорациям, разделившим территорию Москва-Сити на частные непроходимые и охраняемые «высотные княжества».

В огромных конусах находятся круглогодичные висячие городские сады, выставочные пространства, музеи, кинотеатры IMAX, кафе, фитнес-залы, бассейны с рекреационными прогулочными пандусами и т.д. Внизу оранжереи выходят прямо к воде, где устроены причалы разного класса, где можно взять на прокат яхту, катер или сесть на маршрутный теплоход. На крышах оборудованы обзорные террасы с вертолетными площадками для путешествий над городом. В тело башен встроен посадочный модуль городской прогулочной канатной дороги для туристов, желающих увидеть центр Москвы. Все башни в нижнем уровне объединены воздушными прогулочными переходами над Бережковской набережной, которые соединены с существующим пешеходным мостом Богдана Хмельницкого. В башни-сады можно попасть и с площади Европы по наклонным движущимся тротуарам, перекинутым через проезжую часть. В градостроительном плане сейчас это незастроенное место занимает малоинтересный городской причал «Киевский» в виде широкой лестницы к воде, далее идет благоустроенная и озелененная круглая площадь Европы с фонтаном, которую я сохраняю и композиционно подхватываю. С противоположенной стороны находится известный жилой дом с полукруглой экседрой на высоком зеленом холме. Поэтому не случайно я использовал тему круглых в плане башен, вокруг которых пульсирует хайтековский ритм и стиль жизни нового центра притяжения горожан к реке. Уверен, этот композиционный прием можно использовать и в других местах Москвы-реки для создания новых высотных речных ориентиров – силуэтов города по аналогии с известными московскими высотками. 

Какими функциями вы предлагаете наполнить круглый мост в Братеево?
Проект моста-молла в спальных районах Марьино и Братеево –  это также элемент развития моей концепции современных центров для Москвы-реки, описанной выше. В данном случае речь идет об оживлении и технической модернизации существующего транспортного Братеевского моста конца 1990-х годов. Я использовал его как важнейшую отправную точку, достроил вокруг него полукружия над рекой и получил новый тип круглого многофункционального речного центра. Архитектурная задача состояла в придании морально и технически устаревшему инженерному сооружению не только новой, запоминающейся формы, но и новых городских функций, которые будут востребованы. В первую очередь –  это крупный торговый центр-молл со своими причалами, что делает его привлекательным для инвесторов. Помимо ритейла, там могут быть  кафе, выставочные залы, фитнес, культурно-развлекательные заведения и даже беговая дорожка на верхней палубе с кольцевым бульваром и смотровыми площадками. Высоко поднятое красивое святящееся кольцо в обрамлении примыкающих зеленых бульваров имени 850-летия Москвы, притягивало бы к себе взгляды всех жителей округи. Рядом с ним можно устроить фонтаны, лодочные станции и парковые аттракционы.

Какие примеры мировой архитектуры у воды вас впечатляют?
Если говорить о гармоничном взаимодействии воды и архитектуры, меня вдохновляет «Город искусств и наук» постройки Сантьяго Калатрава в испанской Валенсии; набережные и комплекс «Марина Бэй Сэндс» Сингапура; гостеприимные, демократичные и красивые каналы Амстердама; правительственные дворцы в Бразилиа Оскара Нимейера; «острова Пальм» и ультрасовременная застройка в Дубае (ОАЭ); футуристические проекты на воде и возле нее, созданные на основе «Архибиотики» Винсента Каллебо, и многое другое. Мировой опыт очень важен для моего мировоззрения архитектора-футуролога, я использую разные идеи в своем творчестве, но при этом всегда создаю свои оригинальные концепции с оглядкой на поставленные градостроительные задачи без копирования и прямого заимствования. 

Почему для визуализации футуристических концепций вы используете технику ручной, как сейчас иногда говорят, «архаической» графики?
Ни в коем случае не «архаической». Отвечу как архитектор-футуролог: эта техника будет существовать всегда, но будет эволюционировать и видоизменяться каждым следующим мастером, который будет продолжать ей заниматься с использованием одухотворенной человеческой руки и развитого воображения! Другое дело, что мозг человека иногда будет использовать носимый микрочип, а рука – виртуальный модулятор)). Все трудоемкие рендеры-презентации и машинерию проектов скоро будут делать роботы с искусственным интеллектом (ИИ), а не люди. Архитектор будет вводить информацию с эскиза или со своего голоса – дирижировать процессом, этого будет вполне достаточно машине с ИИ, дальше на 3D печать и все.

Все ваши рисунки отличаются фантастически подробной проработкой деталей. Сколько времени уходит на то, чтобы нарисовать такую композицию, как скажем, «Бережковская набережная 2050 года»? У вас есть какие-то технические приемы рисунка, «ноу-хау», которыми вы могли бы поделиться с нашими читателями?

Мои рисунки –  это тщательно проработанные матрицы нового мира, который я вижу и создаю, «зуммируя» элементы проектов. Мне мало обобщенных абстрактных силуэтов, я хочу показать глубокое детальное построение воображаемых объектов, так, как они будут существовать в действительности. Я предтеча следующего поколения архитекторов-рисовальщиков, которые с помощью живого и точно срежиссированного рисунка будут общаться с ИИ.  
К такой фантастической деталировке своих рисунков я пришел не сразу и тренировался годами, шлифуя свое мастерство. Дело в том, что многие  боятся или не знают, как сделать так, чтобы рисунок не распадался на отдельные фрагменты, но мне удалось этого достичь. Итоговая графическая матрица – содержащая множество кодов и символов не прощает дисгармонии. Все должно быть слитно, упорядоченно и соподчинено. Это как блокбастер Голливуда, где каждая технически сложная мизансцена работает на финальный эпизод, все должно быть крепко связано в единый, детально проработанный графический сюжет и образ. Виртуозная деталировка выявляет качество и глубину общего замысла, наполняет его «плотью и кровью». «Бережковская набережная» была нарисована за три недели, две из которых ушло на подготовительную работу – разработку сценария проекта, изучение дополнительных материалов, промежуточные эскизы, обдумывание и поиск выразительного финального образа. Сам графический лист технически нарисован за неделю, включая доработку упомянутых деталей и покраску.

В многоступенчатом процессе рисования мне важно сохранить боевой настрой и воодушевленность, поэтому я не рисую долго, а примерно по 4-6 часов в день, не более, иначе все «замыливается», и глаз-мозг устает.  В конечной стадии важно набрать контраст и смоделировать освещение, оглядываясь на самые первые интуитивные эскизы. Иногда я откладываю работу на месяц-два и потом доделываю, когда появляется время. Есть графические листы, которые идейно срежиссированы, но не закончены и «томятся в эскизах» годами, а я к ним потом возвращаюсь. Они все живые – не цифровые, каждый рисунок со своим характером. Когда они собираются в серию по темам, они производят «убойное впечатление» на зрителя своей разработанностью и погруженностью в материал. Сейчас я замышляю целые графические серии – фантастические романы, главное, чтобы здоровья хватило их все нарисовать. Важно то, что я совмещаю вербальное и визуальное моделирование в своих фантазиях, благодаря этому они становятся более глубокими по содержанию. Я могу описать какие-то чувства или идею на бумаге, а потом вставить ее в композицию в качестве графического символа. Иногда придумываю подписи для работ, научился этому у Гойи, в серии «Капричос». Важно рисовать и думать одновременно, полностью погружаясь в процесс, тогда происходит чудо фантастического преображения действительности. И еще одно «ноу-хау»: надо много работать, постоянно учиться, совершенствовать вербальный и визуальный метод презентации своих идей, нельзя себя жалеть и останавливаться на достигнутом, нужно экспериментировать с новыми темами и образами из мира прошлого или будущего.

Вы преподаете архитектурное фантазирование. Как вы строите занятия? Какие темы для размышлений предлагаете ученикам? Какими изобразительными средствами учите воплощать их замыслы?
Я преподаю на двух образовательных площадках Москвы. Первая открылась в ВШСД МАРХИ, в 2012 году, там я веду авторский курс по «Архитектурному фантазированию», сопровождающийся лекциями и мастер-классами по рисунку. Это для взрослых и студентов, на официальном сайте ВШСД выложена подробная программа и видеоролик обзорной лекции (см. здесь и здесь).
Вторая площадка находится в детской школе искусств имени Стравинского, она открыта в 2015 году и рассчитана на детей с 10 до 18 лет. Там я преподаю «Архитектурное творчество» по своим авторским методикам, программа выложена на официальном сайте школы (см. здесь)
Везде можно записаться на новый год обучения. Темы, построение занятий, подробное содержание можно посмотреть по указанным ссылкам.
Изобразительные технические средства я использую традиционные, человеческие: тренированные глаз, руку, мозг, развитое воображение, природные способности учеников и психологию восприятия.

