Квартал бывших Средних торговых рядов располагается между улицей Ильинка, Хрустальным переулком и Варваркой, а западной частью выходит на Красную площадь. Общая площадь участка составляет 17 308 кв.м. Проект Музеев Кремля включает в себя да корпуса: первый — это построенный в 1893 году архитектором Р.М. Клейном исторический корпус рядов, располагающийся по красным линиям участка и являющийся объектом культурного наследия федерального значения. Второй корпус — проектируемое 4-этажное здание, надземная часть которого повторяет контуры утраченных внутренних корпусов торговых рядов. Таким образом, корпус Б расположен в замкнутом дворе и отделен кольцевым проездом.

Как пояснил руководитель авторского коллектива Юрий Григорян, бюро приступило к этой работе по следам «Моспроекта-2», который выполнял предыдущую концепцию. «Подвал на сегодняшний момент уже выполнен, в нем осталась парковка, также мы разместили в нем хранение музея».
Юрий Григорян пояснил, почему музей сразу отказался от реставрационного воссоздания четырех утраченных корпусов, и в проекте они объединены в единый объем. «Мы не делаем того, чего делать нельзя, но если уж строить новое здание, то делать его максимально удобным для музея», — отметил архитектор. Торговые ряды, по его словам, имели мелкое «зерно», т.е. множество маленьких торговых помещений, из которых мог бы сложиться бесконечно длинный маршрут, в котором отсутствовали большие публичные пространства. Для музея же было принципиальным создать, во-первых, один экспозиционный уровень, а, во-вторых, получить большие пространства для посетителей и зоны распределения потоков.

«В целом мы трактуем этот проект как интерьерный, снаружи его не видно, и не должно быть видно», — отметил Григорян. Корпус Б имеет верхний свет — на его 4 этаже располагаются реставрационные мастерские. Кровля частично имеет плоские зоны с фонарями, а также скатные участки над сводами залов. Плоская часть облицована керамической плиткой, скатная — фальцованной сталью с полимерным покрытием. Юрий Григорян подчеркнул, что все высотные отметки остаются прежними.
С историческим корпусом новое здание будет связано подземным переходом и четырьмя надземными, на уровне 3 и 4 этажей. Основной вход спроектирован через арку с Красной площади на уровень 1 этажа. Посетители попадают в двуцветное пространство, спускаются вниз в гардеробы, а потом поднимаются на выставочный уровень. Гранитная брусчатка будет «стекать» с мостовой, плавно переходя на уровень цоколя с гардеробами, кассами и фойе.

В музее есть главное выставочные пространство — зал постоянной экспозиции с пролетом 36 метров. Часть экспонатов предлагается выставить под открытым небом в специальных нишах фасада нового корпуса. Концепция экспозиции выполняется архитектором Микеле де Лукки. Также «Меганом» работает в этом проекте в консорциуме с бюро Nowadays.
Главным вопросом совета к проекту стала жизнь замкнутого пространства квартала вокруг музея. «Мы надеемся, что внутрь арки будут пропускать без билета, но это в большей степени зависит от управления этим зданием. Хотелось бы, чтобы это была городская улица», — сказал Юрий Григорян. Архитектор подчеркнул, что во внешнем кольце — т.е. в историческом корпусе, на первом этаже находятся все публичные функции музея — экспозиции там нет. Здесь будет детский центр, магазины, ресторан и проч. «Наша задача была сделать все эти магазины проходными, чтобы через них можно было бы пройти во внутренний двор», — сказал Григорян.

Кроме того, музей готов выставить открытое хранение вдоль первого этажа корпуса Б, либо за стеклом внутри. Но в целом внутреннее пространство музея остается контрастным по сравнению с активностью Красной площадью и рассматривается авторами скорее не как торговая улица, а место для неторопливой проулки или экскурсии.

«Очень хорошая работа, поддержанная всеми членами совета — резюмировал диспут председатель архсовета Сергей Кузнецов. — Я рад, что проект с такой сложной судьбой, наконец, обрел понятную структуру. Крайне важной идеей стала открытость музея городу, при том, что, с другой стороны, здесь есть контраст оживленного пространства Красной площади и более камерного пространства внутри квартала. Все это является хорошей комбинацией свойств и качеством этого проекта, которое внушает надежду, что место, долгое время пребывавшее в строительных лесах, наконец-то, будет успешно реализовано».
Кузнецов добавил, что в настоящее время проект находится в экспертизе. По словам Юрия Григоряна, финансирование запланировано на следующий год. Строительство по приблизительным оценкам может занять около двух лет.

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Александр Пономарев, известный художник и путешественник, кавалер французского ордена «За заслуги в области искусства и литературы», неоднократно бывал на шестом континенте в составе разных экспедиций, в том числе — на украинской полярной станции «Академик Вернадский». В 2012 году в соавторстве с архитекторами Алексеем Козырем и Ильей Бабаком показал на 13-й архитектурной биеннале в Венеции в рамках национальной экспозиции Украины проекты трансформирующихся кораблей-музеев, вдохновленных феноменами плавучих льдин-миражей (см. публикацию Архплатформы «Музей как мираж»).