Я преподаю «Вербально-визуальный метод» обучения, не имеющий аналогов, в отличие от известной системы Якова Чернихова, который провозгласил: «Везде, всегда и всюду заменяй слово графикой» (принцип №9 «Заповеди графики»), что являлось большим теоретическим заблуждением беспредметной графики «Супрематизма» начала 20 столетия. В 21 веке я учу разрабатывать архитектурный образ вербально так же тщательно, как и визуальный. Для меня первична идея, потом ее вербально-смысловая трактовка, и затем на ее основе появляется множество визуальных форм. Ученики выбирают из них оптимальный вариант, который в состоянии графически представить. Для меня цепочка «архитектурная идея - вербальный сценарий - итоговый графический образ» неразрывна, одно продолжает другое, никакой подмены или замены! 
Поэтому я так люблю коллективные обсуждения с учениками созданных ими различных архитектурных композиций и образов. Я стараюсь, чтобы они учились интеллектуально – плодотворно, быстро творчески мыслить-разговаривать с помощью рисунка. После занятий они быстро прогрессируют, познают новый мир и удивляются, как много для себя открыли. В благодарность я вижу их красноречивые горящие глаза и прекрасные, умные рисунки – меня это сильно заряжает. Это та самая обратная отдача вложенной в них энергии, ради которой стоит жить и творить.

Страница графики Артура Скижали-Вейса:  http://www.artmajeur.com/ru/member/veis2011

Фантастическая, феноменальная, великая – эпитеты и слова признания, которыми, параллельно со столь же страстной критикой, награждали Заху Хадид при жизни, не сходят со страниц печатных и электронных СМИ и соцсетей со дня, когда ее не стало. Друзья и коллеги скорбят и делятся воспоминаниями, отдавая должное ее врожденной смелости,  неимоверной воле, целеустремленности, таланту. Множество людей, не знакомых с ней лично, и даже далеких от архитектуры, выражают свои переживания и сожаления по поводу внезапного ухода личности, уже казавшейся такой мощной и незыблемой глыбой.
В четверг, 31 марта 2016 года, Заха Хадид скончалась в госпитале Майами от сердечного приступа. Ей было 65 лет. Для архитектора – возраст творческого расцвета. Несмотря на длительный период «бумажной архитектуры», работы «в стол», с нулевых, когда пришло признание, она успела очень много. Будучи человеком не только талантливым, но и чрезвычайно продуктивным и проницательным, смогла найти столь надежную команду и партнеров и так все организовать, что за последние годы Zaha Hadid Architects вышло на второе, по крайней мере, среди британских компаний, место по востребованности, разработав свыше 99  проектов для более, чем 44 стран мира.

Со студенческих лет пребывая под впечатлением от творчества Казимира Малевича, Эля Лисицкого и других мастеров русского авангарда, Заха Хадид создала в архитектуре и дизайне свою Вселенную пространственных структур, всегда наполненных невероятной энергией –  неважно, были они при этом деконструктивистскими, разлетающимися и острыми, как осколки, или текли единым, органическим целым. Одной из первых ее команда начала успешно внедрять в проектирование принципы параметрического 3D-моделирования, к которым сегодня обращается все больше архитекторов в мире. С равным энтузиазмом Хадид бралась за крупные объекты и предметный дизайн, проектировала все – от  небоскребов до украшений. В ее профессиональной судьбе были громкие победы (Прицкеровская и другие престижные премии) и досадные поражения, когда проекты, на которые было потрачено много сил и времени, несправедливо отклонялись (недавняя история со стадионом в Токио). Она всю жизнь ломала стереотипы, пробивала стены и не шла на компромиссы.
В память об архитекторе, сумевшем реализовать то, что часто считалось нереализуемым, мы публикуем ее объекты, представленные на нашем сайте с начала его работы в 2010 году. И высказывания об архитектуре и жизни – а для Захи Хадид это были синонимы, прозвучавшие в разных интервью.

Рим. Центр Совеременного искусства MAXXI. 2010

Архитектура – больше не мужской мир. Идея, что женщина не может мыслить трехмерно, смешна. Из интервью Alan Yentob. BBC One, July 30, 2013.

Гуанчжоу. Оперный театр. 2011

Я всегда хотела построить то, что я называю теоретическими проектами. Я никогда не воспринимала свои бумажные работы просто как рисунки, они были инструментом производства реальности. В Архитектурной Ассоциации до середины 1970-х еще доминировали принципы модернизма. Альтернативой выступали «историцизм», постмодернизм и неорационализм. Я подозревала, что должна быть и какая-то другая альтернатива, и начала выполнять модернистские проекты, еще не зная, что открою на этом пути другие вещи. Из интервью Alain Elkann. The World Post.

Глазго. Музей транспорта. 2011

Профессия и образование тесно связаны. Интересно, что сейчас практика стала куда большим приключением, чем учеба, в отличие от ситуации 30- летней давности. Внутри профессии должно быть больше сплоченности и обмена идеями, больше площадок для дискуссий. И должны появляться новые люди, потому что все мы стареем, и я в том числе. Из интервью Brett Steele. The Architectural Review.

 Пекин. Торгово-офисный комплекс. Galaxy SOHO. 2012

Архитектор должен иметь право на ошибку. Никто не может быть все время совершенством. Особенно в молодости. Из интервью Richard Waite. The Architect’s Journal
 

Мичиганский Университет. Музей современного искусства Эли и Эдит Брод. 2012

Технологии идут к тому, что стены домов и все предметы внутри них cтанут мобильными. Возможно, даже у ванной не будет фиксированного места в интерьере. Кто-то любит жить в квартирах с тремя, четырьмя комнатами определенного размера, потому что им нравится определенность пространства. А другим людям нравится открытая планировка, в которой нет жестких границ, а возможно и стен нет вовсе. Из интервью designboom.

Монпелье. Административное и офисное здание Pierresvives. 2013

Меня всегда интересовало, как наше движение в пространстве влияет на архитектуру… Мы смотрим на мир одновременно со множества точек – никогда с одной единственной... Движение в пространстве – критический момент во всех зданиях, оно влияет на наше восприятие времени и взаимоотношения, которые мы устанавливаем с нашей архитектурной средой. Sophie Lovell. Uncube

Баку. Культурный центра Гейдара Алиева. 2013

Cеул. Дворец дизайна. 2013

Творчество — это способ осмысления мира. И более того, его формирования... Мое дело – архитектура. Это настолько требовательное, поглощающее дело...Из интервью Марии Варденги
 

Центр Ближнего Востока, Оксфордский Университет. 2015

Некоторые думают, что я грубая, говорят, что у меня взрывной характер. Но это не так. Я могла бы быть милой и дипломатичной, но это не мое. Просто я не считаю нужным расточать направо и налево комплименты и похвалы. Источник
 

Москва. Офисное здание Dominion Tower. 2015 

Предметы проектировать не легче и не менее интересно, чем здания, но результат видишь быстрее. Я бы хотела уделять дизайну больше времени, но есть другие дела. Из видеоинтервью DEZEEN
 

Cтол Liquid Glacial для David Gill Galleries

Z-Chair, Sawaya&Moroni, 2011

Люстры Slamp. 2013

Кресло Manta Ray Duo. Sawaya&Moroni. 2014

 Ваза Сitco. 2015

Я ни о чем не жалею. Если вы хотите легкой жизни, работать с девяти до пяти, потом спокойно отдыхать дома, не идите в архитектуру.Из интервью Richard Waite. The Architect’s Journal

Заха Хадид родилась 31 октября 1950 года в Багдаде, в семье крупного бизнесмена, одного из основателей Национальной Демократической партии Ирака. В 1972-м окончила математический факультет Американского Университета в Бейруте и уехала учиться в Лондон в школу Архитектурной Ассоциации. Среди ее преподавателей были Рэм Колхас и Элиа Зенгелис. Поработав у Колхаса в ОМА, в 1979-м Хадид создает в Лондоне собственное бюро Zaha Hadid Architects.1983 г. –  проект клуба «Пик» для Гонконга  побеждает в крупном международном конкурсе. 1993 г. – первый реализованный проект – пожарная часть компании Vitra в Вайле-на- Рейне. 1999 г. – Центр современного искусства Розенталя, построенный в Цинциннати, становится точкой отсчета стремительного взлета. 2004 г. – Притцкеровская премия. 2010 г. – Приз Стерлинга за Музей MAXXI в Риме.  2015 г. – Королевская золотая медаль RIBA. До 1987 года Заха Хадид оставалась преподавателем Архитектурной Ассоциации, а позже была приглашенным профессором многих важнейших учебных заведений, включая Колумбийский университет, Гарвард, Йель, Венский университет прикладных искусств.