А через два года, вместе с молодым британским искусствоведом и философом Надимом Самманом, сделал в Венеции целый павильон Антарктиды, правда, не в Джардини, а в рамках параллельной программы – в выставочном пространстве Fondaco Marcello на Гранд-канале. По мнению кураторов этого фантастического проекта, Антарктида, вообще-то, достойна не только представительства в Венеции, но и собственной биеннале. Ничья земля, свободная от геополитических притязаний, край света, испытывающий на прочность тела и души, последний ресурсный резерв планеты. «Что же найдут там художники? Возможно, нечто возвышенное», – спрашивает и предполагает Надим Самман во вступительной статье к каталогу «Антарктопии» (каталог, кстати, спасибо — художнику Алене Ивановой-Йохансон, —  настоящее произведение полиграфического искусства).

Возможно, мечта о биеннале на самом холодном юге Земли когда-нибудь, хоть раз, осуществится, и  сотня художников отправится туда на двух ледоколах, художники встретятся с работающими на исследовательских станциях учеными, и в результате научно-творческого обмена родится какое-то новое, спасительное знание о Земле, человечестве и его будущем. Пока же проект «Антарктопия», в согласии с интернациональной концепцией самой Антарктиды, дал ведущим архитекторам и художникам из разных стран, возможность дистанционного концептуального высказывания. Созданные объекты распределились на разных отметках шкалы между «артом» и «практичной архитектурой».

Возможность пофилософствовать и свободно пофантазировать нечасто выпадает архитекторам в наши дни. Неудивительно, что крепкие российские практики, выросшие из «бумажников» 1980-х – Юрий Аввакумов, Александр Бродский, Тотан Кузембаев –  выступили в «Антарктопии» ностальгически –  скорее как художники. Аввакумов выставил объект «Полярная ось», который они с Михаилом Беловым создали в 1987 году.

Авторское описание к скульптуре можно читать как предисловие ко всей выставке: «Три креста-лестницы, заключенные между двумя зеркалами (круглым и квадратным), формируют бесконечную воображаемую ось, проходящую через разные миры. Посвящается всем тем, кто, стремясь к идеальному, постигал реальность».

Бродский увидел в «ледяной бездонности» Антарктиды идеальное место для игры в шахматы и нарисовал характерный маленький сарайчик, светящийся в синей мгле.

По идее Тотана Кузембаева, павильон Антарктиды в Венеции мог бы стать напоминанием о грядущих климатических и экологических изменениях. Из вод лагуны на высоту 58, 3 метра возносится «лес» антенн: когда все льды Антарктиды растают, именно на этот уровень поднимется мировой океан.

Ближе к «арт-полюсу» изысканий участников «Антарктопии» находится «Колокол» Юрия Григоряна («Проект Меганом»). Конусовидный объект, вросший в лед, может служить убежищем во время снежных бурь, в то же время его пространство усиливает природные звуки Антарктиды и «содействует открытию бесконечно новых сочетаний и композиций».

Покрытый ледяным панцирем искусственный плавающий остров, придуманный Сергеем Скуратовым, поначалу кажется конкретным архитектурным объектом. Понятная органическая форма, точно указаны ее высота и диаметр, детально описаны стены бухты, врезанной в тело острова,  но далее в описании автор настаивает на том, что главная функция его творения метафорическая: «Что это – искусственный остров, центр исследований Антарктиды, развлекательный туристический лайнер нового поколения, плавающая тюрьма для опасных преступников, военная база страны-агрессора или новая штаб-квартира ООН, курсирующая вокруг ледяного континента, – вне предмета художественного высказывания. Это лишь образ и форма жизни в фантастическом, почти инопланетном мире Антарктиды здесь, на Земле. Это еще одна попытка взаимодействия».  

Абсолютно «своим» в фантастическом белом мире кажется сооружение, разработанное учениками Захи Хадид, и видно, что под ее чутким руководством. Трансформирующийся антарктический научно-исследовательский центр стыкуется со льдами как естественное продолжение их рельефа. Его архитектура не просто текуча и биоморфна – она должна адаптироваться к изменчивым, экстремальным условиям по природным моделям. При этом у объекта сложная функциональная программа – это и научная база, и курорт, и место проведения конференций, и выставочное пространство. 

У антрактической природы учатся проектированию и российские архитекторы Алексей Козырь и Илья Бабак. Их оранжерея «Мак полярный» предназначена для наблюдений за растениями, выживающими в низких температурах, для ботанических и медицинских опытов. На первый взгляд, план здания похож на снежинку, но на самом деле, он воспроизводит структуру сердцевины «мака полярного». Всеми лепестками этот цветок может отклониться, чтобы поймать максимум солнца. Подобным образом ведут себя и «отростки» станции, точнее, установленные на них сенсорные солнечные батареи.

Лиза Винтова подумала о психологическом состоянии людей, живущих и работающих в Антарктиде. Ее ландшафтный объект «Земные привязки» – декорации изо льда, вызывающие ассоциации с привычным, родным миром, воссоздающие знакомые «культурные коды». Их созерцание могло бы стать профилактикой депрессии от длительного пребывания в монохромной, практически беспредметной среде. Важную роль при этом играет меняющаяся подсветка – она восполняет дефицит сочных цветов.