Вы являетесь главным редактором раздела архитектуры и дизайна в издательстве Skira, пишите книги и колонки об архитектуре для L’Espresso, курируете выставки и преподаете. Какое место среди ваших профессиональных интересов занимает архитектурный рисунок?

Да, так вышло, что по образованию я архитектор, но предпочел проектированию писать, представлять и объяснять архитектуру людям. Архитектурный рисунок для меня фундаментальная вещь. Это первое, что я ищу, чтобы понять, как думает тот или иной архитектор, когда провожу исследования или делаю выставки. В любую экспозицию я стараюсь включить как можно больше эскизов. Потому что, в отличие от технических и конструктивных материалов, язык рисунка понятен широкой публике, не только профессионалам. Для архитектора это первый способ выразить свои мысли – без рисунка нет проекта. Для всех это пространство абсолютной свободы, возвращающее взрослых в детство. Пространство встречи архитектуры, скульптуры и живописи. Пространство рефлексии, эксперимента, визуализации теорий.

В итальянских архитектурных вузах много внимания уделяют рисунку?

В последнее время все меньше, и я вижу в этом большую проблему. Своих студентов неаполитанского Университета (SUN, Seconda Università degli Studi) я прошу зарисовывать объекты современной архитектуры, которые показываю на лекциях, в блокнотах. Так они их лучше понимают и запоминают. Иногда выходим рисовать на улицы, но при всем этом целостного, последовательного курса рисунка нет. Есть курсы компьютерной графики. Произошло странное и, на мой взгляд, неправильное разделение архитектурно-инженерных и художественных школ: традиционное рисование осталось последним. Это не лучшим образом сказалось на архитектурном рисунке, он стал беднее и бледнее. Главная ценность процесса рисования в том, что сумасшедшем ритме жизни он дает другое ощущение времени, замедляет его. Заставляет остановиться и сосредоточиться. Учит видеть и обдумывать то, что ты хочешь передать, осознавать и преодолевать собственные технические ограничения. Это глубоко персональный опыт. В мире нет такого компьютера, который мог бы так же точно и полно выразить личность автора, как рисунок от руки. Одновременно он помогает выработать зрелый, взвешенный взгляд на мир, на архитектуру. Европейским студентам не хватает времени на наблюдение и осмысление, которое предоставляет рисование. Возможно, эта дисциплина еще сохраняется где-то в Англии, во Франции, но все равно не в таком объеме, как прежде. Поэтому активная практика ручной графики и макетирования в российских вузах меня приятно поражает, как и подтверждающее ее количество работ вашего конкурса («АрхиГрафика 2015-2016»).

Вы уже отсмотрели онлайн-материалы и оригиналы работ из шорт-листа. По каким критериям вы их оценивали?

В Жюри конкурсов я никогда не бываю слишком строгим, с уважением отношусь к работам, особенно к рисункам, потому что авторы всегда вкладывают в них душу. Мой интерес вызывают, прежде всего, рисунки, которые не просто констатируют факты реальности или проектов, но несут в себе что-то неожиданное, выходят за пределы объективного натурализма, предъявляют авторскую интерпретацию действительности. И в этом смысле на конкурсе было немало интересного. В номинации «Рисунок к проекту» много подач, исполненных от руки визуализаций, а хотелось бы увидеть больше свободных, концептуальных рисунков, но и в этой категории я смог отметить несколько работ.

Свою лекцию вы посвятили последнему столетию в истории итальянского архитектурного рисунка. Чем оно знаменательно? Много ли среди молодых архитекторов в Италии авторов, чья графика заслуживает внимания?

Я сосредотачиваюсь на XX-XXI веках, но веду рассказ с Ренессанса. Cчастливая особенность итальянского искусства состоит в непрерывности традиций. Каждое поколение архитекторов и художников «вырастает на плечах» предшественников, переосмысляя и трансформируя их достижения, поэтому легко проследить пути развития от Микеланджело до Микелуччи и от Пиранези до Багливо. Я считаю, что архитектурные рисунки всех моих соотечественников можно разделить на две линии, в творчестве некоторых мастеров они пересекаются. Одна линия выстраивается на аналитике и художественной трактовке реальности. Другая выражает теоретические изыскания в области архитектуры и градостроительства. Например, в XVIII веке ярким представителем первой был Каналетто, а второй Пиранези. В XX веке к первой можно отнести проектные рисунки Карло Скарпы, ко второй – Альдо Росси.

Сегодня, благодаря экономическому кризису, мы можем наблюдать феномен, связанный с деятельностью 30-40-летних проектировщиков. Когда у них стало меньше заказов, они вновь обратились к теоретизированию и распространяют свои идеи посредством графики, выкладывая ее в Интернете. Раньше архитектурные рисунки редко покидали пределы студий, теперь они общедоступны и набирают бешеную популярность в сети. Это важная примета времени. Среди имен, достойных внимания, назову неаполитанского профессора Херубино Гамбарделлу, «неорадикальные» студии Кармело Багливо и Луки Галофаро, 2a+p, DOGMA. В основном они используют смешанные медиа, совмещают ручной рисунок с компьютерным, фотомонтажом и коллажем. В Италии молодые, авангардные авторы традиционный рисунок воспринимают как нечто архаичное, пережиток академической школы, хотя, повторюсь, проблема состоит в том, что их толком никто не учил рисовать, а это могло бы существенно обогатить их инструментарий.

Лекция Луки Молинари состоялась 23 марта в рамках цикла мероприятий ГМИИ им. А.С. Пушкина «Рисуем архитектуру», посвященного архитектурной графике. Цикл был открыт при поддержке Москомархитектуры и главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова.

C разрешения Луки Молинари публикуем ряд иллюстративных материалов его лекции: 

Часть I «На основе реальности»

Микеланджело. Анатомическая штудия, XVI век.

Джованни Микелуччи (Giovanni Michelucci). Эскиз к проекту "Придорожной Церкви" (Сhiesa Autostrada), 1963 г. (Флоренция). Источником вдохновения для Микелуччи служили анатомические рисунки Микеланджело, он рисовал такими же энергичными, нервными линиями.

Рисунки к концепции дома-патио, для которой Джо Понти и Бернар Рудовски (Giò Ponti e Bernard Rudovsky) в 1920-х  основательно изучили традиционную архитектуру Средиземноморья, в частности, Капри.

Эскиз Алессандро Ансельми (Alessandro Anselmi), 1980-е, Рим.

Микеле де Лукки не только продолжает традиции "классического" архитектурного рисунка в Италии, но и собственноручно делает макеты из дерева. На фото вверху и внизу его поиски на тему идеального дома.

 Микеле де Лукки, 2006

Карандашный рисунок Франческо Челлини к проекту Венецианской архитектурной биеннале, 1990

Коллажи Херубино Гамбарделлы, автора павильона Средиземноморья на ЭКСПО 2015 в Милане, навеянные образами средиземноморской культуры и Неаполя. 2015, 2016

Часть II Иллюстрации теорий

Джованни Баттиста Пиранези (XVIII век) в своих фантазиях, основанных на игре с античными формами, дошел до устрашающих видений бесконечного нагромождения элементов. Современные архитекторы спроецировали их на перспективы развития современных мегаполисов.

Антонио Сант 'Элиа. Новый город. Antonio Sant’Elia. La Città Nuova, 1912

Пьеро Порталуппи (Piero Portaluppi), Hellytown, 1926

Пиранезианские мотивы (Сampo Marzio) у Альдо Росси. La citta analoga, 1973

Альдо Росси. Кладбище в Модене

Франко Пурини (Franco Purini), 1970

Освобождение из плена прямой перспективы как рационалистского инструмента конроля пространства и реальности, пролог к радикальной архитектуре 1960-70-х — Mаурицио Сакрипьянти (Maurizio Sacripianti), 1964

Клеточное разрастание городов у Archizoom, 1972

Cоединение всех городов в единую, непрерывную, безликую и универсальную структуру у Superstudio. Monumento Continuo, 1964 

Провокационные идеи по внедрению современной архитектуры в исторический контекст у Порталуппи в 1920-х (!)