Принял в проекте участие и Хью Бротон, один из ведущих мировых проектировщиков научно-исследовательских объектов в полярных регионах. В 2005 году его мастерская выиграла международный конкурс на проектирование британской научно-исследовательской станции «Хэлли VI» в Антарктике. Первая, полностью перемещаемая исследовательская база в мире, «воплощение шагающих городов Аркигрэма», создавалась с учетом минимального вмешательства в местные экосистемы. Она должна была стать безупречно работающим «механизмом для проживания» в условиях пятидесятиградусного мороза и ветра скоростью 150 км/час. И не на последнем месте стоял вопрос личного комфорта тех, кому предстояла длительная жизнь в «морозильнике».

«Проектирование начинается с простых вопросов: как вы просыпаетесь? Что вы чувствуете под ногами, когда вы встаете с постели? Какого цвета ваша комната? Как защитить индивидуальность при сохранении общности?», –  поясняет автор. Дизайн интерьера всеми средствами – цветами, материалами, конструкциями мебели, был призван противостоять психологическим лишениям, которые может испытывать человек в ледяной пустыне.

Не стала дожидаться антарктической биеннале, а уже сейчас, согласно предсказанию Надима Саммана, интерпретировала край земли как «нечто возвышенное» базирующаяся в Вене международная проектно-исследовательская группа VMA (Veech Media  Architecture). Специализируясь на областях, выходящих за пределы традиционной архитектуры, ее участники рассматривали Антарктиду как последний бастион рая на земле –  «свободный от территориального собственничества, жадности и вечного стремления к доминированию», как место, которое «имеет все шансы стать катализатором для нового цивилизованного будущего».

На территории Антарктиды, по мнению исследователей из VMA, любые привычные строительные модели проигрышны. Вместо них предлагается концепция «Мигрирующие города» –  легкие парящие конструкции, без фундаментов и закрепленных сетевых систем. В последних они не нуждаются, так как получают энергию с космических станций и не зависят от потребления ископаемых видов топлива. «Архитектурные дирижабли» могут свободно автономно парить или, подобно пингвинам, сбиваться в «стаи»-сообщества.

В экспозиции МАММ произведения участников «Антарктопии» выставлены практически таким же образом, как в венецианском зале год назад: в витринах, установленных на дорожных, мобильных кофрах, похожих на те, в которых перевозится экспедиционное оборудование. Рядом –  вертикальные щиты с эскизами и пояснениями. Однако московская экспозиция дополнила проект исторической частью – редкими фотографиями, повествующими об освоении Антарктиды, снимками научных станций, ледоколов, пейзажных феноменов, картинами работы и отдыха полярников. Выставка работает до 6 сентября. Если еще не были, поторопитесь!

Официальный сайт: http://mamm-mdf.ru/exhibitions/antarctica/

Тема встречи - «Авторская архитектура кварталов: градостроительный и потребительский аспекты». В центре внимания оказался проект, уже отмеченный крупными профессиональными премиями (в том числе «Жилой комплекс года», Urban Awards, 2011) и признанный одним из самых значимых событий последнего времени в российской архитектуре. Напомним, почему «Садовые кварталы» достойны неоднократного и самого пристального рассмотрения. 

Участок, где в три очереди ведется строительство четырех элитных кварталов, имеет крайне удачное расположение: в двух шагах от метро Фрунзенская, в самом сердце района Хамовники – рядом с парком им. Мандельштама, между улицами Усачева, Ефремова и 3-ей Фрунзенской.

Раньше на этом месте был завод «Каучук». Компания Уникор, собственник предприятия, вывела его в одну из периферийных промзон и занялась рекультивацией бывшей территории завода для возведения жилого комплекса. «Чистое поле» площадью 11 га посреди исторической застройки в престижной, экологически благополучной зоне столицы –  просто «Платиновая миля», идеальная ситуация для элитного строительства. Впрочем, девелопер мог выбрать самые разные сценарии ее развития. Компания Уникор пошла по достаточно сложному пути. Было решено строить не просто элитный микрорайон, а «город в городе», «город-сад» – провести экореконструкцию с обновлением грунта, спрятать все транспортные коммуникации и паркинги под землю, освободив тем самым кварталы от машин, разбить площади и бульвары, обустроить в центральной части пруд с набережными, создать инфраструктуру, включающую школы и детские сады, помещения для кружков и занятий спортом, магазины, кафе, рестораны и прочее. Были также выделены зоны деловой активности с бизнес-центром.

Важно, что при всем этом ставку сделали на актуальную авторскую архитектуру и именно российскую, хотя к такому решению пришли не сразу. По словам Аркадия Воловника, вице-президента по развитию девелоперских проектов УК Уникор, тендер, проведенный среди западных бюро, выявил, что зарубежные мастера «не готовы работать в российских условиях и не знают запросы наших людей». Единственный иностранец, привлеченный в итоге к работе, - Хосе Асебильо, главный архитектор Барселоны. Он выступил консультантом по структуре кварталов. В качестве генерального проектировщика была выбрана компания «Сергей Скуратов Architects». Наряду с ней различные объекты в проекте выполняют ТПО «Резерв», SPEECH Чобан&Кузнецов, «Проект Меганом», «А-Б», бюро «Остоженка», «Бюро 500».

Зачем нужно было приглашать столько именитых мастеров в один проект? Как им работается вместе? Повысил ли этот ход коммерческую эффективность? Стоило ли вообще придумывать для жилого комплекса такую сложную и недешевую структуру? Как этот микрогород будет взаимодействовать с макрогородом? И, наконец, станут ли «Садовые кварталы» образцом для подражания? Сегодня, когда возведены каркасы зданий первой очереди (2010-2013 гг.), и в них распродано более половины квартир, создатели микрорайона решили, что уже могут ответить на эти вопросы, и встретились с журналистами за «круглым столом» в бизнес-центре «Арбат», расположенном в Хамовниках по соседству со стройплощадкой.

Во избежание монотонности и пестроты. Объемно-пространственная концепция «Садовых кварталов»  закладывалась еще до того, как было принято решение привлечь несколько бюро. Четкая композиция с парком и прудом в центре стала основой для формирования кварталов как единого организма. Идея «распределить» объекты между авторами, объяснил Аркадий Воловник, возникла из желания избежать монотонности застройки: «Мы привлекли семь мастерских, чтобы на одной территории были разные дома. Москва ведь вся разная, и «эклектичный» подход органичен для ее градостроительной традиции. При этом все авторы придерживались дизайн-кода, заданного главным архитектором, что собирает их работы в одно целое».

Код, разработанный мастерской Сергея Скуратова для «Садовых кварталов», включает единый высотный регламент, использование в зданиях однотипных элементов (например, везде есть входные атриумы в два света) и материалов, среди которых ведущая роль отведена кирпичу. «Это не самый модный сейчас материал, но он как нельзя лучше соответствует «днк» места и придает в целом модернистскому архитектурному решению достаточную долю консерватизма, - отметил Сергей Скуратов, собственноручно выбиравший качественные кирпичи на фабриках в Голландии. Опытный мастер признался также, что «Садовые кварталы» - самый сложный в его практике проект: «Строительство отдельных домов – дело уже привычное, а  трехуровневая подземная структура, объединяющая постройки, возводимые в три очереди, – новое, сложное. За время проектирования три раза менялись пожарные нормы, и приходилось все переделывать. Здесь на одной территории сосредоточено множество функций жизни человека. Увязать все это вместе непросто».

Поэтому главный архитектор, как он сам говорит, рад, что не приходится все делать одному. В команду были приглашены его коллеги по цеху, отношения между которыми основаны на дружбе и профессиональном уважении. Все работают в одном жанре – умной, интеллектуальной архитектуры и способны вести диалог, что для достижения гармоничного результата, пожалуй, важнее всего. Представители трех бюро, работающих вместе с Сергеем Скуратовым над зданиями первой очереди, говорили об уникальном опыте, который они получают, участвуя в этой истории. Иван Щепетков из «Бюро 500» рассказал, что свою задачу он и его коллеги видели в том, чтобы встроить доверенные им два дома  в общую картину, как детали в пазл - «не выпасть и не притянуть лишнего внимания». Сергей Никольский из «А – Б» выразил благодарность за то, что им, напротив, дали выйти за ограничительные рамки и сделать одно, но едва ли не самое заметное здание, выделяющееся на общем фоне каплевидной формой и сплошным остеклением. Юрий Григорян (у «Проекта Меганом» в проекте три  жилых дома с фактурными «сетчатыми» фасадами) вспомнил о своем первом сотрудничестве с Сергеем Скуратовым на Остоженке, когда они строили жилые дома на соседних участках. Еще тогда (конец 1990-х-начало «нулевых»), их коллега, архитектор Сергей Гришин убедил девелопера в необходимости отдать объекты нескольким архитекторам, чтобы поддержать разнообразие исторической застройки.

Посторонним вход разрешен. Феномен Остоженки во время обсуждения вспоминали неоднократно, и не со знаком «плюс». Большинство зданий «Золотой мили», примечательных с архитектурной точки зрения, имеют закрытую территорию. Остоженка превратилась в «каменный мешок», выключенный из жизни города - одни машины, охранники, а красоты архитектуры совсем не видно, хотя, как сказал Скуратов, в новостройки закладывались общественные функции, но они оказались невостребованными. Участвующий в круглом столе историк и критик архитектуры Николай Малинин высказал опасение, не разделят ли «Садовые кварталы» участь Остоженки (не исказит ли и этот прекрасный замысел привычка состоятельных собственников всеми способами отгораживать свое пространство от постронних)? «Репрезентация проекта радует. Это, действительно, музей современной архитектуры, где каждое здание – своего рода шедевр. Но важны не отдельные здания, а пространство между ними. Когда все зеленое - очень красиво, а как это будет выглядеть зимой, которая у нас полгода? Чтобы делать вывод, удался ли эксперимент, нужно понаблюдать за жизнью проекта лет 10-20», - рассуждал он.

Аркадий Воловник от лица компании-девелопера заверил, что в проекте соблюден баланс приватного и публичного пространств. Последнее составляет около 6 га (из общих 11). Нельзя будет закрыть доступ к центру микрорайона, к пруду, который запроектирован так, чтобы промерзать зимой до основания и функционировать как общественный каток. В кварталах с их значительной площадью озеленения должно быть достаточно места для прогулок и отдыха для горожан. Пространство микрорайона задумывалось как открытое, демократичное, активно взаимодействующее с городом и претендующее на роль нового центра притяжения. Проектом также предусмотрена модернизация транспортной структуры всего района. Словом, Хамовники от появления «Садовых кварталов» только выиграют.