Современная провокация, стилизованная под открытку из Сан Джиминьяно, у Луки Галофаро.

Микс из Пиранези и идей Superstudio у Марко Багливо

Марко Багливо

 DOGMA, Stop City, 2007

Francescа Benedetto, 2014

2a+p, Рим, 2015

Доминиканский монастырь XIII века в самом центре эльзасского города Кольмар был секуляризирован во время Великой Французской революции. Какое-то время он служил казармой, а с 1849 года в нем обосновался художественный музей, основу которого составили работы уроженца Кольмара Мартина Шонгауэра, Маттиаса Грюнвальда, Лукаса Кранаха Старшего, Ганса Гольбейна Старшего и других мастеров Возрождения. С 1960-х началось формирование раздела современного искусства, пополнялись новыми экспонатами собрания археологических находок и эльзасских промыслов. Разросшейся коллекции музея, признанного одним из самых популярных и значительных во Франции, давно стало тесно в стенах монастыря.

Проект, разработанный в 2009-2012 годах бюро Herzog & De Meuron, победившем в международном конкурсе, не только решил проблему нехватки площадей, но и трансформировал всю прилегающую территорию в привлекательное общественное пространство.
С этой целью из подземного «заточения» в трубе высвободили канал Зинн. Он, как ось мастер-плана, обозначил границу между старой и новой частями музейного комплекса общей площадью 7900 кв.м.

Важным пунктом программы архитектурных преобразований стала реставрация монастырских сооружений – здания капеллы, клуатра (крытой галереи, образующей квадратный внутренний двор) и пристроек. Работы проводились в тесном сотрудничестве с архитекторами из института «Французского национального наследия». Вход в старый музей перенесли к центру площади Унтерлинден. Фасады почистили. В пристройках обнажили деревянные потолочные балки, раскрыли замурованные окна, выходящие в клуатр и на город. В капелле отремонтировали крышу и настелили новые деревянные полы. Живопись, графика, скульптура и керамика, археологические и этнографические материалы XI-XVI веков остались в этой части комплекса.

Ключевой экспонат музея в Кольмаре, Изенгеймский алтарь Грюнвальда, размещенный в самой светлой и просторной зоне капеллы, получил новую раму – строгую и прочную, из стали.

Напротив старого музея, на другой стороне площади Унтерлинден, архитекторы обустроили новый комплекс, схожий по масштабам и планировке вокруг двора с монастырским. В него вошло реконструированное здание городских бань 1906 года. В атриумном зале, где был главный бассейн, теперь проводятся концерты, конференции, лекции, и выставляются масштабные инсталляции. Остальные помещения заняты административными службами, библиотекой и кафе.

Раньше в этом районе города располагался постоялый двор «Акерхоф» с конюшнями и прочими хозяйственными строениями. Новый, двухэтажный корпус музея, примкнувший к бывшим баням, вписывается в исторический город, воспроизводя дух той, средневековой, архитектуры, но в современном, абстрактном ключе, соответствующем предназначению, – демонстрировать постоянную и временные экспозиции искусства XX-XXI веков. Вместо лип, давших название площади, монастырю, а потом и музею (Unter linden – «под липами», нем.), но не доживших до наших дней, во дворе нового корпуса на вымощенной платформе высажен фруктовый сад.

Объем здания, так и названного – «Акерхоф», протянулся симметрично капелле. Он отделан кирпичом грубой колки, тактильно и визуально родственным ее дикому камню. В стенах пробито несколько стрельчатых окон, что сближает его с суровым, крепостным сооружением. Двускатная, как и у капеллы, крыша, обшита медью. Равен ей «Акерхоф» и по высоте, однако вместо граненого хора, имеет наклонную, «падающую внутрь» стену. Ее крутой срез визуально поддержан скатом кровли маленького домика из такого же кирпича, возведенного на берегу канала у моста. Домик воспроизводит когда-то стоявшую на этом месте мельницу и вмещает, включая этаж подземной галереи, собрание импрессионистов.

Подземная галерея связывает старую и новую части комплекса и служит пространством для трех экспозиций – истории музея, искусства XIX-XX веков и декоративно-прикладного искусства. Спуститься в нее можно по винтовым бетонным лестницам.

Элементы экспозиции в новом корпусе музея не разделяют единое пространство зала, а структурируют его, подчеркивая кураторскую логику развески работ.

Наверху две части музея «сшивает» мост через канал и мощение из песчаника. Так, на месте бывшей парковки и автобусной стоянки был создан самодостаточный и целостный ансамбль, одновременно ведущий уважительный диалог со своим средневековым «визави».

 Официальный сайт бюро: http://www.herzogdemeuron.com

Школа-пансион для обучения одаренных детей с 7 по 11 класс с собственным кампусом, в котором могут проживать учащиеся и преподаватели, строится на территории Новой Москвы. В 2014 году на проект школы был проведен архитектурный конкурс, первое место в котором получил проект голландского бюро Atelier PRO, и теперь, в процессе реализации, мастерская «Атриум» выступает его соавтором с российской стороны и исполняет функции генерального проектировщика.

В основу проекта легли новые принципы школьного строительства, использующиеся за рубежом последние 20 лет, – многофункциональность и гибкость пространства. В плане четырехэтажное школьное здание представляет собой трехлучевую звезду, в северо-восточном и южном лучах которой размещаются учебные помещения, а в западном – спортивный блок. Однако первым делом попадаешь в распределительный вестибюль, который является частью центрального ядра школы – многосветного атриума, главной особенности здания.

Это сложное и трансформируемое при необходимости пространство большую часть времени исполняет функции школьной рекреации. Но может быть и актовым залом, способным вместить всех учащихся и преподавателей школы, или небольшой изолированной аудиторией. К атриуму примыкает пространство сцены – большое внимание в новой школе будет уделяться художественному и эстетическому образованию.
Уровни здания объединяют лестница-амфитеатр и зимний сад с «зеленой стеной».

Из южного крыла по теплым переходам можно попасть в помещения пансиона: всего будет построено 4 корпуса общей вместимостью 560 человек. На территории кампуса смогут проживать и преподаватели: дома для учителей – это три одноподъездных здания переменной высотности. Первоочередной задачей стало, в том числе, создание индивидуального и запоминающегося облика комплекса.

Фасады всех зданий выполнены в единых материалах, но различаются стилистически и цветом, что отражает различия в функциональном наполнении. Основной материал отделки фасада школы – светлый клинкерный кирпич и клинкерная плитка. Второй по значению (и площади фасада) материал – это серые анодированные алюминиевые навесные панели.

Результатом же становится яркая разнообразная образовательная среда, где ребенку комфортно и интересно. А ученик выступает не просто пользователем, но может менять пространство вокруг себя – адаптировать его и адаптироваться в нем.

ПРОЕКТНЫЕ ДАННЫЕ

Размещение Россия, Москва, Новомосковский административный округ, поселение Сосенское, вблизи дер. Летово

Генеральный проектировщик ООО «АМ АТРИУМ»
Заказчик ООО «Валовая 37»

Площадь участка 20,3 га
Площадь школы 19128 кв. м (1012 учащихся)
Площадь пансиона для учащихся 10435 кв. м (560 учеников)
Площадь домов преподавателей  8889 кв. м (110 квартир)

Архитекторы ATELIER PRO Дорте Кристенсен, Паскаль Лейстра
Архитекторы ATRIUM Вера Бутко, Антон Надточий, Анна Шапиро, Сергей Бирюков, Айказ Папертян, Тимофей Лютомский, Виктория Гайдай, Алексей Калашников

Проектирование 2015
Год окончания строительства 2018

Сайт мастерской «Атриум»: http://atrium.ru

В прошлом году кураторы Барт Голдхорн, Елена Гонсалес и основатель компании «Экспо-парк» Василий Бычков пригласили Рубена Аракеляна стать сокуратором предстоящей Биеннале. На АРХМоскве 2015 бюро WALL победило в разделе Архитектура NEXT, представляющем творчество молодых архитекторов. Мы попросили Рубена напомнить, с чем они тогда выступили.