Клиент созрел. Вкладываясь в разработку комфортной среды обитания, инвесторы рассчитывали на новый тип потребителя. По мнению Дмитрия Кузнецова, руководителя Департамента продаж элитной недвижимости Est-a-Tet, сегодня покупателей квартир интересует не только высота потолков и планировка, как это было несколько лет назад, но и концепция застройки, инфраструктура, экология, безопасность». Обустройство пруда и продуманного ландшафтного дизайна, максимально приближенного к естественной природе, – это тоже выгодные инвестиции. В Лондоне или Нью-Йорке, по наблюдению Сергея Скуратова, люди за виды на воду и парки готовы жертвовать качеством архитектуры, а здесь ничем жертвовать не надо.

Инвесторы убеждены в том, что в нашей стране созрел класс потребителей, понимающих современную архитектуру. По крайней мере, в той ее, не лишенной достаточной доли консерватизма, как говорилось выше, версии, которую предлагают «Садовые кварталы». Насколько потенциальным покупателям квартир важны имена мастеров, и знают ли они их вообще? Эти темы в ходе круглого стола, на наш взгляд, остались не раскрытыми. Предположим, что пока на потребителя больше воздействует само понятие «авторская архитектура», подразумевающее эксклюзивность, качество и ответственность за все это некого авторитетного специалиста, а в данном случае не одного, а нескольких.

Тенденция vs единичный случай. Последуют ли за «Садовыми кварталами» аналогичные проекты жилья, или микрорайон в Хамовниках останется историей, не имеющей прецедентов, хотя бы в силу дефицита земли в престижных районах города? Аркадий Воловник заметил, что в том же ЦАО имеются промышленные территории, пригодные для редевелопмента, но вот есть ли у их собственников или арендаторов аналогичные возможности и планы, как у Уникора, он не знает. Что касается звездных архитектурных альянсов, достаточно распространенных на Западе, в России их эффективность испытывается сейчас и на более масштабном, чем жилищное строительство, уровне - в проектировании иннограда Сколково, где ведущие российские архитекторы трудятся наряду с западными «звездами». Для возникновения других мощных «коллабораций» пока никаких противопоказаний нет, но и благоприятной ситуации на горизонте пока тоже не видно, по крайней мере в ближайшем будущем. Возможно, такой потенциал есть у территории ЗИЛа, судьба которой сейчас решается.

«Садовые кварталы»  в цифрах: 

Первая очередь проекта: 2010-2013 гг., вторая очередь - 2012-2014 гг., третья очередь - 2014-2017гг.

Площадь участка: 11, 08 га.

Площадь застройки: 450 тыс. кв.м.

Жилая часть - 177 тыс. кв.м.

Количество жилых зданий - 34 (4-14 этажей)

Мастерская Сергея Скуратова проектирует 24 дома, «Проект Меганом» - 3, ТПО «Резерв» - 2, «А-Б Студия» - 1, «Остоженка» - 3, SPEECH - 1, «Бюро: 500» - 2.

Площадь квартир  -  60 кв.м - 600 кв.м.

Высота потолков - 3,8-4,1 м.
 

Официальный сайт проекта: sadkvartal.ru

В недавно открывшемся при музее книжном магазине появилась монография «Алексей Щусев». Новые штрихи к портрету видного русского и советского зодчего, создателя Музея архитектуры, проектировщика гостиницы «Москва», Казанского вокзала, станции метро «Комсомольская», добавляют воспоминания его брата Павла, известного инженера. Сквозь разностороннее творчество Щусева, автора не только Мавзолея В.И. Ленина, но и храма в Марфо-Мариинской обители, в книге проступает дух противоречивых 1920-40-х годов. Среди иллюстраций - проектная графика, ранее не публиковавшаяся.

 В  субботу, 10 декабря, с лекцией «Эволюция глобальных городов» выступит Эдвард Блейкли, профессор городской политики и председатель Центра по изучению американской политики при Сиднейском университете. Блейкли специализируется на проблемах ликвидации последствий катастроф, городского планирования и устойчивого урбанистического развития. Он занимался восстановлением Нового Орлеана после урагана «Катрина», возглавлял экспертный совет по разработке плана застройки австралийского Сиднея. 

 Флигель «Руина», 18:00

13 декабря в рамках цикла лекций Credo о своих творческих принципах расскажет архитектор Юрий Григорян, руководитель «Проекта Меганом». Это бюро делает интеллигентную, качественную архитектуру, всегда стремящуюся стать естественным продолжением ландшафта. Несмотря на общественное признание, привлекать много внимания к своей деятельности в бюро не любят, поэтому встреча с Григоряном – уникальная возможность узнать о работе одной из лучших московских мастерских. «Руина», 19:00

15 декабря  в «Аптекарском приказе» открывается выставка Габриэле Базилико «Москва Вертикальная». Итальянский фотограф поднимался на сталинские высотки и фиксировал с их вершин перемены, произошедшие с городом. Снимки обнаруживают «пустоты» промышленных зон и деформации исторической застройки, появление новых архитектурных доминант, выросших  уже вне градостроительной традиции. «Семь сестер» были частью системы, концепции «города-сада». Проект не без ностальгии показывает, как размыло стройную градостроительную идею хаотическое разрастание столицы.  До 5.02.12

С 21 декабря в «Анфиладе» -  большая экспозиция, приуроченная к 120-летию со дня рождения Бориса Иофана (1891-1976). Название выставки «Архитектор власти» напоминает о главном проекте зодчего – грандиозном Дворце Советов. К юбилею мастера была отреставрирована одна из самых больших графических работ с изображением этого колоссального здания, определившего структуру столицы с ее семью высотками, но так и не построенного. Войдут в экспозицию графика, фотографии, макеты, посвященные и другим важным объектам зодчего. Среди них – «Дом на набережной», санаторий «Барвиха», первый проект МГУ, павильоны СССР 1937 и 1939 года на международных выставках.  До 26.02.2012

Освещая результаты конкурса, учрежденного Фондом «Русский Авангард» с целью поддержки молодых архитекторов, мы обещали подробнее представить работы финалистов и узнать мнения экспертов, которые их анализировали. Все четыре проекта были опубликованы в разделе «Концепты». Здесь еще раз напомним, что участникам финала – Андрею Воронову, Никите Богачкину, Даниру Сафиуллину и Игорю Чиркину – было дано задание интегрировать кампус Университета МИСиС в жилой квартал Новых Черемушек. За комментариями мы обратились к Юрию Григоряну, возглавившему в этом году жюри конкурса, и Никите Токареву, который рассматривал проекты дистанционно. Расспросили, что они думают о самом соревновании, теме финала, и о том, почему работы молодых авторов, как выяснилось при объявлении результата, не показались экспертам убедительными. Надеемся, что потенциальные участники будущих творческих конкурсов извлекут из отзывов двух практиков, имеющих преподавательский опыт (и Юрий, и Никита сотрудничают с Институтом «Стрелка»), полезные выводы.

 Архитектор Юрий Григорян, руководитель бюро «Проект Меганом», председатель жюри конкурса «Премия Авангард – 2011»:

«Все проекты были по-своему интересны, но ни один из них не представил  автора, у которого есть самостоятельный взгляд на проблемы архитектуры. Участок, где предлагалось построить кампус, - сформировавшийся жилой квартал, сложная среда с разновременными постройками. В этом-то и была острота проблемы. Мы ждали простого, внятного объяснения, как здесь можно расположить университетский кампус. И не получили его. Конкурсанты подошли к заданию формально – начали проектировать, как будто на пустом месте. Во всех проектах авторы предлагали отдать под нужды кампуса практически все пространство квартала, то есть куда-то выселить 90%  его жителей, снести большинство существующих зданий, а на их месте построить новые, причем в некоторых случаях похожие на старые. Но по Москве нельзя «проскакать с шашкой наголо», и финалистам следовало учесть это. Они же представили бумажную архитектуру, идущую от головы, а не от места.

 Жюри ожидало, что молодежь будет думать, а не громоздить квадратные метры. Участники, например, могли бы использовать минимум квартала – ведь современная архитектура способна быть очень плотной, но при этом гибкой. Я бы лично в первую очередь подумал о пространственной концентрации. Кто-то мог бы решить задачу и радикальным способом  -  пойти поперек программы,  попытаться убедить жюри, что такой большой кампус в этом месте строить нельзя, предложить другую территорию. Возможно, этот человек проиграл бы, но он бы привлек внимание профессионалов смелостью, наличием собственной позиции, показал бы, что архитектор -  не обслуга.

Именно личной позиции не хватило в этих работах, а иметь ее – очень важно, важнее, чем участвовать в подобных конкурсах. Начинающим архитекторам я бы рекомендовал учиться видеть, пытаться понимать, дерзать и вырабатывать свой авторский почерк, не пользоваться заемным «журнальным» языком. Полезно быть критически настроенным к себе. Необходимо также владеть искусством презентации. В каждом проекте должна быть своя история, которую следует излагать емко и убедительно. Не всем финалистам это удалось.
Принимать решение было очень сложно. Разочаровавшись в содержании проектов, жюри отталкивалось  от презентаций. Дисциплина в рассказе была в большей степени у Игоря Чиркина. Он вышел победителем и по системе баллов, всего на один балл опередив Данира Сафиуллина».

Никита Токарев, архитектор, директор бюро РANACOM, представитель экспертной комиссии, анализировавшей по просьбе куратора конкурса Барта Голдхоорна работы финалистов:

«С большим уважением отношусь к премии «Авангард». При явном недостатке конкурсов и коммерциализации архитектуры молодым архитекторам трудно заявить о себе и попробовать свои силы в крупной, значимой  теме. Работа в бюро - это зачастую рутина с ограниченным кругом задач, собственная практика - маленькие объекты. Есть еще международные конкурсы, но мы в них, к сожалению, редко участвуем.

На мой взгляд, конкурс сейчас ищет свой формат и пробует разные подходы, разную постановку проблемы. Тема кампуса очень интересна и для нашей архитектуры уникальна: кроме «Сколково» и Университета МИСиС эту задачу никто не ставил лет 25-30. Добавляет интриги расположение кампуса в городской среде, в районе первых пятиэтажек 1960-х годов. Как относиться к этому контексту - вопрос открытый. При этом в задании есть недосказанность: это конкурс на генплан или архитектуру, на идею или на решение, это реальность или игра? Такая неопределенность не может не сказаться на проектах, и в этом есть доля ответственности организаторов.