Р. А.: Каждому из участников в экспозиции куратора Елены Гонсалес выделили квадрат – 2x2 м, на котором нужно было представить любое высказывание на тему архитектуры. Мы придумали инсталляцию [MEMORIA...WHEN FUTURE CREATES PAST...] «Память. Там где будущее формирует прошлое». О том, что архитектура как физическая материя может когда-нибудь исчезнуть из физического мира, перейти в его цифровые аналоги. Ощущение массы, тактильности уже сейчас убывает. Захотелось сделать что-то весомое, осязаемое.

Мы представили, как далекое будущее поколение, для которого настоящее станет античностью, найдет плиты с отпечатками архитектурных планов, не исключено, что это единственный способ сохранить их в материи для потомков. В особой технике были изготовлены и расставлены по периметру квадрата четыре стелы с музеефицированными в гипсе приближениями архитектуры, нашими проектами – город, квартал, общественное пространство, интерьер. Одинокие и потерянные во времени, они стали напоминанием о прошлой материальности среды обитания.

В какой технике была выполнена инсталляция?

Технологию изобрел мой партнер Айк Навасардян. Наши чертежи были переведены на оргстекло и прорезаны. Потом листы оргстекла использовались как основа для опалубки. Их положили на большую плоскость, обрамили пенокартоном, установили два слоя арматуры. У арматуры были загибы – опоры стел. Сверху залили гипс и сняли оргстекло. На его месте получились гладкие, как мрамор, поверхности, а в местах, где трещины и отверстия – фактурные, шероховатые углубления. Стелы вышли по 70 кг, при этом тонкие – 8 мм. Поэтому глубина контррельефов проступает на свету, в тени изображения исчезают, сливаясь с фоном.

Сейчас вы готовитесь к Биеннале. Чему она будет посвящена, и за что вы отвечаете в ее программе?

Кураторы Елена Гонсалес и Барт Голдхорн, которым мы очень благодарны за приглашение к соучастию и доверие, опубликовали на сайте АРХМосквы манифест. Биеннале пройдет под придуманным Еленой Гонсалес заголовком «Архитектура и жизнь», отсылающим к популярному в советское время журналу «Наука и жизнь». Идея выставки аналогичная – показать, как архитектура и жизнь переплетаются между собой в разных ипостасях. В фойе на втором этаже ЦДХ мы хотим выставить трилогию из ключевых в практике архитектора моментов: образования, проектирования и критики.

Рабочее название экспозиции – [Архитектура off-line. Трилогия]. Она должна раскрыть публике анатомию, биологический цикл архитектурной культуры на стадиях рождения (образования) архитектора, порождения и критики проекта. Это будет смена актуального угла зрения и ролей. Созерцание не последствий, а причин. Когда наблюдатель является не пассивным свидетелем результатов градостроительной деятельности, а активным участником лаборатории архитектуры, происходящее в которой во многом определяет и формирует среду обитания, физическую и пространственную повседневность. Таким образом, объектом экспонирования станет процесс.

Как это будет выглядеть? По описанию можно вообразить некий архитектурный перформанс, сеанс проектирования в присутствии зрителей.

Фактически мы развернем в ЦДХ филиал бюро WALL. В отведенном пространстве планируем возвести куб – хорошо бы из гипса – с внутренней оболочкой. Между внешними и внутренними стенами разместятся рабочие столы, будем сидеть – рисовать, сооружать макеты, обсуждать проекты. Во внешних стенах предусмотрены отверстия, через которые можно будет подглядеть за тем, что мы делаем, можно будет поговорить с архитекторами, даже потрогать их. 

В раздел «Образование» позвали «Вышку» (НИУ ВШЭ – Прим. ред.) с проектом про мусор. Еще будут представлены работы студентов МАрхИ групп Юрия Григоряна и Андрея Некрасова и моей дипломницы с темой [Москва. Интервалы], а также МАРШ – работы бакалавров и студии Ольги Алексаковой и Юлии Бурдновой из Buromoscow. Опять же ставим задачу собрать не готовые продукты, рендеры и чертежи на планшетах, а пути и методы, которыми будущие архитекторы и урбанисты приходят к cвоим результатам. Площадка в центре куба станет местом проведения различных открытых мероприятий, возможно, защит или презентаций курсовых проектов. 

Интересно, как вы представите третью часть –  критику.

В настоящий момент идут переговоры с Архсоветом Москвы, думали один из дней посвятить открытому заседанию, но в виду ограниченности пространства скорее всего он будет устроен на 3-ем этаже выставки. Еще не все определенно.

Посетителям Биеннале, наверняка, будет интересно заглянуть на «архитектурную кухню», но многие приходят посмотреть  именно на результаты работы проектировщиков, узнать, что будет строиться в городе.  Можно ли  будет увидеть ваш резонансный проект для территории у Павелецкого вокзала и обсудить его с авторами, воспользовавшись их перманентным присутствием на выставке?

Нашу концепцию развития территории и подземного пространства Павелецкой площади планируется включить в экспозицию под кураторством Елены Гонсалес. Для выставки на третьем этаже отбираются девелоперские проекты, создающие новые, комфортные пространства в городе. В нашей истории, например, помимо многоуровневого подземного комплекса с ТПУ, предполагается обустройство парка, обширной прогулочной зоны перед Павелецким вокзалом.

Мы, конечно, будем готовы рассказывать о наших идеях, заложенных в этот проект всем желающим. Но есть еще один сюжет, который хотелось бы развернуть на Биеннале – [Архитектура без Архитектора]. Это среда обитания, сформированная в большей степени стихийным путем, не архитекторами, а пользователями архитектуры. В Европе и США таких «кейсов» полно, нам интересно посмотреть, происходит ли что-то подобное в российских городах. Сейчас собираем примеры и будем рады любой информации по теме.

Идеи для раздела [Архитектура без Архитектора] можно направлять бюро WALL по адресу: 30n.wall@gmail.com

Продолжаем рассматривать итоги воркшопа-конкурса «Пространство образования будущего», прошедшего недавно в Махачкале. О значении события и предпроектных исследованиях можно прочитать здесь.

Бриф. Участникам было выдано достаточно подробное техническое задание. На территории между парком и тихой улицей Абубакарова Благотворительный фонд «ПЕРИ» планирует построить здание культурно-образовательного центра «Периметр». Участок имеет длинную, вытянутую форму (ширина около 21-25 метров, длина – около 70 м). С юго-западной стороны соседствует с домом Расула Гамзатова, образцом позднего совмодернизма. С противоположной стороны ведется строительство частного дома. Новый объект привнесет в район функциональное разнообразие и должен стать ярким архитектурным событием, одновременно здание нужно гармонично и вежливо вписать в малоэтажную жилую застройку. 

В функциональной программе «Периметра» выделяются два основных блока. Первый –  бизнес-инкубатор «ПЕРИ Инновации», сейчас он  действует в не слишком удобных помещениях Университета. Здесь нужны пространства, в которых молодые дагестанские ученые и предприниматели будут заниматься разработкой и продвижением IT- и других высокотехнологичных продуктов. Нужен коворкинг, лаборатории, конферец-зал, хостел, молельная комната и сервисные помещения. Второй блок – центр детского дополнительного образования с классами для занятий и комнатой преподавателей. В программу «Периметра» также включены входная зона с гардеробом, жилая зона с квартирами для гостей центра, офисы администрации, технические помещения и фойе для различных мероприятий и выставок. Для всех функций прописан определенный, но в то же время открытый для корректировки метраж (общий –  около 2000 кв.м). Участникам воркшопа предлагалось продумать организацию пространств, объемно-пространственную композицию и образ здания.

Выиграл проект PIC (Peri Innovation Center). Авторам –  Анне Петровой (Россия), Патрисии Урлан (Румыния), Джеффри Стивенсу  (США) –  удалось вместить и выразить все необходимое в самой, наверное, сдержанной и скромной форме из всех представленных. Их здание состоит из нескольких кубических объемов, между которыми на единой оси образуется серия внутренних двориков, а на крышах – система террас. Через дворики можно пройти от улицы Абубакарова к парку.

Простая внешняя форма скрывает театрального характера сценарий внутренних пространств – затягивающий, открывающий по ходу движения интригующие перспективы и виды на разные помещения. Фасады из традиционного для Дагестана камня архитекторы соединили со стеклянными плоскостями. С улицы здание выглядит основательным, «укрепленным» и в то же время гостеприимным, привлекающим прохожих большим окном-витриной. А в парк полностью открывается прозрачными стенами.

Минималистичное и чистое решение отчасти объясняется вдохновением, исходящим от тьютора этой команды – японского архитектора Хироки Мацуры (партнер бюро MASA architects и MAXWAN, Роттердам). На участников и организаторов воркшопа он произвел впечатление человека исключительно приятного, но немного «с другой планеты». Не всегда удавалось понять его эмоции и реакции, но мыслил он поэтично, образами – например, написал имена участников своих команд на горшках с растениями.

«Хироки общался с нами на равных, выслушивал, рассматривал предложения и лишь намекал, в каком направлении нужно двигаться. Советы давал необычные, не прямые указания на действия, а метафоры. Например, предлагал посмотреть на объект с другой стороны, будто через зеркало. Говорил: «Вам повезло, у вас очень мало времени, вы не испортите. Сделали схему из кубиков, теперь должны быть аккуратными с деталями, должны воспроизвести концепцию максимально читаемо». И будто резал руками воздух, объясняя свое видение», –  рассказала представительница команды Анна Петрова, студентка МАрхИ.

Похоже, жестикуляция тьютора стала в этом проекте не последним фактором формообразования. По словам Анны, все члены их команды быстро нашли общий язык: «Патрисия сразу сосредоточилась на идее «интимных пространств, внутренней оси-«улицы» с двориками, подобными тем, что мы видели, гуляя по городу. Она разрабатывала планы. Джеффри удивил всех, привезя с собой стационарный компьютер. В процессе работы он быстро набрасывал варианты в 3D моделях, дальше все вместе обсуждали, вносили изменения. Мне был интересен социально-психологический аспект – как привлечь к зданию внимание, сделать так, чтобы в него захотелось войти и было комфортно. Подача проекта должна была быть максимально понятной обычному жителю города, не профессионалу, поэтому я также разрабатывала 3D-визуализацию, у нас в этом плане сильная школа».

Что будет дальше? Авторство проекта останется за победителями, и они будут привлечены к дальнейшим этапам реализации, обещает заказчик.  В ближайшее время по тендеру выберут компанию, которая займется рабочей документацией. И уже летом этого года планируется начать строительство. Остается надеяться, что реализация сохранит емкость и чистоту авторской мысли, и вслед за «Периметром» в Махачкале появится еще много интересной и осмысленной современной архитектуры.

На пресс-коференции по итогам конкурса организаторы рассказывали, что выбор победителя оказался сложным. Вошедшие в жюри архитекторы известных британских, норвежских, итальянских бюро, деятели культуры и образования дали большой разброс мнений и к консенсусу пришли в результате совещаний по скайпу. По словам Полины Филипповой, исполнительного директора Фонда «ПЕРИ», любое из восьми предложений могло бы стать ярким архитектурным событием для Махачкалы. Представляем вашему вниманию работы участников.

Концепция: ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ ОБЛАКО
Авторы: Олжас Капабаев (Казахстан), Анна Будникова (Россия), Владислав Храмов (Россия), Садиа Моуната (Бангладеш)
Тьюторы: Наринэ Тютчева, Петр Попов, бюро «Рождественка»

В здании предусмотрены два входа, общественный со стороны парка и приватный для сотрудников и детей со стороны улицы Абубакарова. На первом этаже расположены многосветные общественные пространства, которые перетекают друг в друга и перекрываются структурой «Интеллектуального облака». В ней размещаются коворкинг, лаборатории, офисы, переговорные. Плюс она включает в себя системы освещения, вентилияции, рекуперации и охлаждения воздуха. Световые проемы обеспечивают необходимую освещенность рабочих пространств.

Перегрев здания уменьшает особое стекло, таким образом, большая остекленная поверхность фасада, не характерная для местного климата может быть использована в этом здании, как символ открытости общественных пространств. Для выработки электроэнергии и тепла в здании будут применены солнечные батареи и тепловые насосы.

Концепция: EDUCATION HUB
Авторы: Паркер Амманн (США), Камиль Цунтаев, Люба Крутенко (Россия)
Тьютор: Наринэ Тютчева, бюро «Рождественка»

В основу проекта положена идея взаимодействия и сотрудничества как главного условия качественного обучения. Три одноэтажных блока (детский (350 м2), офисный (250 м2) и жилой (160 м2) объединены между собой общим четырехуровневым пространством, в котором размещены основные общественные зоны: входной холл, выставочная зона и конференц-зал. Также внутри общественного блока расположены коворкинг и лаборатории, связанные напрямую с конференц-холлом пандусом-библиотекой. Для отделки использованы два типа материалов – для трех одноэтажных корпусов предполагается использовать дагестанский известняк, а для центрального объема – структурное матовое остекление.

Три основных блока имеют простую пространственную структуру и предназначены каждый для своей специфической функции, в то время как центральный блок представляет собой сложную композицию из разноуровневых многофункциональных пространств.Конференц-зал на 150 человек предназначен не только для проведения лекций или публичных мероприятий, cкорее это большая гостиная, где все, кто учится и работает в образовательном центре, могут собираться, чтобы провести время вместе.

Коворкинг представляет собой куб, который подвешен на двух фермах над конференц-залом и в который можно попасть на лифте или по лестнице с любого этажа главного корпуса, или по пандусу-библиотеке из конференц-зала. Таким образом, конференц-зал, библиотека и коворкинг связаны между собой в единое пространство. К основному объему, формирующему это общее пространство, примыкают на разных уровнях маленькие блоки, которые выполняют функции отдельных кабинетов, переговорных и комнат для телефонных разговоров. Это создает необходимую иерархию пространства и при всей его открытости и прозрачности оставляет место для уединения и индивидуальных занятий.
 

Концепция: ПЕРИПОЛИС
Авторы: Ильдар Биганяков (Россия), Хунг Танг Данг (Вьетнам, Великобритания), Камиль Гаджикасумов (Россия), Эльмира Магомедова (Россия, Великобритания)
Тьютор: Ярослав Ковальчук, Архитектурная школа МАРШ

Здание состоит из трех основных пространств, тесно связанных с парком и его окрестностями. Пространство первого этажа разделено на две основные зоны: центр дополнительного образования для школьников и общественное пространство с выставочным залом и кафе. Общественное пространство здания так же выходит за его границы в виде небольших модулей/павильонов, которые могут служить площадками для интернет-сообществ, шахматистов, книжных клубов и т.д. Эти модули создают связь между общественным и не общественным.

Пространство первого и второго этажа спроектировано для наиболее удобного использования здания сотрудниками Peri Innov¬ations, резидентами, пользователями коворкинга.

Пространство на крыше, напоминающее своей морфологией типичный квартал в городе, создано для вдохновения. Оно также содержит в себе часть программы центра, позволяя наибольшему количеству людей пользоваться крышей.

Концепция: ТИНК ТЕНК БАШНЯ
Авторы: Дарья Кириллова , Николай Медведенко (Россия), Биляна Асенова (Болгария), Саша Чабати (Италия)
Тьютор: Ярослав Ковальчук, Архитектурная школа МАРШ

«Идея Тинк Tенк Башни вытекает из специфики контекста и из двухсторонней ориентированности участка. Мы решили создать, основываясь на выводах нашего анализа участка, высокое здание, которое обращено в городской парк, и это становится его наиболее ярким элементом. На противоположной стороне находится двухэтажное здание, которое сливается с окружающим жилым районом и завершает уличный фронт, следуя исторической городской застройке этой области. Между двумя частями здания создается система дворов, которая создает ощущение присутствия в историческом доме Расула Гамзатова».

«Мы предлагаем создать новое общественную площадь перед Тинк Тенк Башней, продолжающей и соединяющей основные оси. Площадь и само здание, носящее открытый характер, будет точкой притяжения и станет важной частью общества. Связь с парком достигается за счет чередования дворов внутри здания и слоев прозрачности. Городской парк проникает в пространство Тинк Тенк Башни и создает ощущение, что это одно единое зеленое пространство».

«Тинк Тенк Башня создает смотровую площадку для жителей города, которая располагается на крыше здания – с видами на горы и море. Наша цель закрыть часть здание, где располагается приватная жилая зона и открыть в сторону здания Расула Гамзатова. Таким образом, мы предлагает стратегию развития данной территории в будущем –  как потенциального музея-дома и создания нового общественного центра для города». 

«Новое общественное пространство создает различную атмосферу внутри здания. Дворы обладают более интимной и домашней атмосферой и служат местом встречи и общения различных посетителей здания. Одновременно с этим внутреннее пространство может раскрываться во дворы, с помощью раскрытия стеклянных перегородок и создавать полуоткрытое пространство для различных мероприятий. Пространство коворкинга открывает вид на город, горы и море».