Проекты скорее разочаровали. Сразу оговорюсь: я не присутствовал на защите, видел только присланные презентации, поэтому мог что-то пропустить. Во-первых, огорчило отсутствие артикулированной концепции, как в формальном, градостроительном плане, так и в области собственно образования – главной темы проектируемого объекта. Я воспринимаю «Авангард», прежде всего, как конкурс идей. Здесь, как мне кажется, выигрывают проекты Данира Сафиуллина и Игоря Чиркина. Во-вторых, я не увидел взаимоотношений нового проекта с городом, он мыслится только в рамках квартала. А между тем такой кампус - это огромное событие для близлежащих районов и города в целом. В-третьих, вопрос существующей застройки остался по большей части за кадром. Да, пятиэтажки оставляем, но что с ними происходит, и как мыслятся они сами и их дворы в контексте кампуса? Идеи дает, пожалуй, только проект Данира Сафиуллина.

Задача оказалась сложной, может быть, в силу недостаточно ясно сформулированных условий. Моя критика не отменяет успехов премии.  «Авангард» ставит важные проблемы, которые находятся на периферии архитектурного дискурса и практики. Конкурс вовлекает в обсуждение и решение этих проблем молодых архитекторов. И, наконец, пропагандирует результаты. И это важнее успеха или неуспеха отдельного проекта».

В середине октября стали известны результаты международного конкурса на архитектурную концепцию реконструкции Политехнического музея в Москве.  Победитель, архитектор Джунья Ишигами из Японии, представил изящную идею музея-сада со внутренними дворами, накрытыми прозрачной чудо-пленкой. Удастся ли так же изящно реализовать высокотехнологичные японские задумки в местных условиях? Это вызывает большие сомнения у многих экспертов. Архитектурный критик Мария Фадеева, проанализировав четыре проекта финалистов, усомнилась в исполнимости самой задачи, поставленной перед конкурсантами.

«Передача Политехнического музея под опеку «Роснано» изначально представлялась логичной. Архитектурный конкурс выявил, что логичной она была только в рамках разговора о родственных институциях. Объект реконструкции - здание, возведенное на Лубянской площади в момент очередного поиска русской идентичности и нового имиджа центра Москвы, - сейчас выглядит эдаким бабушкиным сундуком, а хранящиеся внутри буровые вышки и «Волги»  –  экспонатами музея русского и советского дизайна. И можно понять критиков, утверждающих, что именно ему здесь и место. Музей же науки и техники, создаваемый на базе Политехнического музея под эгидой «Роснано», должен не только хранить достижения, ставшие историей, но и показывать новейшие разработки. Можно ли вообще навязать миссию «витрины прогресса» историческому зданию с кокошниками, внешность которого не подлежит радикальным вмешательствам? Но такая задача была поставлена, и в итоге четыре команды финалистов (американское бюро Leeser Architecture c Михаилом Хазановым, японский тандем Naoko Kawamura&Junya Ishigami, голландское бюро Neutelings Riedijk Architecten и российское - «Проект Меганом», а также «Студия 44» из Санкт-Петербурга) искали способы «поженить» кокошники и российское нано.

Победившая концепция японцев лишь лучше других завуалировала невозможность ситуации. Откапывая подвалы и запуская в них парк, архитекторы ко «второй» искусственной природе допускают первую, настоящую. Решение необыденное, поскольку архитектура, даже очень «зеленая», обычно находится в оппозиции реальной природе. Последняя славится тем, что безразлична ко всему и, если ей дать волю, всепоглощающа. Именно поэтому в рамках архитектурных визуализаций Ишигами она с легкостью «переваривает» и самолеты. «Там на невиданных дорожках, следы невиданных»… ракет. Впрочем, сказочность ситуации - дом, в нем лес, в лесу чудо техники, над ним надувные «облака» на стеклянных балках, вполне соответствует идее бабушкиного сундука, который заодно сохранили и не тронули, если не считать подкопа.

Остальные три команды действовали более традиционными для профессии способами. Хотя при первом взгляде на планшеты кажется, что визуализации перегружены подробностями, в каждом проекте обнаруживается свой любопытный ход. Весьма рациональна коммуникационная инфраструктура, предложенная «Студией 44». Архитекторы под руководством Никиты Явейна учли многосоставность музейного здания. Оно строилось в три этапа, разными авторами, в итоге в местах стыков этих частей сейчас находится много маленьких лестниц, затрудняющих сквозной осмотр. В проекте же петербуржцев появляется спиральная линия движения, а центральная часть совмещает коммуникационное ядро с эскалаторами и вертикальную библиотеку во все этажи. Последняя создает весьма эффектный образ научной докомпьютерной эпохи.

Иные «сказки» у голландцев и американцев. Выстраивая дополнительный стеклянный этаж на крыше музея, они словно отправляют людей в невесомость вместе с летательными экспонатами. При этом команда Томаса Лизера и Михаила Хазанова создает небесный мир с шаттлами, словно определяя их место на вершине развития современной науки и одновременную малозначимость для повседневности. А узкие вертикальные пространства, накрытые стеклянным «дирижаблем» от Neutelings Riedjik Architecten и «Проекта Меганом», из-за заглубления дворов, напоминают о заводах-котлованах из фантастических произведений».