Концепция: ОРАНЖЕРЕЯ
Авторы: Арсен Ахмедханов, Наталья Бавыкина (Россия), Эдуардо Манчини (Италия), Анастасия Тер-Саакова (Россия)
Тьюторы: Наринэ Тютчева, Петр Попов, бюро «Рождественка»

В основу проекта легла идея оранжереи как высокотехнологичного футляра, внутри которого в бережных и комфортных условиях появляются ростки новой культуры, как растительной, так и интеллектуальной.Само расположение участка диктует решение о создании новой связи парка и жилого квартала. Выбор ширины здания связан с необходимостью создания пешеходных улиц, идущих вдоль границы участка.

Образовательный центр Пери должен стать одной из крупнейших общественных площадок в Махачкале и иметь уникальный образ, выделяющийся из окружающей застройки. При этом форма здания должна быть вписана в застройку, не подавляя ее. Прозрачный, невесомый, ажурный объем должен стать фоном для уже сложившейся застройки и одновременно новым архитектурным акцентом.Современная трактовка древних дагестанских традиций легла в основу формирования внутреннего пространства. Живописное разнообразие, чередование открытых и закрытых, общественных и более приватных пространств сочетаются с четкой и простой системой открытых лестниц, соединяющих последовательно все этажи. Как и в древности, лестницы становятся дополнительным общественным пространством для неформального общения учеников и учителей.

Функционально «Оранжерея» –  здание мега-блок, способное, благодаря своим габаритам и универсальности пространства, предложить городу новый тип образовательного центра и городской достопримечательности. Внутренняя планировка построена на системе мобильных перегородок. Неизменными остаются только вертикальные шахты лестниц, лифтов и инженерных коммуникаций. Ключевым пространством здания становится трансформируемый конференц-зал, оснащенный системой подъемных плунжеров, формирующих различные сценарии использования пространства.

Зал находится на первом этаже, примыкая и к общественной входной зоне и к зоне офиса Пери-инновации. На втором уровне находятся детские студии и коворкинг, имеющие дополнительный вход с улицы благодаря устройству пандусов вдоль здания. На третьем этаже находятся резиденции и лаборатории. Наверху, под стеклянной крышей находятся библиотека и молельная комната.

Внутри будущего здания будет поддерживаться комфортный климат круглый год благодаря системе «двойной фасад», где между слоями остекления организована высокотехнологичная оранжерея для различных растительных культур, выращиваемых по системе гидропоники. Датчики температуры, влажности, освещенности помещения приводят в действие автоматическую систему открывания фасадных фрамуг. Самоочищающиеся стекла внутри и снаружи обеспечивают визуальную связь внутреннего и внешнего пространства.Здание оборудовано полным комплексом специальной противопожарной защиты. В подвале расположен резервуар с водой для полива растений и экстренного пожаротушения.

Концепция: ПЕРИБОКС
Авторы: Дарья Зайцева , Ксения Зверева, Розита Каширцева, Олег Сазонов (Россия)
Тьютор: Хироки Мацуура, бюро MASA (Нидерланды)

Обдумывая, что такое образование будущего, авторы решили обратиться к метафоре сказки. Сказка нацелена на обучение ребенка в семье правилам и цели жизни. В дагестанских сказках героям часто приходится проявлять смекалку, и происходят различные пространственные метаморфозы. Здание трактовано как волшебный ларец, который дарит сказочную атмосферу.

Простая форма прямоугольника, разделенного на три части: общественную, административную и открытый двор. Проект предусматривает защиту от солнца, естественную вентиляцию, использование тепловой трубки, сбор и фильтрацию дождевой воды, использование материалов местного производства.

Концепция:  ЗЕЛЕНЫЙ ПОРТАЛ
Авторы: Дарья Ожиганова (Украина), Дарья Прима (Белоруссия), Марат Невлютов, Руслан Гусейнов (Россия)
Тьюторы: Наринэ Тютчева, Петр Попов, бюро «Рождественка»

«Мы разработали концепцию образовательного центра в соответствии с потребностями функционирования города. Главной идеей проекта является создание портала. Это понятие имеет несколько значений: главный вход в пространство, разрыв в пространстве-времени, связь между временами. Так или иначе портал соединяет разорванные времена и пространства, открывает вход из одного в другое. Портал – связь между парком и городом, публичной и приватной жизнью, старой и новой Махачкалой. Здание нового образовательного центра должно стать соединяющим звеном, шагом в некоторое потенциальное будущее, которое еще не случилось»

Конфигурация здания представляет собой два разнонаправленных блока, связанных переходом. В первом блоке, который обращен к парку, размещены функции конференц-зала, коворкинга, выставочного зала. Во втором блоке – офисы резидентов, детский образовательный центр и
квартиры для гостей. Посетитель из публичного парка попадает сначала в общественное пространство первого блока, далее через выставочный
зал проходит во двор, где обнаружит много зелени и вид на дом Расула Гамзатова.

Двор – особое пространство. Являясь непосредственно продолжением парка, он создает совершенно иное настроение. Из него посетитель может попасть в здание Пери-Инновации и детский образовательный центр. Таким образом, по мере перемещения происходит градация от открытости и публичности к приватности и уединенности.

Современное образование более не является строгой дисциплинарной практикой, осуществляемой в закрытых пространствах классов и аудиторий. Ему свойственны открытость, свобода, игровой и междисциплинарный подход. Поэтому пространство центра не имеет строгой функциональной дифференциации, оно скорее разделено по типу образовательной активности. А так как современное образование стремится заполнить все сферы нашего существования, то оно оказывается не просто фрагментом нашей жизни, но формой «проживания в мире».

Жюри воркшопа-конкурса

Магомедрасул Гитинов, архитектор Начальник Управления архитектуры  и строительства  Махачкалы;
Марина Лошак, директор Государственного музея изобразительных искусств им . Пушкина;
Евгений Асс, архитектор, ректор Московской архитектурной школы «МАРШ» , глава архитектурного бюро «Архитекторы Асс»;
Шарлотта Скене Катлинг (Charlotte Skene Catling), архитектор, глава архитектурного бюро Skene Catling de la Peña, лауреат Национальной Премии Королевского института британских архитекторов (RIBA) 2015 ( Великобритания);
Магдалена Хаггард (Magdalena Haggärde), архитектор, глава архитектурного бюро 70 ° N Arkitekturas (Норвегия);
Дэниэль Берлин (Daniel Berlin), архитектор, архитектурное бюро Snøhetta (Норвегия);
Вито Таддей (Vito Taddei), архитектор, глава бюро «Exclusiva Design» (Италия);
Джон Паддифут (John Puddefoot), директор Международной школы UWC в Дилижане/UWC Dilijan College (Великобритания - Армения);
Патимат Гамзатова, эксперт фонда «ПЕРИ», Член-корреспондент Российской академии художеств;
Наталья Изосимова, Председатель попечительского совета фонда «ПЕРИ»;
Полина Филиппова, Исполнительный директор фонда «ПЕРИ»

«Махачкала – город парадоксов, где в невообразимых сочетаниях встречаются сельский и городской образ жизни, многоэтажная застройка и частный сектор, новые технологии и приверженность традициям. Сейчас город находится в положении догоняющего развития, поэтому претерпевает серьёзные трансформации в очень короткие сроки. Некоторые изменения фундаментальны и затрагивают все стороны жизни горожан, некоторые – почти незаметны, но не менее важны. Одной из принципиальных возможностей для гладкого и
бесконфликтного развития города является образование. Строительство нового образовательного центра «Периметр» – симптоматичное явление для новой Махачкалы», – из предисловия к описанию концепции «Зеленый портал».

О проекте. Воркшоп, проведенный благотворительным фондом «ПЕРИ» Зиявудина Магомедова совместно с МАРШ лаб – Центром архитектурных инициатив и исследовательской лабораторией школы МАРШ с 1 по 10 февраля в Махачкале, заслуживает пристального внимания по нескольким причинам. Во-первых, он дал возможность встретиться, обменяться опытом и интенсивно получить новый в работе над сложной и интересной задачей тридцати молодым архитекторам разных регионов России и стран мира – США, Италии, Вьетнама, Бангладеша, Румынии, Казахстана, Белоруссии, Украины. Их выбрали по конкурсу портфолио из 100 претендентов. По рекомендации экспертов к участию были приглашены также пять архитекторов из Дагестана.