Рекомендуемые статьи про международный конкурс на реконструкцию Политехнического музея :

«Конкурс на реконструкцию Политеха выиграл японец Джунья Ишигами» (РИА Новости)

«Они верят, что сделают, и весь мир удивится» (Коммерсантъ.ru, Григорий Ревзин)

Официальный сайт Политехнического музея: eng.polymus.ru

Во вступительном слове инициатором дискуссии были упомянуты главные проблемы центра Москвы: перегруженность транспортом, большое количество неухоженных, заброшенных территорий, точечная коммерческая застройка, уродующая лицо города, отсутствие комфортных пешеходных связей, удобной навигации и дизайна, адресованного человеку.

Между тем, речь идет об охранной зоне с многочисленными архитектурными памятниками и объектами культурного наследия. Среди них –  ГМИИ им. А.С.Пушкина, Румянцевский музей, Государственная библиотека им. Ленина, ЦВЗ «Манеж», Исторический музей, Музеи Кремля, Музей архитектуры им. Щусева.  

Согласно представленной концепции, ключевые музеи, расположенные в центре, можно было бы объединить системой пешеходных маршрутов и арт-территорий в единый кластер  – общественное пространство высшего культурного статуса. Все вышеупомянутые объекты находятся в пешеходной доступности друг от друга. Между ними и сейчас есть система наземных и подземных связей, но на данном этапе она нуждается в переформатировании и благоустройстве.

К примеру, Музей архитектуры связан с Румянцевским музеем и Музейным кварталом, который сейчас формируется вокруг ГМИИ им. Пушкина, пешеходной осью Староваганьковского переулка. На нее предполагается нанизать дворики, оформленные артефактами МУАРа и инсталляциями современных художников. Так возник бы увлекательный маршрут, открывающий жителям и гостям столицы интереснейший, но ранее остававшийся без внимания, уголок старой Москвы.

Связь Музея архитектуры и Библиотеки им. Ленина с Музеями Кремля могла бы представлять собой пешеходный пассаж. Подземный переход, ведущий от Воздвиженки к Александровскому саду, должен быть преобразован в подобие подземного Лувра в Париже. По мнению И. Коробьиной, вместо торговых ларьков «с пивом и пирожками»  уместнее организовать там культурное пространство, посвященное российской архитектуре,  –  с книжными и дизайнерскими магазинами, информацией для туристов, инфо-боксом по современному развитию столицы, литературой и мультимедийными изданиями по архитектуре и истории Москвы, качественными сувенирами и т.д.

В продолжение обсуждения архитектор и руководитель бюро «Меганом» Ю.Григорян рассказал о проекте депозитария-лапидария, разработанного для Музея архитектуры. Согласно проекту, на единственном свободном участке в Староваганьковском переулке предполагается строительство небольшого депозитария в виде бетонного стеллажа со стеклянным фасадом для хранения фрагментов разрушенных памятников архитектуры. Такое решение позволит пешеходам любоваться предметами из коллекции Музея прямо с улицы.

В общем и целом идея создания Музейного кластера у стен Кремля была поддержана специалистами, принимавшими участие в дискуссии, в их числе - исполнительным директором РГБ Гнездиловым В.И., заместителем директора по научной деятельности  ГМИИ им. А.С. Пушкина Толстым А.В., президентом Союза архитекторов России Боковым А.В. Некоторые сомнения в жизнеспособности концепции высказал только архитектурный критик Г. Ревзин: «Программа прекрасная. Проект Григоряна замечательный. Но ничего из этого не выйдет». И проблему он видит даже не в отсутствии финансирования. Каждый музей нуждается в немалых площадях под хранилища, куда простым жителям города вход закрыт. Через некоторое время центр столицы окажется загроможденным многочисленными складскими помещениями, что повлечет вытеснение пешеходов с маршрутов, предполагаемых концепцией кластера.

А. Боков возразил ему, что не так уж много места займут эти хранилища, и они не сократят главный компонент кластера - доступное пешеходное пространство, которое хорошо бы выделить специальной плиткой и расширить, чуть-чуть ограничив дорожное движение. Президент Союза архитекторов России считает, что основная проблема - это неверие в хорошие проекты, в то, что они действительно нужны, а также непоследовательность действий. Но у данного проекта, надеется он, есть будущее: «Можно начать с Юриного «шкафчика» (лапидария, спроектированного Ю.Григоряном, - прим.ред.), благоустроить участок вокруг него, замостить, подсветить и планомерно действовать дальше». А.Толстой от лица ГМИИ им. А.С. Пушкина сообщил, что специалисты музея обдумывают идею открытого, доступного хранения, а также планируют создание библиотеки по искусству, где не нужно будет предъявлять «отношения» с профильных мест работы или учебы.

Подводя итоги обсуждения, И. Коробьина согласилась, что реализация концепции невозможна без внедрения нового сознания. Предлагаемая стратегия развития музейного комплекса, по ее мнению, способна повысить общую культуру городской среды и выступить гарантом ее устойчивого развития. Остается поверить и в слова Юрия Григоряна, заметившего, как важно публично озвучивать большие замыслы: «Когда мы что-то называем, это уже и есть начало проекта. Если общество узнает, что у него есть пространство, оно его обязательно захватит».