Во-вторых, в форме воркшопа впервые, наверное, в практике современной российской архитектуры был проведен конкурс с серьезной перспективой реализации проекта-победителя. Предмет проектирования – «Культурно-образовательный центр «Периметр» для уже существующих и новых программ Фонда «ПЕРИ» в сфере инновационного образования и бизнеса, содействующих самореализации талантливой молодежи Дагестана. При этом у «ПЕРИ», как у заказчика, было четкое представление о том, что это должно быть современное, знаковое, мотивирующее к градостроительным преобразованиям здание, и достаточно смелости, чтобы по предложению МАРШ лаб доверить разработку концепции молодежного центра молодым авторам в экспериментальном, но таком близком теме проектирования образовательном формате.

В-третьих, в Махачкале ничего подобного еще не происходило. Основанный в XIX веке, сейчас город, раскинувшийся между предгорьями Кавказа и Каспийским морем, интенсивно, но точечно и полифонично застраивается. Там есть интересные исторические памятники, однако выдающихся произведений современной архитектуры пока не наблюдается. Проектирование такого значимого общественного объекта, как культурно-образовательный центр, быстро стало резонансным явлением. Особую важность имела публичность процесса.

Два этапа воркшопа – исследовательский и проектный – завершались открытыми презентациями результатов. «Общественные слушания», как их назвали организаторы, собирали полные залы неравнодушных горожан. О том, какое это достижение, позволяет судить комментарий Патимат Гамзатовой, Члена-корреспондента Российской академии художеств, дочери писателя Расула Гамзатова и члена жюри воркшопа: «Махачкала, по сути, – это одна большая стройплощадка. Проекты одобряются или нет в архитектурных инстанциях, но никакого обсуждения никогда не происходит. Сам его факт имеет огромное значение. И то, что в этом международном воркшопе поучаствовали пять дагестанских архитекторов – уже большое дело. Это явление всколыхнуло общественность, и все с огромной надеждой смотрят на возможность нового проектирования в Дагестане».

Первые три дня из десяти участники погружались в контекст и проблематику проекта: изучали развитие и современное устройство образования,  архитектуру и градостроительную структуру Махачкалы, городские сообщества в их связи с традициями ислама. Результаты исследований легли в основу дальнейшей работы над концепциями. О том, как был понят «гений места», мы побеседовали с научным руководителем и тьютором воркшопа – Ярославом Ковальчуком.

В интервью Archi.ru, предваряющем воркшоп, Вы говорили о том, что на Северный Кавказ с его древней специфической культурой нельзя механически переносить стандартные схемы, которые работают в Москве и других городах Европы. Вы намеревались проанализировать ситуацию и понять, какое пространство нужно именно дагестанской молодежи. Что же оказалось правильным для Махачкалы?

В исследовательской части я курировал направление «Городские сообщества». Еще до прибытия на место мы изучили исторические и аналитические обзоры. К счастью, о Северном Кавказе, Дагестане и Махачкале написано немало. Очень полезными, например, оказались работы урбаниста Егора Коробейникова и социолога Екатерины Капустиной. В самом городе, в основном в центре, в окрестностях будущего «Периметра», нам удалось провести небольшое «полевое исследование». Мы разговаривали с экспертами из разных гуманитарных областей – культурологами, географами, историками, антропологами, художниками, деятелями образования, в частности, с деканом архитектурного факультета махачкалинского Технического университета.

Много всего нам рассказала Зарема Дадаева, директор музея города. Поразило, что этот небольшой музей по содержательности не уступает Музею Москвы. В итоге мы пришли к довольно неожиданным для меня выводам: Махачкала оказалась современным, вполне светским городом. В середине XX века он был очень уютным, зеленым, и здесь бесконфликтно уживалось множество национальностей. В 1990-х прибыло много переселенцев из сельской местности, а интеллигенция стала интенсивно уезжать в Москву и другие города. Возник дисбаланс между истончившейся городской культурой и новыми сообществами. Горожане в первом поколении привыкли к совсем другой жизни. Процесс их адаптации длительный и болезненный, но через него проходили многие города мира. Так было в Англии на рубеже XVIII-XIX веков, так сейчас происходит в Китае. С другой стороны, новые горожане открыты для всего нового. Дети, молодежь быстро впитывают исламские городские традиции, которые отличаются от сельских.

Означает ли это, что новые горожане, в недавнем прошлом сельские жители, готовы принять самую авангардную, современную архитектуру?

В Махачкале уже сложился своеобразный градостроительный калейдоскоп, и здесь можно строить самые разные здания, но они должны иметь  высокое художественное качество. Этому городу нужна современная архитектура, а еще больше, по моему мнению, –  современный урбанистический и ландшафтный дизайн. Градостроительный бум сильно разрушил среду, и старожилы переживают, что старый, уютный, человечный город исчез. Чтобы вернуть утраченную атмосферу, здесь нужно много работать над улицами, парками и другими пространствами между зданиями.

Тем не менее, задачей воркшопа было проектирование здания, как сказано в условиях, «современного здания с отсылкой к традициям». Предъявлялись ли к его архитектуре, к внутренним помещениям, какие-то специфические требования, связанные, например, с особенностями образа жизни?

В целом мы проектировали современное образовательное здание, важно, что оно должно стать символом современного образования и современной архитектуры в Махачкале. В начале я волновался, что нам придется проектировать что-то специфическое мусульманское, но оказалось, что нужно сделать интересное и удобное сооружение. При этом религия – важная часть жизни дагестанской молодежи, но мужчины и женщины получают образование и работают наравне, в одних пространствах. Девушки могут работать в офисе и ходить в платках, но так же, как их коллеги, молодые люди, они владеют компьютерными программами и занимаются инновационными разработками. Это открытое, восприимчивое к новым идеям и технологиям общество. Мы могли наблюдать это в коворкинге «ПЕРИ-Инновации». В его команде много людей, приехавших из аулов, но их профессионализм  убеждает в том, что в Махачкале могут развиваться любые просветительские и образовательные проекты, типа «Стрелки» или МАРШ. Там еще стоит вопрос безопасности, редко, но происходят теракты, и при проектировании «Периметра» об этом нужно было подумать. Главный же местный фактор, который влияет на архитектуру – климат. В Махачкале нередко бывают такие ветра, что на них, образно говоря, можно лежать, и случаются ураганы, срывающие крыши. Летом очень жарко, а зимой резкие перепады температуры, от минус 20 С до плюс 5 С.  С этой точки зрения было особенно важно обратиться к опыту традиционной архитектуры. К локальным материалам – распространенным здесь разновидностям Дербентского камня. К планировочным решениям с внутренними двориками, защищающими от жары и ветра. Во всех проектах участников эти и другие традиции получили очень интересную интерпретацию.

Перед архитекторами также стояла задача создать пространство для новых принципов образования. Как были сформулировали эти принципы, и как они проявились в проектах?

Мы исходили из того, что новые знания человек получает не от учителя к ученику, а в основном в процессе общения на равных. Тьютор, у которого больше опыта, не навязывает его директивно, он рассказывает человеку, какие у него есть варианты, куда он может двигаться. «Периметр» объединит под одной крышей школьников, студентов, молодых предпринимателей, и им нужны центры общения, взаимообмена. Вся структура здания должна быть построена на балансе закрытых помещений, классов и лабораторий, и открытых, общественных пространств разного масштаба, простых и сложных.

Как вы распределяли участников по проектным группам?

Во-первых, мы старались сформировать интернациональные команды. Во-вторых, изучив портфолио, стремились, к тому, чтобы в них оказались специалисты с разными навыками и компетенциями. Кто-то, к примеру, круто «рендерит», кто-то рисует, а у кого-то сильные аналитические тексты. Также принимали во внимание пожелания самих участников. Например, студенты МАРШ, которых мы разделили по разным командам, захотели работать вместе, и пришлось немного скорректировать состав групп. В результате все остались довольны, и получились хорошие сильные проекты. Многие члены жюри потом написали, что удивлены их уровнем и качеством проработки. 

Восемь команд под началом тьюторов – архитекторов Хироки Мацуры, Ярослава Ковальчука, Наринэ Тютчевой и Петра Попова – через семь дней представили концепции, каждая из которых, по словам организаторов воркшопа, достойна реализации. О том, кто победил, и что предлагали участники читайте здесь.

Фотографии предоставлены пресс-службами МАРШ лаб и Фонда «ПЕРИ»

Официальный сайт Фонда ПЕРИ: http://peri-foundation.com/